Джулия Лонг - Любовь в награду

Он осторожно вошел. Сделал всего два шага, а потом медленно, словно во сне, пошел по комнате. Теперь здесь мало что напоминало о нем.

Каждый дюйм поверхности его письменного стола, рамы картин на стенах, замысловатая резьба на стульях и скамеечке для ног, трещинки на ягодицах херувимов на камине – все было протерто от пыли и отполировано. Комната почти вибрировала от чистоты.

Огромный прямоугольник солнечного света лежал на ковре. Гардины явно снимали и выколачивали из занавесей пыль, и теперь они были аккуратно подвязаны золотыми шнурами до бокам от окон. В результате они стали на тон светлее, чем были вчера. Ковер, похоже, был выбит впервые. Коричневые, сливочные и темно-красные завитки снова стали яркими, а ноги ла Вея утонули в ворсе, когда он крался по своему логову, осторожный, как кот.

Филипп ощутил какой-то знакомый аромат – смесь запахов лимона, льняного семени и горящего дерева.

Этот аромат сбивал его с толку, и на мгновение он решил, что все происходит во сне, начиная от хихиканья за дверью спальни и заканчивая сверхъестественно чистым кабинетом. Иногда, во время морских походов, он просыпался с улыбкой на лице и тоже ощущал этот аромат.

А потом он его увидел…

На каминной полке стоял кувшин с большим букетом гиацинтов и лаванды. Это были цветы Прованса.

Из груди Филиппа вырвался короткий удивленный смешок. Он начертил в воздухе еще один плюс в пользу миссис Фонтейн.

Подойдя к камину, принц осторожно дотронулся до цветов. Они слегка увяли, словно их некоторое время сжимали в горячей ладони и только потом принесли в кабинет и поставили в кувшин. Хотя, возможно, их кончину приближал сильный огонь в камине.

И все же цветы были очень красивыми.

Вдруг Ла Вей почувствовал, что ему стало легче. Как будто груз, соразмерный букету из лаванды и гиацинтов упал с его плеч.

Ла Вей медленно огляделся, отыскивая другие маленькие сюрпризы. Графин для бренди был наполнен доверху и блестел. И искушал его.

Филипп развернулся к нему спиной, словно графин – та же уличная девка, подманивающая его к себе согнутым пальцем, и позвонил, вызывая миссис Фонтейн.

Глава 6

Миссис Фонтейн по-прежнему была невероятно свежа, хотя ей явно пришлось встать задолго до восхода солнца, чтобы заставить разленившуюся прислугу заняться уборкой.

– Еще раз доброе утро, миссис Фонтейн. Я хочу, чтобы вы сегодня забрали в городе мою корреспонденцию – в магазине «Постлетуэйтс Империум». Почтовая карета уже должна была приехать.

– Да, милорд. Разумеется. Не желаете ли на обед на этой неделе какое-нибудь особенное блюдо? Я пойду сегодня в магазин в городе.

– Я хотел бы биф бургиньон – говядину по-бургундски, – отвечал Филипп. – Но меня устроит и любое мясо с гарниром из горошка и с какими-нибудь другими распознаваемыми овощами. И вино. И еще, пожалуй, хлеб. Удивите меня, миссис Фонтейн.

– Мясной пирог вчера вечером…

– …Был вполне съедобен, – перебил он Элайзу. – Поскольку у нас нет хорошего шеф-повара, то я пока отдам предпочтение хорошо приготовленной простой пище. Не нужны неуклюжие попытки приготовить что-то изысканное.

– Спасибо за разъяснение, – спокойно отозвалась Элайза. – Я сообщу о ваших пожеланиях кухарке.

Она не сказала вслух: «Вы – грубый негодяй». Но в воздухе это так и витало.

Ла Вея это даже развеселило.

– Я чувствую, что должен вынести вердикт яблочному пирогу, – ворчливо заметил он.

– Очень хорошо. – Элайза выпрямилась и сложила руки на груди, как кающийся грешник.

– Как вам уже известно, я считаю, что человеку не следует лгать, если этого можно избежать, – напомнил Ла Вей.

– Да, вы ясно дали мне это понять, милорд.

Он же не садист. Однако ему нравятся драматические паузы. Поэтому он дал молчанию затянуться на минуту-другую.

– Это был настоящий рай на тарелке, миссис Фонтейн. Благодарю вас.

Лицо Элайзы медленно засветилось. От нее исходило сияние, как от… Как от мебели в кабинете!

Как он мог забыть простое удовольствие делать человека счастливым?

– Мне очень приятно, что пирог вам понравился, – серьезно сказала она, но в ее глазах приплясывали радостные огоньки.

– Я хочу, чтобы отныне мой день начинался так же, как сегодня, если только я не встаю до рассвета, – заговорил Филипп. – Пожалуй, за исключением такого яркого солнечного света. Быть может, более плавное появление света было бы предпочтительнее.

– Очень хорошо, милорд.

– Это все, – сказал Ла Вей и отвернулся к своим письмам, на которые он опять постарается заставить себя ответить. Скорее всего безрезультатно.

Но Элайза не двинулась с места, и он поднял голову, вопросительно приподняв брови.

– Лорд Ла Вей, – нерешительно начала она, – могу я задать еще один вопрос?

Он вздохнул.

– Я должен еще раз попросить вас экономить вопросы, миссис Фонтейн, поскольку мое терпение не безгранично.

Очередная пауза – экономка явно пытается сдержать себя.

– Я хотела бы переодеть лакеев в ливреи, – наконец промолвила она.

Лорд Ла Вей недоуменно смотрел на нее.

– В ливреи? – переспросил он.

– Да. – Ее спина стала еще прямее, словно она была деревом, готовящимся противостоять буре.

– В ливреи… – безучастно повторил Филипп. По его тону можно было предположить, что он дает ей последний шанс извиниться за грубое оскорбление, прежде чем вызовет ее на дуэль.

– В ливреи.

Ла Вей ошеломленно молчал.

– А что дальше? Вы попросите привести к ним девок и обеспечить их спиртным? – наконец проговорил он.

– Нет, этого я не попрошу, – ответила Элайза.

– Господи, ну почему лакеи должны быть более нарядными? Они всего лишь выполняют свои обязанности – вот и все. Да мне едва ли нужны два лакея! Это же не корабль. И мы не собираемся отправляться в путешествие, когда нам понадобится целая команда прислуги.

– Люди, которые гордятся своей работой, будут лучше служить вам, а ливреи помогут им обрести эту гордость.

Его терпению пришел конец.

– Благодарю вас, миссис Фонтейн, никто не знает этого лучше, чем я. Я был первым помощником капитана на «Фортуне» и лично набирал команду. К тому же одному Богу известно, какую награду я получил за вещи, которые покупал для любов…

Последний слог остался непроизнесенным, но он так и запульсировал беззвучно в утреннем воздухе.

Последовала бесконечная неловкая пауза.

Но порыв негодования и страстное желание выполнить свою миссию подтолкнули Элайзу вперед.

– Да, милорд. Потому меня и удивило ваше требование объяснить, для чего нужны ливреи.

Его брови предостерегающе подскочили вверх. Ла Вей почувствовал, что ее слова проскользнули сквозь потрепанную сеть самообладания, потому что в наступившем молчании он почти слышал не произнесенное ею слово «дьявольщина».