Игорь Дубов - Харон обратно не перевозит

- Старик, - позвал он. - Ну как?

- Давай, давай, - донеслось издалека.

- ...чаю живота вечнаго и власти над миром тварным и над бренной плотью своя. Аминь!

- Аминь! - эхом откликнулась Чака и замерла в глубоком поклоне.

Пров плюнул на крест и бросил его через правое плечо.

- Чашу! - приказал он.

Тот же Анемподист вытащил из-за пазухи небольшой сверток, развернул тряпицу и в темноте избы блеснули серебряная чаша и нож то ли с золотой, то ли с позолоченной рукоятью.

- Кнут!

Из-за спин выдвинулся Федор, держа в руке кожаный бич.

- Ну, малыш, - ухмыльнулся Григ, - теперь держись!

- Лишь бы рубаху не снимать, - отозвалась Чака.

- Во имя Господа нашего, царя мира сего!

Кнут свистнул, на плечи обрушился не очень сильный, но все же достаточно ощутимый удар.

- Раз! - считал про себя Григ. - Два! Три!

Он очень удивился, когда Федор, ограничившись тремя ударами, перешел к Чаке. В других сектах испытание было куда более суровым.

- Братие! - снова провозгласил Пров. - Ныня приемлем мы в лоно Церкви нашей нового брата Иоанна - имя сице есть мерзостно и отвратително...

Он принял левой рукой чашу, куда услужливый Анемподист уже налил крепкую, судя по запаху, брагу и, подойдя к Чаке, продолжал:

- Нарекается...

- Рукава! - подсказал сзади Федор. - Засучите рукава!

Григ перевел дух. Обряд оказался менее жестоким, чем он ожидал.

- ...раб Бога машет, Веельзевула, Сатаниила и Люцифера имеем Исаакорум и предается в повинутие Аваддону, демону зла, раздоров, грабежей и пожаров, войн и разорений!

- Авва! - вскричали хором артельщики.

- И посвящается...

Ножом Пров полоснул по белой обнаженной руке Чаки, и Григ ощутил, как болезненно кольнуло у нет в груди. В порезе вспухла вишневая кровь, струйкой сбежала в чашу. Григ закусил губу.

- ...в служители Престола Мрака и Бездны, Геены Огненной...

Рядом с Чакой появился Митяй с какой-то тряпкой, свернутой в жгут, став на колено, перехватил руку чуть ниже локтя, затянул и завязал.

- Нарекается... - снова запел Пров, переходя к Григу, - раб Бога нашего Веельзевула...

Удивительный был обряд. Без купели, без восприемников. Чем-то варварским, языческим веяло от него.

- Интересно как! - подумал Григ. - Страшно подумать, из какой дали тянется все это. Столетия! И все сохранилось.

Он скосил глаза и, пока артельщики хлебали по очереди смешанную с кровью брагу, стал рассматривать застывшую на коленях Чаку.

Она сидела, пусто глядя перед собой, и Григу вдруг с особенной силой захотелось вскочить, броситься к ней и, обняв, целовать, изо всех сил целовать это милое, дорогое, отрешенное лицо.

- Чака! - позвал он.

Чака шевельнулась.

- Мы вроде сейчас побратаемся?..

- Скорее уж посестримся, - бесстрастно отозвалась Чака. - Ты лучше смотри!

Пров протягивал ему чашу.

Григ отпил, проследил глазами за Чакой.

- Восстаньте, - разрешил наконец Пров, вытирая со лба пот. Казалось, что от этого обряда он устал не меньше их.

- Благодарствуйте, братие, - Григ прижал руку к сердцу и, поклонившись, начал подниматься с колен. И Чака поклонилась.

- Что же тепериче скажете делати? - спросил он у Федора.

- Несть до вас дела никако. Располагайтесь. Рухлядишки у вас, чаю, не многа.

- Рухлядишки у нас - что на собе, - ответствовал Григ. - Деньженцев вот толика суть.

- Деньги дайте Прову. Статки у нас общие.

- Ан можем ли мы до речки сходити? - поинтересовался Григ.

- Отчего же, - Федор посмотрел понимающе. - Передохните. Вона от мыльни тропка. Потече по е, выидеш к реке. Тут близоко. Вот она, Рожайка, под обрывом. Толико овамо долго не будьте. Сего дни, - он помолчал, пожевал губами, - таинство велие у нас...

- Добре, - сказал Григ. - Все зделаем, яко молыш. - Он отстегнул калиту, протянул ее Прову. - Поидем ли? - обратился он к Чаке.

Чака молча кивнула.

До реки они дошли быстро. Правда, тропинка выводила к броду, и, поскольку Григ хотел искупаться, им пришлось пройти еще немного по берегу, туда, где речка была поглубже. Остановившись у росших возле самой воды ив, Григ споро стянул рубаху и скинул сапоги, а потом, резво пробежавшись по колющей подошвы траве, с удовольствием плюхнулся в прохладную, бодрящую усталое тело воду.

Первые шаги по илистому у берега дну были неприятны, но Григ быстро выбрался на середину, где вода была по шею, и, ощутив под ногами не водоросли, а песок, блаженно замер, отыскивая глазами Чаку. Уставшая, она сидела в тени одной из ив и, грустно нахохлившись, чертила что-то палочкой на песке. Нелегкой была дорога, и трудным оказалось посвящение, но еще более тяжелое испытание ждало их впереди. И почувствовав мгновенный щемящий укол жалости, Григ решил вызвать ее через Гнома, чтобы встряхнуть, взбодрить, помешать соскользнуть в депрессию.

- Малыш! - ласково позвал он. - Чего насупилась? Все в порядке. Разве нет? Свяжись с отцом, как он там, где они вообще? Любимому привет передай, - добавил он, не удержавшись, и тут же выругал себя. Но было поздно.

- Вас понял, командир, - отвечала Чака. - Всем привет. Любимому особо. Разрешите выполнять?

- Действуйте, сержант, - попытался попасть в тон Григ, но вышло фальшиво, все выходило фальшиво, когда он разговаривал с ней. И зная, почему это происходит, злясь на себя за совершенно непростительные ошибки, он в сердцах скрипнул зубами и, нырнув, лег на дно.

Что ж, теперь, по крайней мере, можно было подвести итоги. Пока что все шло хорошо. Их, все-таки, приняли здесь. Их приняли здесь, и вечером они будут участвовать в затеваемой люциферианами мистерии. Они будут участвовать в мистерии, и тогда он выйдет на Контакт. Выйдет на Контакт...

Озноб пробежал по рукам и плечам, растворился в затылке.

- Контакт... При перегрузке узловых детерминант ситуацию может замкнуть. В ней будет он, Григ, действующий именно так и никак иначе. И нельзя уже будет ничего поправить и изменить. И если, не дай бог, он где-нибудь проколется... Нет! Что угодно, только не это. Надо вынырнуть, вылезти на берег и еще раз повторить все. Хватит. Надо всплывать.

- Гри-и-иг! - отчаянный крик Чаки пронзил сенсорную зону, забился в мозгу, выбросил Грига на поверхность. Впрочем, он уже видел и сам. Гном транслировал изображение с камеры на Троице у Старых Поль, направленной на резные ворота Лучниковского двора, быстро прокручивая то, что произошло за последние минуты. Сенька Хвост, пьянь и вор, известное всему Китаю кабацкое мочало, вынырнув из-за угла, нетвердым шагом, вихляя, проследовал мимо ворот, ткнулся на ходу в забор, постоял, упираясь в него руками, потом приник к бревнам лицом.

- Откуда он взялся? - окликнул Гнома Григ.

- Все строго по записи, - бесстрастно прокомментировал Гном. - Он так и шел. С Пожара. Сперва, видимо, куда-то на Лубянку. Но потом передумал, свернул к Зачатской. И у забора он останавливался. Но, постояв, пошел дальше. Теперь, как видишь, начались расхождения.