Роберт Хайнлайн - Кот, проходящий сквозь стены

– О, можно применить приемчики и похлеще, – любезно уверила его Гвен.

– Очень полезно прикладывать медные электроды к разным интересным местам мужского тела. Результаты получаются еще быстрее. Сенатор, – добавила она задумчиво, – у меня в сумочке как раз есть медная проволока. Если вы подержите этот пистолетик, я займусь электродами…

– Благодарю, дорогая, но, может, они и не понадобятся? Мне кажется, Билл собрался нам что-то поведать…

– И все же, сэр, я могла бы на всякий случай их подготовить.

– Ну что ж, посмотрим. Итак, Билл, что ты сделал с проктором?

– Ничего я не делал, не видел я никакого проктора! Ничего не делал, никого не видел! Там было всего два типа, они сказали, что я смогу подработать, но с ними не было никакого проктора! Не делал я ничего ни с какими прокторами, их там не было! Но у Фингерса всегда бывают под рукой новые типы, и он сказал, что…

– Ну-ка постой! Кто такой Фингерс?

– Ох, он в нашем закутке главный. Правда!

– Давай поподробнее. В вашем закутке?

– Люди должны где-то спать, верно? Очень важные персоны вроде вас имеют квартиры с табличками на дверях. Мне бы такое! Но дом-то все равно нужен!..

– Очевидно, ты хочешь сказать, что «закуток» – это и есть твой дом? А где он находится? Кольцо, радиус, уровень притяжения…

– Да не могу я сказать точно!

– Будь разумнее, Билл! Если это внутри основного цилиндра, а не на боковых пристройках, то координаты всегда можно указать точно.

– Может быть, но я не знаю сам и не смогу описать вам дорогу туда. Да и не хотел бы, если бы и мог, потому что… – Тут он словно постарел на десяток лет, и лицо его выразило крайнее отчаяние. – Не позволяйте, сэр, ей жечь меня и стрелять, подождите немного! Выгоните меня в космос и дело с концом! Ну пожалуйста!

– Сенатор, – подала голос Гвен.

– Да, миссис Хардести?

– Билл опасается, что, если вы сделаете ему больно, он откроет, где его убежище. Там ночуют и другие «ходоки», вот в чем дело. И по-видимому, Голден Рул не так велик, чтобы он мог спрятаться от своих дружков, если выдаст их. Они его укокошат, хотя, может, и не сразу.

– А что, Билл, ты поэтому упираешься?

– Я уже слишком много сказал. Выкиньте меня в открытый космос и все!

– Да нет, пока ты еще жив, Билл, должен мне кое-что сказать. Я выжму это из тебя, иначе миссис Хардести применит свои смешные медные проволочки. Но прежде скажи – что тебя ждет, если укажешь, где находится «закуток»?

Он ответил не сразу – я дал ему время подумать. Билл произнес хрипло и тихо:

– Легавые поймали одну шкуру шесть-семь месяцев назад. Слава богу, он был не из нашего закута. Его переулок помещался па сто десятом, у полного притяжения. Легавые раскололи его, отравили тот закут и многие козлы там загнулись. Но ту шкуру, что их выдала, наши зацапали и скормили крысам.

Очень голодным.

– Понятно.

Я глянул на Гвен. Она судорожно глотнула и прошептала:

– Сенатор, только без крыс! Мне не нравятся крысы! Пожалуйста, без них!

– Билл, я больше не хочу знать про твой закут. Про твое убежище. И не буду спрашивать ни про кого из дружков, «ночных ходоков», ни про твое удостоверение. Но мне нужно получить полный и быстрый ответ на другой вопрос. Ты согласен?

– Да, сэр!

– Тогда отмотаем назад. Расскажи о тех незнакомцах, которые предложили тебе работу.

– Они сварганили все так быстро, в несколько минут. Заставили надеть эту куртку и вести себя, вроде я легавый. Позвонить к вам в дверь, спросить вас и сказать «послание от Менеджера». А дальше вы и сами знаете.

Когда бы я сказал: «А что, вы разве не сенатор?» – они должны были ворваться и арестовать вас.

Билл виновато посмотрел на меня.

– Но вы все им поломали. Вы сами их сбили, не я! Поступили не так, как они ждали. Закрыли дверь за мной и не стали ждать ничего. Вы оказались настоящим сенатором да рядом еще эта женщина…

Он произнес последнюю фразу с особой горечью, глядя на Гвен.

Я понимал его наивное негодование. Какой «порядочный» уголовник может допустить, чтобы его посланец наткнулся на такую необычную жертву? Любое преступление нужно подготовить так, чтобы о жертве была полная информация.

Я нарушил все представления Билла о правилах игры, поэтому решил утешить его:

– Тебе просто не повезло, Билл! Давай-ка изучим это «послание от Менеджера». Миссис Хардести, держите его на мушке!

– Можно, я опущу руки? – простонал Билл.

– Нет.

Тот листок еще валялся на полу между Гвен и Биллом, но я мог его поднять, не пересекая «линию огня». Что я и сделал.

Это оказалась стандартная «сопроводиловка» к чему-то с обозначением места для расписки о получении. К ней приколот знакомый конверт Промышленного Ведомства трех планет. Я вскрыл его.

Послание, написанное пятизначным кодом, состояло из пятидесяти слов. Даже адрес на конверте написан кодом, но поверх него от руки было выведено: «Сенатору Кантору, „Стандарт Ойл“».

Я засунул письмо обратно, не сказав ни слова. Гвен спросила меня взглядом, безо всяких слов. Я сам задал вопрос:

– Так что же нам делать с Биллом, миссис Хардести?

– Отскребем его.

– Что? Вы имеете в виду выкинуть его в космос? Или отлупить по заднице?

– О Господи, да нет же! Его просто надо засунуть в освежитель и продержать там, пока он не станет гигиеничным. Отмыть с помощью горячей воды и большого количества соды с шампунем. Отчистить ногти на руках и ногах. И прочее, и прочее. Не выпускать из освежителя, пока он не прочистится полностью.

– Вы хотите позволить ему воспользоваться вашим освежителем?

– Сенатор, я устала от вони, которую он испускает. К тому же вряд ли мне придется пользоваться этим освежителем впредь!

– Вы правы, он сильно напоминает мне кучу сгнившего картофеля, плывущего в жаркий день по Гольфстриму. Билл, скидывай свои тряпки, да поживей!

Преступный мир – это наиболее консервативный из всех слоев общества.

Билл никак не желал раздеваться в присутствии леди, словно его нагота была разглашением сокровенных тайн. Глубоко шокированный моим предложением, он ужаснулся при мысли, что леди тоже за это! Еще вчера я, пожалуй, согласился бы с ним, но теперь я понимал, что Гвен будет непреклонна. Мало того, ситуация ее откровенно забавляла!

Когда он скидывал свои лохмотья, я даже проникся к нему какой-то симпатией. Билл напоминал цыпленка, удрученно ощипывающего самого себя.

Увидев его темно-серое от грязи исподнее, я скомандовал:

– Снимай все! И марш в освежитель! Приступай к мытью. Если сделаешь плохо, начнешь сначала. А если попробуешь высунуть нос раньше чем через тридцать минут, я даже не стану проверять, чист ли ты, а просто загоню обратно. И сбрось на пол эти кальсоны, быстро!