Евгений Лукин - Слепые поводыри

Строители и охрана толпились неподалёку от зияющей ямы, предназначенной под четвёртую плиту. Все они были настолько возбуждены, что появления Игорька не заметили.

Поначалу он решил, что эти чёртовы дикари опять задумали принести кого-нибудь в жертву, и в общем-то оказался недалёк от истины. В самой гуще яростно галдящей толпы, сгорбившись сильнее обычного, цепенел старый Тиури, и морщинистое серое лицо его было искажено такой болью, что Игорёк немедленно всё понял. Обмолвился старикан. Слова перепутал.

Яростнее всех кричал и махал руками молодой косоплечий туземец, о котором Игорёк знал, что это ученик, помощник, а в будущем и преемник одряхлевшего жреца. Судя по всему, вот он-то, сволочь такая, и уличил наставника в неточности. А больше вроде некому…

Жестикуляция его была доходчива и в переводе не нуждалась — гадёныш то и дело ударял себя по затылку (точь-в-точь как сам Тиури этой ночью) и тыкал пальцем в яму. Ну правильно. Как раз четвёртого угла и не хватает…

— Ихароа!

Все разом смолкли и в страхе обернулись к Игорьку. Его появление было настолько внезапным, что даже оземь грянуться не сообразили. А он посмотрел в беспомощные глаза Тиури — и как будто снова очутился перед пыльным тусклым зеркалом в своей прихожей. Во всяком случае, чувство было очень похожее — острая, щемящая жалость к собственному отражению. Игорёк перевёл взгляд на юного поганца, даже перед ликом божества не способного скрыть подлое своё ликование, и тот показался ему вдруг копией Влада, взмахнувшего тогда с победным воплем «Bay!» обломком ритуальной дубины.

Нахлынувшая ненависть была столь сильна, что изношенные сосуды выдержали чудом. Ещё секунда — и инсульт.

Дальнейшее произошло само собой. Ствол вдруг оказался вскинутым на уровень глаз, и палец уверенно, беспощадно нажал на спусковой крючок. Это тебе за Сувенира, зверёныш!

Рука с пистолетом подпрыгнула. Правый глаз туземца как бы провалился — и мальчишка начал ужасающе медленно запрокидываться навзничь. Звука падения тела Игорёк не услышал, потому что в ушах ещё звенело от выстрела, но он знал, что должен быть звук, и он машинально воспроизвёл его, выдохнув почти беззвучно: «Ш-шух-х!..»

Мгновение туземцы стояли неподвижно, боясь пошевелиться. Затем кинулись наземь. Все, кроме Тиури. Старый жрец просто не смог этого сделать — настолько оцепенел…

Не выдержав его изумлённого взгляда, Игорёк нахмурился, отвёл глаза и молча указал стволом на яму в песке. Подобрал гильзу и двинулся к лазейке. Шёл, недоумевая. Он только что снова застрелил человека. И-ни угрызений совести, ни даже осознания того, что произошло: застрелил — и всё. Как будто совершил это не он, а кто-то другой, знающий своё право — карать и миловать без колебаний.

— Здесь так принято… — тревожно и озадаченно бормотал Игорёк, не то чтобы оправдываясь — скорее удивляясь самому себе. — Здесь так принято…

Механически передвигая ноги, добрался наконец до лазейки и окунулся в сырую черноту подвала. Выспался, называется! Снова завернул оружие в целлофан, поместил в угловой тайник. И ещё подумал с неудовольствием, что хорошо бы подыскать для хранения какое-нибудь другое место. Желательно на острове. Целее будет…

В железную крышку люка забарабанили. Такое ощущение, что камнем. Замер, выжидая… Наконец сверху (с того света!) донёсся ворчливый голос Влада:

— Хорош греметь! Всё равно не услышит…

Игорёк перевёл дух, сдвинул кусок арматурины и приподнял тяжёлую ржавую крышку. Снаружи был поздний вечер. Насколько позволяли различить чёрно-синие сумерки, физиономии Влада и Андрея выражали сильное недовольство.

— Давно стучите? — Кряхтя, выбрался наружу, закрыл люк.

— Давно, — обиженно бросил Андрей. — Спал ты там, что ли?

— Спал…

— Нет, но записку хотя бы мог оставить?.. — Андрей запнулся. — Погоди! А чего это ты снова замок вешаешь?

— Сейчас туда соваться не стоит. — Игорёк выпрямился, сунул ключ в карман. — Наведаемся попозже. Пусть сначала всё утрясётся.

Ребята изменились в лице.

— Случилось что-нибудь? — Андрей понизил голос.

— Случилось… — Отвечая, Игорёк смотрел не на него, а на Влада. Долго смотрел. Потом вдруг усмехнулся углом рта — и пожал острое кривоватое плечо. — Долго жить будешь…

Четвёртая угловая плита замкнула прямоугольник будущего святилища, так что новых человеческих жертв в ближайшее время вроде бы не ожидалось. Предложение Игорька разместить базальтовые столбы на равном расстоянии вокруг лазейки Тиури принял без возражений. И попробовал бы он возразить — ходил теперь за покровителем как привязанный, в глаза заглядывал. Ближе к полудню оба скрывались в пальмовом шалаше, где, надо полагать, занимались словесностью. В отличие от своих юных спутников, Игорёк одолевал местную речь трудно, со скрипом. Особенно не давалось произношение. Сначала он всё записывал, потом перенял у Тиури манеру завязывать узелки на память. Так и ходил — с верёвочкой из кокосового волокна, перебирая сложные красивые узлы, как бусины чёток.

Влада с Андреем эти уроки словесности сильно раздражали, поскольку в итоге работа по выкладыванию плоскими камнями внутреннего круга целиком выпала на их долю… Солнце торчало в зените. Тени от свежеврытых базальтовых столбов съёжились до предела.

— К чёрту! — не выдержал Влад. — Перекур!

Оба выпрямились и, прихватив куртки, канули в лазейке. Переход из тропического полудня в прохладную весеннюю ночь средней полосы был ошеломителен, но в целом приятен. Как в бане: с пылу с жару — да в сугроб…

Расположились на пологом травянистом пригорке неподалёку от люка. На ощупь подстелили куртки, сели. Андрей закурил.

— Крутой! — бросил он между затяжками, надо полагать, имея в виду Игорька. — Нашёл пахарей…

— Пахота — ладно, — не менее хмуро отозвался Влад. — Ты мне скажи: на фиг он ещё одного завалил? Для ровного счёта, что ли? Под четыре угла?

— Нет, ну… Двоих-то — не он… Это уж местные сами… — Кажется, Андрей усмехнулся. — Каждый поворот истории, — ядовито и весьма похоже скопировал он говорок Игорька, — это сотни тысяч трупов… Сотни!.. Теорию — в практику…

— Балабол, — проскрипел Влад, судя по голосу, скривив рот до предела. — Я ему бомжару этого вовек не прощу! — угрюмо добавил он вдруг.

Огонёк сигареты приостановился в темноте и пару мгновений был неподвижен.

— Погоди, — растерянно сказал наконец Андрей. — Ты о ком? О Сувенире?

— Ну! — Голос Влада звучал несколько надтреснуто. — Он же меня и подначил — Игорёк! «ФСБ, упрячут, устранят!..» И тебя потом втянул. Скажешь, нет?