Идрис Шах - Афганский караван. Земля, где едят и воюют

Луинаиб спросил, не нужно ли мне чего, доволен ли я содержанием. Я попросил дозволить моим людям сходить в мазар помолиться, но получил отказ. Почему? Ведь мои люди одеты в мусульманское платье, и если мне угрожают опасности, так как я в русской форме, то им ничего подобного не грозит, у них на лбу не написано, что они русские и пришли со мною. Ответ: нельзя. ‹…›

Томительно тянулись дни сидения нашего в Мазар-и-Шерифе. Рассчитывая на безостановочное путешествие и желая иметь как можно легкие вьюки, я не взял с собою ни одной книги. От нечего делать перечитал все старые газеты, в которые были обернуты некоторые вещи. Часто брался за лопату и чистил арык. Каждое утро заметал ненавистные мне следы часовых на песке, ходивших ночью около моей квартиры. ‹…› Узнав из разговоров с Яр-Магометом, что в Мазар-и-Шерифе есть публичные танцовщицы, я просил, с разрешения луинаиба, привести их ко мне. Последовал ответ, что они уехали на свадьбу в Таш-Курган. На просьбу привести заклинателя змей последовал ответ, что в настоящую пору года они уже спят. Приходилось удовольствоваться сказками, которые поочередно рассказывали мои люди. ‹…› Кормили меня и моих людей хорошо.

18 октября Ибрагим, по обыкновению приходивший с докладом о состоянии лошадей, заметил, что сегодня лошади как-то особенно бодры, играют, должно быть, чуют поход. 19-го, утром, на обычный вопрос Яр-Магомету: не прибыл ли нарочный из Кабула? – получил ответ: не прибыл. Но в полдень приходит Магомет-Мусин-хан и ровным голосом, как будто говорит самую обыкновенную вещь, передает мне, что сейчас только прибыл курьер из Кабула, привез столь желанное мне разрешение Шир-Али-хана и что я сегодня же должен выехать в четыре часа пополудни. Затем Магомет-Мусин-хан удалился, обещаясь зайти еще раз и сообщить о распоряжениях, которые будут сделаны Хош-Диль-ханом относительно моего путешествия. Через час он вернулся и сказал, что я самый почетный гость эмира, что меня велено беречь как зеницу ока, для чего мне будет дан конвой; все путевые расходы эмир принимает на свой счет, до самого Герата меня будет сопровождать джамадар (поручик) Мир-Али-хан, ‹…› от Меймене, где большая опасность со стороны туркмен, конвой будет увеличен до трехсот человек, во внимание к моему чину при конвое будет постоянно находиться аджютан (подполковник, помощник командира полка). Он, Магомет-Мусин-хан, об одном только меня просит: слушаться начальника конвоя, так как, что он ни сделает, будет клониться к моей безопасности и моему благополучию. ‹…›

Я выразил желание перед отъездом проститься с луинаибом; но Магомет-Мусин-хан сначала ответил, что генерал-губернатор болен, а потом, когда я повторил желание видеть его, он сказал, что Хош-Диль-хану некогда, он считает деньги. ‹…›

Поблагодарив Магомет-Мусин-хана за все его заботы обо мне и вручив ему подарок и большой запас хины, я с ним простился и больше его не видел. Вспоминая теперь про этого человека, я примиряюсь с ним: он был верный слуга своего господина и в точности исполнял его приказания.

Около четырех часов пополудни прибыл назначенный сопровождать меня до Шибирхана аджютан кавалерийского полка Абасси, Ахмед-Али-Аддижан, и доложил, что конвой готов и ожидает меня у ворот. ‹…›

Сев на лошадь во дворе, я выехал на улицу, вдоль которой был выстроен конвой. Конвой этот состоял из двух джамадаров, четырех дафадаров и сорока рядовых. ‹…›

Отношения между солдатами и офицерами напоминают такие же отношения, существующие в турецкой армии. Если афганский офицер пьет чай, то несколько солдат подсядут к нему; если он курит кальян, то все солдаты соберутся около него и ждут очереди; ‹…› если солдат закурит трубку, то офицер попросит покурить. ‹…› Я встретил только одного офицера, который держал себя далеко от солдат. Это аджютан змеиного полка, Гамид-хан, по происхождению сеид, т. е. потомок пророка. Но здесь, вероятно, играл роль не столько его чин аджютана (аджютан Ахмед-Али-Аддижан держит себя на равной ноге с солдатами), сколько его происхождение. Товарищеские отношения между начальниками и подчиненными, сколько можно заметить, не вредят службе: солдат беспрекословно повинуется офицеру и так же беспрекословно переносит его побои. ‹…›

Наших лошадей, так долго застоявшихся в Мазар-и-Шерифе, насилу можно было сдерживать. Мы двигались южнее Тохтапула и Ширабада, в некотором от них расстоянии, прошли кишлак Дидаади и остановились на ночлег в степи ‹…›. Здесь, на ночлеге, я был поражен тем вниманием и тою предусмотрительностью, которые выказал Магомет-Мусин-хан при снаряжении меня в поход. Во-первых, кроме джамадара Мир-Али-хана, при мне назначены были состоять: два повара, один нечто в роде судомойки и один конюх. Во-вторых, для меня везли: две палатки[11], шубу, походную кухню, ковры, паласы, умывальник, огромной величины и веса подсвечник, сальные свечи, чайники металлический[12] и фаянсовый, чашки и пр. Все это поднималось на трех ябу (вьючных лошадей). На случай, если бы мои вьючные лошади отказались служить, двое казенных ябу велись в поводу.

На первом же ночлеге я почувствовал, что действительно состою почетным гостем эмира Шир-Али-хана и что все старания сопровождающих меня лиц клонятся к тому, чтобы мне только было хорошо и спокойно. ‹…› Даже лошади мои испытали на себе силу этого приказа: вместо соломы им стали отпускать один клевер. Это до того избаловало моих людей, что они постоянно требовали клевер, даже в таких местах, где его нельзя было достать ни за какие деньги, и чрез это у них выходили пререкания с Мир-Али-ханом, который приходил жаловаться. Мои конюхи не стали больше вести вьючных лошадей, а передали поводья афганцам; сами же ехали по сторонам и только покрикивали. ‹…›

Дорога совершенно ровная. ‹…› В десяти верстах от Дидаади дорогу пересекает река Балх, известная населению под именем Банди-барбари. Банди значит запруда; под именем же барбари у афганцев слывут дикие народы, обитающие по северным склонам Паропамиза и Гиндукуша. ‹…›

На 38-й версте мазар Зайнал-Обедин-Беймар и при нем рабат (заезжий дом). Здесь похоронен святой, имя которого носит мазар. Он родной брат Имам-Ризы, похороненного в Мешхеде. ‹…› Монахи ходят почти голые и носят длинные волосы. Кругом святилища цветник и сад. Шагах в двухстах находится рабат. Я вошел в святилище как был, т. е. в сапогах. Никто мне не сказал ни слова. Солдаты молились очень усердно; некоторые пришли в исступление: бились головами о гробницу и об пол, громко рыдали. ‹…› Подошел ко мне один монах, родом из Лагора, и спросил, не англичанин ли я. Я ответил. Оказалось, о существовании русских он никогда не слышал. Затем он начал интересоваться, много ли денег у русских, столько ли, сколько у англичан. ‹…›

21 октября предстоял большой переход до селения Сальмазар, находящегося в трех верстах к югу от Шибирхана. ‹…› Селение Сальман имеет до сорока дворов. Жители-узбеки занимаются хлебопашеством. Все селение вышло к нам навстречу и просило остаться здесь ночевать. Поднесли лепешки, арбузы, дыни. Когда я объявил, что не могу остаться, то мне подвели барана. ‹…› Дорога пересекла два небольших перевала, и мы вышли в долину, шириною от двух до трех верст, обставленную невысокими горами с мягкими очертаниями. ‹…› За неимением воды для орошения, здесь нет пашен.

Нам то и дело попадались сайги. За одним стадом, бежавшим на юг, поскакали четыре солдата. ‹…› Стреляли в стадо, но безуспешно. ‹…›

Сальмазар – селение в сорок дворов. ‹…› Вокруг Сальмазара много садов. Повсюду великое изобилие воды. В Сальмазаре есть могила какого-то святого. В трех верстах от Сальмазара к северу лежит город Шибирхан.

Мы прибыли в Сальмазар, когда уже солнце садилось. В отведенном мне помещении в саду к приходу моему была разбита огромная двойная палатка и приготовлены чай, обед и мягкая постель. Всем этим я обязан начальнику Шибирхана, джернелю (генералу) Кадыр-хану, командовавшему войсками, взявшими четыре года тому назад Меймене.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

Масуды – пуштунское племя. – Здесь и далее, если не оговорено иное, примечания переводчиков.

2

Мамунды – еще одно пуштунское племя.

3

Камергер. – Примеч. Н. И. Гродекова.

4

Таково звание генерал-губернатора афганского Туркестана, которым в мое посещение был Хош-Диль-хан. ‹…› – Примеч. Н. И. Гродекова.