Ржавчина - Наталья Изотова
Сердце бешено колотилось в груди, где-то там, в другом измерении, но Айзек чувствовал, как ему не хватает воздуха. Он медленно и осторожно двигался через холодную пелену барьера, отгоняя разрывавший сознание страх застрять, сгореть или быть раздавленным, неотрывно глядя вперед. Он знал, что времени минуло совсем немного, хотя, казалось, идет бесконечно. Но постепенно пелена начала таять, сквозь нее всё ярче пробивался дневной свет, будто Айзек выходил из симуляции в реальность.
Под ногами заскрипел колючий серый песок, барьер остался позади, и вымотанный человек снял защитное поле. Не веря своим глазам и ошарашенно приоткрыв рот, он смотрел на то, что всю жизнь скрывал от него купол, на тех, кто рвался внутрь — и чувствовал, как даже его тренированный мозг работает на пределе возможностей, силясь хотя бы воспринять всё многообразие распахнувшегося мира, яркого и ослепляющего. Будь он слабее — Айзек бы просто сошел с ума.
Одно из кружащих вокруг существ подлетело ближе, осторожно и плавно протянуло гибкую конечность к чужаку, и Айзек поднял руку в ответном жесте. Внезапно в груди что-то взорвалось пекущей болью, в голову ударило коротко и гулко, а яркий свет стремительно начал тускнеть. «Отключили, — понял Айзек, уже равнодушно наблюдая за тем, как перед его лицом разверзлась огромная черная пасть. — Ты оказалась права»
Меган с большим трудом, нехотя открыла глаза. В горле пересохло, голова раскалывалась, но не осталось желания даже дышать. То, как она истошно кричала и отчаянно вырывалась из рук державшего ее Салливана, как, обезумев, кусалась и царапалась, стремясь только к одному — остановить оператора за пультом, как в плечо вонзилась игла с успокоительным, и последним, что уловило покидающее сознание, стал писк рухнувшей в ноль осциллограммы пульса — теперь казалось просто сном, старым и почти забытым. Когда провалилась Ева, она видела только неподвижное тело в соседнем кресле, но Айзека убили у нее на глазах, и остатки окружавшего Меган мира рассыпались, как ржавый купол. Она лежала на больничной койке маленького лазарета, пристегнутая ремнями, бездумно смотрела в низкий потолок и не видела никакого смысла двигаться. Ни сияющей грани над головой, ни призраков, ни голосов — всё пропало, как только стало безразлично. В ушах звучал лишь знакомый голос, перед глазами всплывали черты Айзека, и невольные, незамеченные слезы ручейками стекали к подушке. Каждый его жест, прикосновение, редкая улыбка и слово эхом множились в памяти.
«Впусти меня»
Меган болезненно моргнула. Она сходит с ума, этого следовало ожидать. Или… он всё-таки вернулся, призраком?
«Впусти меня, пожалуйста»
Она оглянулась по сторонам, но никого не увидела. Голос звучал приглушенно, в голове, а не в ушах, будто Меган всё ещё держала напарника за руку.
«Айзек, ты где?» — понимая, как наивны все надежды, мысленно спросила она.
«Совсем близко, за куполом. Открой мне. Пусти»
От этих знакомых слов по спине пробежал холодок. То же самое они слышали на записи, то же повторяла морзянка. Они нашли способ пробраться ей в голову, притвориться самым близким!
Скрипнула дверь, заставив Меган вздрогнуть. В палату вошли двое санитаров, директор и Салливан, и это не могло сулить абсолютно ничего хорошего. Отец почти не появлялся в жизни Меган, вряд ли он сейчас решил просто так ее проведать.
— Как ты? — участливо спросил он, но Меган вновь молча перевела взгляд на потолок. Как она может быть, лишившись всего? Никак. — Мне очень жаль, что всё так вышло… Я долго терпел, но ты не унималась. Фрэд прав — тебе тут давно не место. Ты опасна.
Меган молчала. Ей не было никакого дела до этих притворных сожалений, объяснений и даже собственного приговора. Внутри, почти заглушая все звуки, раздавался настырный голос Айзека. И пора уже признать, что она окончательно чокнулась.
— Я пришел попрощаться. Тебе очистят память, и ты покинешь «Рубеж». Мы больше не встретимся.
Меган никак не отреагировала. Директор ждал ее ответа несколько секунд, а потом развернулся и вышел, оставив на волю Салливана. Тот кивнул санитарам, и они принялись отстегивать державшие девушку ремни.
«Впусти меня, Меган»
«Отстань от меня, порождение больного сознания! Скоро я забуду про весь этот ад!»
Салливан предусмотрительно стоял в дверях, но Меган и не думала бежать. Упорно глядя в пол, механически передвигая ноги, она вышла в коридор под руку с двумя санитарами. Абсолютно равнодушная и отстраненная от реальности. Державшая последнюю оборону в своей голове.
«Хочешь забыть про меня? Так скоро?»
«Так будет лучше»
«Хорошо, твой выбор. Но разве ты сможешь забыть всё то, что видела? Протянутые к тебе руки, призраки родных, ржавый купол? Это часть тебя. Ты будешь и дальше бояться, просто уже не помнить, чего»
«Так будет лучше, Айзек! — мысленно сорвалась Меган, будто действительно беседовала со своим напарником. Идущий рядом санитар споткнулся, хмуро глянул на нее. — Я просила тебя остановиться! Хотя бы подождать! Я сказала, что это меня уничтожит!»
Голос внутри замолчал. Меган проглотила ком в горле и тяжело вздохнула.
Впереди показался противопожарный стенд, занимавший часть коридора, и один санитар отпустил Меган, отступил назад, чтобы в него не врезаться.
«Что ж, — внезапно вновь раздалось внутри, уже гораздо тише и спокойнее, — мы не были близки и не были семьей, наверное даже не стали настоящими напарниками, как ты это представляешь. Но моя память останется при мне навсегда, и вместе с ней — часть тебя»
Меган замерла прямо напротив стенда как вкопанная. Это не слова ее сознания. Не уловка неведомых существ, не имевших человеческого сердца.
— Ну, чего встала, вперед! — подтолкнул ее санитар.
Меган подняла голову и медленно повернулась к нему.
— Отпусти меня, — негромко приказала она. Тот хотел что-то возразить, но его руки сами собой разжались, а ноги отступили на пару шагов.
— Не дай ей уйти! — крикнул сзади Салливан, бросился к ученице, но отшатнулся, когда стекло в стенде взорвалось миллиардами сверкающих осколков. Меган схватила пожарный топор и, резко развернувшись, кинулась на своих конвоиров.
— Держи ее! — закричал Салливан, прижимаясь к стене. — Осторожно!
