Джон Пристли - Время и семья Конвей

Алан. Да, я знаю. Это старые дни рождества... дни рождения...

Кей. Да, я вспоминала. Я видела всех нас, какими мы были тогда. И себя тоже. Глупенькая девочка того далекого года! Счастливая девочка!

Алан. Не надо слишком огорчаться. Все в порядке, знаешь. Тебе нравится быть сорокалетней?

Кей. О нет, Алан, это ужасно и невыносимо. Вспомни, чем мы когда-то были и чем мы надеялись быть! И вот результат! И все, что мы имеем, Алан. С каждым нашим шагом, с каждым тиканьем часов все кругом становилось хуже и хуже. Если в жизни ничего больше нет, на что она? Лучше умереть, как Кэрол, прежде чем убедиться в этом, прежде чем попадешь в лапы времени. Мне приходилось и раньше испытывать это чувство, Алан, но никогда с такой силой, как сегодня. В мире существует злой дух, который мы называем Время.

Алан (играя трубкой, спокойно, робко). Ты читала когда-нибудь Блейка?

Кей. Да.

Алан. Ты помнишь это место? (Декламирует спокойно, но с чувством.)

Боль и радость чередой

Ткут покров души людской,

В каждой горести земной

Радость - нитью золотой.

Справедлив судьбы закон:

Человек на то рожден.

Если это мы поймем,

Верный в жизни путь найдем...

Кей. "Верный в жизни путь найдем"? Нет, это неправда, Алан, - во всяком случае, неправда для меня. Если бы все было только перемешано - добро и зло, - в этом не было бы ничего плохого. Но все идет хуже и хуже. Мы убедились в этом сегодня вечером. Время нас побивает.

Алан. Нет, Кей, время - это только призрак. Иначе ему пришлось бы разрушать все, всю вселенную, и снова воссоздавать ее каждую десятую долю секунды. Но время ничего не разрушает. Оно только двигает нас вперед и подводит от одного окна к другому.

Кей. Но ведь счастливые юные Конвеи, которые разыгрывали здесь шарады, - они ушли, и ушли навсегда!

Алан. Нет, они живы, они существуют так же реально, как существуем мы с тобой. Мы видим другой уголок действительности - скверный уголок, если хочешь, - но весь ландшафт по-прежнему на месте.

Кей. Но, Алан, мы не можем быть ничем иным, как только тем, что мы есть сейчас.

Алан. Нет... это трудно объяснить... вот так вдруг... У меня есть книга, я дам тебе ее почитать. Суть в том, что сейчас, сию минуту, и вообще в любую минуту мы представляем лишь частицу нашего подлинного "я". То, что мы реально представляем собой, - это весь наш путь, все наше время, и когда мы дойдем до конца нашей жизни, весь этот путь, все это время будут представлять нас - подлинную тебя, подлинного меня.

Кей. Я постараюсь понять... если только ты действительно веришь и думаешь, что я тоже способна поверить, будто время не уносит с собой каждую частицу нашей жизни... уничтожая... и разрушая все... навсегда...

Алан. Нет, это верно, Кей. Я принесу тебе эту книгу. (Направляется к двери, затем оборачивается.) Ты знаешь, я уверен, что половина наших бед происходит оттого, что мы думаем, будто время уносит по частям нашу жизнь. Вот почему мы мечемся из стороны в сторону...

Кей. Словно мы в панике на тонущем корабле.

Алан. Да, в этом роде.

Кей (улыбаясь ему). Но ты-то ведь не мечешься, слава богу!

Алан. Я думаю, разумнее не делать этого, если широко смотреть на вещи.

Кей. Так, словно мы - бессмертны?

Алан. Да, и словно у нас впереди - необычайное приключение. (Уходит.)

Кей, все еще задумчивая, подходит к окну и смотрит вдаль, подняв голову. В эту минуту занавес опускается.

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

Кей сидит в той самой позе, в какой мы оставили ее в конце первого действия, и до нас продолжают доноситься звуки шумановского "Орешника", который поет миссис Конвей. На сцене ничего не происходит, пока не заканчивается песня и не раздаются хлопки и возгласы из гостиной. Вслед за тем входит Алан и зажигает свет. Мы видим, что комната и обстановка точно такие же, какими они были раньше. Только сама Кей изменилась. Что-то посетило ее - нечто неуловимое, мимолетное видение, рой темных предчувствий, - и она глубоко взволнована. Она окидывает взглядом комнату раз, другой - так, словно бы только что видела ее в каком-то другом обличье. Смотрит на Алана с выражением недоумения. Он усмехается и потирает руки.

Алан. Ты здесь, Кей?

Кей (словно готовясь сообщить нечто очень важное). Алан!.. (Умолкает.)

Алан. Да?

Кей (торопливо). Нет... ничего.

Алан (всматривается в нее более внимательно). Ты, кажется, спала... пока мама пела?

Кей (сбивчиво). Нет. Я тут сидела... слушала. Я выключила свет. Нет, я не засыпала... Может быть, на один миг. Во всяком случае, не дольше.

Алан. Ты знала бы, если б заснула.

Кей (оглядываясь вокруг, медленно). Нет, я не спала. Но... вдруг, внезапно, мне показалось, что я видела... всех нас... во всяком случае, ты был там, Алан.

Алан (забавляясь и недоумевая). Где я был?

Кей. Не могу вспомнить. И я помню, что я все время слушала мамино пение. У меня немножко кружится голова.

Алан. Большинство гостей уходит. Ты бы лучше пошла и попрощалась.

Входит Хейзел, неся на тарелке огромный кусок роскошного торта с кремом. Она уже на ходу начала пробовать его.

Кей (увидев ее). Хейзел, жадина! (Ловко отхватывает кусочек торта и съедает его.)

Хейзел (с полным ртом). Я пришла вовсе не за тем, чтобы только съесть это.

Кей. Ну конечно, за тем!

Хейзел. Они там все прощаются, и я хотела скрыться от этого маленького уродца, которого привел Джеральд Торнтон.

Кей (торопливо). Мне надо им продекламировать мое стихотворение. (Убегает.)

Алан (медлит; после паузы). Хейзел!

Хейзел (с полным ртом). Мм?

Алан (с нарочитой небрежностью). Да, а что Джоан Хелфорд собирается теперь делать?

Хейзел. Так, попорхать немножко.

Алан. Я как будто слышал, она говорила, что собирается уезжать. Я уж думал, что она хочет покинуть Ньюлингхем.

Хейзел. Она просто отправляется гостить к тетке. Джоан всегда гостит у теток. Отчего это у нас не разбросаны по всей стране тетки?

Алан. У нас есть тетя Эдит.

Хейзел. И докторский дом в Уолверхемптоне! Кошмар! (Быстро меняет тон на поддразнивающий.) Желательно тебе что-нибудь еще узнать насчет Джоан?

Алан (сконфуженный). Нет... нет... Я только так думал... (Поворачивается, чтобы уйти, и почти сталкивается с Эрнестом, который одет в очень потрепанный макинтош и держит в руках шляпу-котелок.)

Как только Хейзел видит, кто вошел, она отворачивается и снова принимается за свой торт. Алан останавливается, то же делает и Эрнест.

Алан. Вы уже уходите?

Эрнест (себе на уме). Да, ухожу сейчас! (Явно ждет, чтобы Алан оставил его наедине с Хейзел.)

Алан (в некотором смущении). Ах да... (Делает движение, чтобы уйти.)

Хейзел (громко и четко). Алан, ты уходишь? (Смотрит на него, совершенно игнорируя Эрнеста, который ждет ухода Алана; он не столь хладнокровен, каким кажется внешне, шляпа в его руке слегка подрагивает.)