Контора - Владимир Лынёв
Он отчертил линию мокрой тряпкой и прикрикнул на них:
– Нечего здесь ночью шататься, шантрапа! Уборка идет! Натопчите мне еще тут. Ну-ка быстро все по домам! Поди и восемнадцати-то никому нет, а алкоголем разит за версту. Если сейчас не исчезнете с глаз моих, всем родителям доложусь, а уж они устроят вам сладкую жизнь. Быстро-быстро! Кыш отседова!
Недовольно ворча и недобро зыркая на Вульфа, подростки стали разбредаться по квартирам. Кирпичная кладка на месте заложенных дверей распускалась мозаичным цветком, давая им проход, и вновь собиралась в монолит, надежно запирая их внутри. Уборщик вернулся к своему меланхоличному занятию, больше не обращая на Алекса никакого внимания.
Вульф отбросил кувалду и кинулся обратно к деревянной двери, через которую он выбрался из пещеры. Нужно было проверить, что сталось с Гловером. Долго переживать не пришлось. Кряхтя и ругаясь, по приставной лестнице наверх забрался Артур собственной персоной.
– Живой? – успел спросить Вульф, подхватив его.
– Живее видали! – буркнул Гловер, отирая залитое кровью лицо.
– Еще один неслух нарисовался! – прокомментировал уборщик, удостоив их мимолетным взглядом, и продолжил драить полы.
– О! Комиссар здесь, хвала небесам! Без него, Алекс, ты бы огреб по полной программе.
– Или, напротив, наконец справился со своими страхами.
– Я видел, как ты пытался. Выдающаяся работа, ничего не скажешь. Дерьмо, одним словом. Тебе что, тринадцать лет, чтобы так по-животному реагировать на внешнюю агрессию?
– Само собой вышло.
– Само собой… – пробурчал Гловер и сполз на пол.
Он оторвал от рукава спецовки кусок ткани и перевязал голову.
Глядя на рану Артура, Вульф спросил:
– Что произойдет, если мы погибнем в сеансе КОС?
– Сменятся фазы сна, что крайне затруднит наше продвижение к цели.
Алекс помог ему подняться на ноги и бросил взгляд на ящик с инструментами.
– Заберем с собой?
– Не-а! Это грубый инструментарий. Нужен при первом погружении, чтобы порвать целку твоему девственному рассудку и вытащить жемчужину эго личности из раковины сознательного в КОС. Правда, таких старых дев, как ты, я отродясь не видал. Ну да ничего! Справились же худо-бедно. Вот с Орье предстоит повозиться. Чтобы проникнуть в ее глубины, придется приложить всю фантазию!
– Эти барные шутки, похоже, никогда тебе не наскучат.
– Точно! Уж так я устроен.
Поддерживая друг друга, они двинулись к общедомовому лифту, минуя Беккера.
– Комиссар не пойдет с нами? – спросил Вульф.
Гловер отмахнулся.
– Личины Беккера сами по себе и пропитывают хост на всех слоях и фазах. Он полностью погружен в роли и станет помогать нам в единственном случае. Если мы играем по правилам социума. Комиссар – местный аналог полицейского. Взаимодействует с коллективным бессознательным. С теми механизмами, что выработались за время существования человека «социального». Персоной, масками и прочим общественным камуфляжем. Он наш оберег от дерьма из подсознания, но даже комиссар не сможет уберечь от серьезных проблем. Для этого есть Стейнбек, но до него путь неблизкий, и одна Орье способна отыскать дорогу. Поэтому, Алекс, пока держи своих демонов на цепи, будь добр.
Поперечная трещина в стене на месте одной из дверей, где безуспешно пытался пробиться Гловер, заставила Вульфа остановиться, присесть на корточки и заглянуть внутрь. На другом конце царил таинственный полумрак. Очертания комнаты угадывались с трудом и дорисовывались по памяти. Где-то вдалеке щелкнул переключатель напольной лампы, высветившей из темноты его самого, сидевшего в плетеном кресле с простреленной головой. Черепная коробка напоминала лопнувший перезревший арбуз. Раскуроченная глазница была прикрыта багряной коркой из спекшейся крови. Рука безвольно свисала над оброненным пистолетом. В углу комнаты стоял мальчик в пепельно-серой рясе послушника одной из новомодных церквей и сжимал в руках тумблер напольной лампы. Лица его видно не было, одни губы, а они кривились в ехидной ухмылке. Он щелкнул кнопкой, и комната вновь погрузилась во тьму.
– Увидел что-нибудь интересное? – осведомился Гловер.
– Нет. Идем отсюда!
Лифт распахнул облупленные створки с противным металлическим скрежетом. Свет внутри предательски помаргивал. Стены были ободраны и обклеены простенькой голографической рекламой. Гловер нажал обугленную сенсорную кнопку первого этажа.
– Надеюсь, ты не боишься замкнутых пространств? – спросил он.
Вульфу стало не по себе от вопроса. Прикрыв глаза, он почувствовал свое тело, подвешенное за ниточки посреди безмолвной белой бесконечности. Оно барахталось в невесомости зародышем в матке матери. Алекс запаниковал и выбросил руки в стороны, пытаясь остановить бесконечное падение. Ладони уперлись в незримые покатые стены. По венам вместе с кровью стала растекаться расслабляющая волна. Навалилась одурманивающая сонливость, и, сомкнув веки в очередной раз, он вновь очутился в обшарпанном лифте напротив Гловера. Отчего-то Вульфу вспомнилась его первая встреча с Орье.
– Воу-воу! Полегче, парень! Ты что, способен выпадать? Десинхронизировать с хостом по собственному желанию?
– Что ты имеешь в виду?
– Это значит, что пока мы заперты в этом дурдоме, ты можешь в любой момент улизнуть. После извлечения семени ты вытащишь нас вместе с собой в явь, на твердую землю.
Лифт остановился, выпуская психонавтов на волю. Они очутились на крыше дома вместо обещанного первого этажа.
Вульф бросил вопросительный взгляд на Гловера.
– Путешествия в снах парадоксальны, – ответил тот на невысказанный вслух вопрос. – Ты можешь зайти за угол, а оказаться на стадионе любимой футбольной команды из своего детства. Занять свободное место в автобусе и, глянув в окно, понять, что находишься на сцене театра перед зрительным залом, забитым до отказа. Можно вечно блуждать в лабиринте из собственных воспоминаний, фантазий и наложенных на них проекций снов других психонавтов. Это хоть коллективное осознанное, но все же сновидение. Принципы те же самые. Чтобы передвигаться целенаправленно, нужен проводник. Шерпа.
– Орье. Я понял.
Панорама, представшая их взору, была удивительной. Перед ними раскинулось поле, заросшее крапивой со стеблями выше человеческого роста. Листья волновались под порывами ветра, будто неспокойное море. Буруны разбивались о полуразрушенные постройки из прошлого Вульфа, возвышавшегося скалами давно позабытых воспоминаний. Они были сплошь увиты дикой виноградной лозой и плющом, а их былое предназначение едва угадывалось. За полем высились размытые башни мреющего мегаполиса, переплетенного в тугой узел из снов психонавтов. Ультрасовременные небоскребы соседствовали со старинными узкими улочками многовековых городов, растворяясь в одноэтажных провинциальных селениях. Справа, посреди туманных горных пиков, пряталась психиатрическая клиника с красным крестом на крыше, тревожно мерцавшим в белесой дымке. Слева из пасторального пейзажа вырастал породистый и аристократичный университетский комплекс, расположившийся посреди зеленых лугов и дубовых рощ.
