Николай Чадович - Клинки максаров

Очень скоро стало ясно, что его старания не были напрасны. В тех местах, где жидкий воздух коснулся живой ткани, ее рост сразу прекращался. Края ловушки, до этого идеально ровные, стали похожи на чашечку тюльпана — хотя большая часть ее окружности была уже заморожена, кое-где вверх еще лезли розовые остроконечные языки. Но тут возникла новая опасность. Клейкая бурая жидкость уже поднялась до уровня щиколоток. Босоногий Калека подпрыгивал, словно под ним оказалась раскаленная сковородка. Надежда догадалась взобраться на двигатель, тоже оказавшийся в чаше. Обувь на Артеме разваливалась, пятки невыносимо зудели. Один Адракс пока никак не реагировал на едкий сок.

«Эта дрянь сейчас переварит нас живьем», — подумал Артем и направил струю жидкого воздуха вниз. Вскоре на дне ловушки образовалась небольшая ледяная площадка, на которой и собрались все пассажиры погибшего вездехода.

Чаша по-прежнему опускалась, но уже совсем медленно. Время от времени ее края еще пытались сомкнуться, но Артем легко пресекал все эти попытки очередной порцией жидкого воздуха, более разрушительного, чем пламя газовой горелки. Если это существо могло испытывать боль, то сейчас оно, должно быть, терпело ужасные муки. Кое-где ее нежная розовая плоть уже отваливалась клочьями, оставляя глубокие язвы.

Плавный спуск внезапно прекратился. Ловушку сильно тряхнуло несколько раз подряд. Стенки чаши стали оседать и бессильно выворачиваться наружу. До земли теперь оставалось всего метра три-четыре.

Бочкообразный стебель, торчавший из развороченной почвы, дружно штурмовали три мрызла, скорее всего те самые, что преследовали вездеход. Действовали они преимущественно руками (или передними лапами), сплошь покрытыми безобразными костяными наростами самой невероятной конфигурации. Судя по тому, что от могучего стебля только клочья во все стороны летели, были эти резцы невероятно острыми и прочными.

Усердная работа мрызлов не замедлила принести плоды. Сначала в стебле стали появляться прорехи, а затем он лопнул снизу доверху. Ловушка развалилась на две части, и все ее содержимое рухнуло во внутреннее пространство стебля — в смрадную духоту и мрак. Под собой Артем ощущал какую-то шевелящуюся массу, но не однородную, а состоящую из множества отдельных элементов. Можно было подумать, что он оказался внутри термитника, только каждый термит был величиной с суповую тарелку.

В следующий момент стебель разрушился окончательно, выбросив наружу всех четырех пленников вместе с бесчисленным количеством крошечных, еще лишенных панциря черепашек. Мрызлы, припав на четвереньки, жадно глотали их.

«Вот оно что, — подумал Артем, скатываясь вниз с шевелящейся пирамиды. — Страшный подземный хищник — это ни что иное, как мать-черепаха, пожирающая своих детей, дабы дать жизнь новым поколениям».

Впрочем, это был не самый лучший момент для отвлеченных размышлений. Мрызлы прекратили истреблять черепашек и явно собирались заняться более крупной дичью. Один устремился к Артему, другой к Адраксу, третий к Калеке. Надежду они до поры до времени оставили без внимания.

Далее события развивались так: Адракс вырвал у Артема сосуд высокого давления, который тот все время не выпускал из рук и, окатив своего соперника струей жидкого воздуха, исчез в клубах изморози. Вечно сочный и малоподвижный Калека вдруг проявил исключительную прыть. Как ни точны и стремительны были движения мрызла. Калека всякий раз на долю секунды опережал его. После целой серии хитроумных маневров эта парочка умчалась куда-то во мглу. Зато Артем был повержен в самом начале схватки. Тяжелая, покрытая редкой рыжей шерстью лапа-клешня наступила ему на грудь. Такого жуткого смрада Артем не ощущал еще никогда в жизни.

Что-то омерзительное капало на него сверху — не то слюна, не то пот чудовища. С трудом сдерживая позывы к рвоте, Артем отвернул лицо в сторону, дабы не смотреть на мрызла и тем не усугублять свое и без того плачевное состояние.

Мрызл, ошпаренный жидким воздухом, все еще не мог очухаться. Тот, который погнался за Калекой, вернулся с пустыми руками и выместил свое неудовольствие на Надежде, как куклу швырнув ее поближе к Артему. Затем он тонко, по-щенячьи взвизгнул и на разные лады повизгивал еще с минуту.

Тот мрызл, который поверг Артема — видимо, главный из этой тройки — коротко взвизгнул в ответ и, вскинув лапу, со страшной силой ударил своего приятеля пилообразным наростом в грудь, впрочем, без особого ущерба для его гиппопотамовой шкуры, от которой только засохшая грязь да короста во все стороны полетели.

Затем все трое собрались в кружок и, сблизив головы (если это можно было назвать головами), долго визжали — и все вместе и каждый в отдельности. Эти твари разговаривали! Значит, и кое-какой разум у них имелся!

Переговоры кончились тем, что один из мрызлов прямиком устремился к пленникам. В его лапах блеснуло что-то длинное и тонкое, похожее на стилет.

«К чему такие сложности, — подумал Артем (в ожидании неминуемой смертей он вдруг совершенно успокоился). — Да эта тварь нас обоих одной лапой может прихлопнуть! Как мух!»

Он оглянулся на Надежду. Девчонка лежала на спине, раскинув руки и не подавая никаких признаков жизни.

Мрызл уже черной тенью навис над ним. Перед глазами Артема сверху вниз косо сверкнуло разящее лезвие. Помимо воли он зажмурился, но удар оказался неожиданно слабыми лишь слегка задел плечо.

Промахнулся, тупо подумал Артем и снова приоткрыл глаза. Однако мрызл уже оставил его и склонился к Надежде. Над ней он задержался чуточку подольше, шумно дыша и как-то манипулируя своим оружием. Затем последовал укол — такой же несильный, как первый, и опять в плечо.

После этого все трое мрызлов одновременно взвизгнули, как семечками набили пасти черепашками и стремительно канули в туман.

Полежав немного, Артем сел. Плечо немного саднило, но эта боль не шла ни в какое сравнение с болью в голове, груди, руках и ногах. Его тело словно побывало в камнедробилке.

По Надежде ползали маленькие черепашки, а в глазных впадинах стала собираться дождевая влага. Артем сунул ладонь ей за пазуху. Кожа была теплая, сердце билось.

— Убери руку, — не открывая глаз, внятно сказала Надежда. — Ушли они?

— Ушли.

— Я притворялась. — Надежда резко села. — Думала, они мертвецов не трогают.

— Ты испугалась?

— Мне испугаться не стыдно! Стыдно должно быть вам! Мужчинами называетесь! Двое сбежали, а третий даже сопротивляться не стал. — Она поплотнее запахнула ворот.

— Ты считаешь, что я этих уродов голыми руками должен был уложить?