Айзек Азимов - Академия

— Хм-м-м… Кажется, я припоминаю Виниса. Я его видел на Анакреоне в те славные денечки, когда мы спровадили их с Терминуса. Еще до того как вы начали там работу. Ну-ка, ну-ка… Если не ошибаюсь, тогда это был темноволосый молодой человек, смуглый, косил на правый глаз. И еще нос у него крючковатый.

— Он самый. Нос крючком, косоглазый — все правильно. Только волосы у него уже седые. Он играет в грязные игры, оставаясь, к счастью, самым набитым дураком на планете. Однако дьявольски проницателен и изобретателен, отчего глупость его распространяется довольно успешно.

— Так обычно и бывает.

— Образно говоря, он из тех, кто считает, что для того чтобы разбить яйцо, в него нужно выстрелить из бластера. Вспомните, что сразу же после смерти старого короля именно он пытался ввести налог на имущество Храмов. Помните?

Гардин задумчиво кивнул и улыбнулся:

— Священники тогда взбунтовались.

— Еще как! На Лукреции было слышно. С тех пор со священниками он стал более осторожен, но кое-какие дела проделывает исключительно жестко. Помимо всего прочего, он потрясающе честолюбив.

— Это, скорее всего, комплекс неполноценности. Как у младших королевских сыновей.

— Да, наверное. Но у него все сводится к одному. Он просто спит и видит, как бы напасть на Академию. И скрывать этого не пытается. Учитывая запасы оружия, он вполне на это способен. Старый король построил могущественный военный флот, и последние два года Винис настороже. Ведь налог на имущество Храмов первоначально планировалось пустить на дальнейшее вооружение. Когда затея провалилась, он добился того, что налоги с прибыли повысили в два раза.

— Это вызвало недовольство?

— Не настолько серьезное. В течение нескольких недель после этого темой речей на всех королевских церемониях были дисциплина и повиновение властям.

— Ясно. А что стряслось сейчас?

— Две недели назад торговый корабль анакреонцев подобрал брошенный военный крейсер старого имперского флота. Он, похоже, болтался в пространстве лет тридцать, не меньше.

Глаза Гардина загорелись. Он выпрямился в кресле.

— Да-да. Я слышал об этом. Комиссия по Навигации послала мне петицию с требованием, чтобы я забрал корабль для проведения научных исследований. Похоже, он в хорошем состоянии?

— В отличном, — кивнул Верисов. — Когда на прошлой неделе Винис получил предложение передать корабль Академии, его чуть кондрашка не хватила.

— Кстати, он пока не отвечает.

— И не ответит. Разве что орудийным залпом. Видите ли, он навестил меня в тот день, когда я улетал с Анакреона, и спросил, может ли Академия отремонтировать и вернуть крейсер анакреонскому флоту. По его намеку, ваше послание означает, что Академия вынашивает планы напасть на Анакреон, Он сказал также, что отказ отремонтировать крейсер укрепит его в подозрениях и что он берет на себя ответственность за оборону Анакреона. Вот его слова: «Беру на себя». Вот почему я здесь.

Гардин расхохотался.

Верисов улыбнулся в ответ и продолжил:

— Понятно, что он ждет повода для немедленного нападения, то есть отказа.

— Ну, чему быть, того не миновать, у нас для размышлений — шесть месяцев. За это время надо привести корабль в полный порядок и передать его Винису с наилучшими пожеланиями. И… знаете что? Его надо переименовать. Назовем его не как-нибудь, а именно «Винис» — в знак уважения и лучших чувств, черт бы меня побрал!

Он снова расхохотался.

— Допускаю, что это логично, Гардин, — сказал Верисов, — но я обеспокоен.

— Чем?

— Знаете, что это за корабль? О, тогда умели строить корабли. Это такая громадина! По военной мощности — половина анакреонского флота. Ядерных зарядов, которые он несет, хватит, чтобы взорвать целую планету! Кроме того, он оборудован защитным полем, способным отразить пучок Q-лучей без дополнительных затрат энергии! Он слишком хорош, Гардин.

— Ерунда, Верисов, ерунда… Мы с вами прекрасно знаем, что у Виниса и без того достаточно оружия, чтобы завладеть Терминусом. Что же изменит передача крейсера? Вы-то должны понимать, что настоящей войны не будет никогда!

— Надеюсь, да. Но… — посол поднял глаза к потолку. — Но, Гардин…

— Ну? Что же вы остановились? Продолжайте!

— Это, конечно, не мое дело. Но я читал газету, — сказал он и положил на стол «Городские Новости», указав на первую полосу. — Как это понимать?

Гардин небрежно пробежал взглядом страницу и ответил:

— Группа Советников формирует новую политическую партию.

— Да, там так и написано… — кивнул Верисов. — Конечно, вы лучше разбираетесь во внутренних делах, но… они вас атакуют только разве что не физически! Насколько они сильны?

— Чертовски сильны. Не исключено, что именно они возглавят Совет после следующих выборов.

— А не до? — Верисов украдкой взглянул на мэра. — Существует столько способов захвата власти, не считая выборов.

— Вы меня за Виниса принимаете?

— Нет, конечно. Но ремонт корабля займет несколько месяцев, и после этого нападение на Терминус станет неизбежным. Наша щедрость будет воспринята как капитуляция, признание собственной слабости, а имперский крейсер удвоит мощь анакреонского флота — флота Виниса. Я не я буду, если он не нападет. Зачем испытывать судьбу? Сделайте одно из двух: либо раскройте Совету план кампании, либо начните войну с Анакреоном сейчас.

Гардин нахмурился:

— Сейчас? До начала кризиса? Нет. Это единственное, чего делать категорически нельзя. Существует Гэри Селдон. И План.

Верисов немного растерялся и пробормотал:

— А вы… абсолютно уверены в том, что План существует?

— В этом не может быть никаких сомнений, — твердо ответил Гардин. — Я присутствовал в Склепе и видел Селдона своими глазами, то есть не его, конечно, а объемную видеозапись.

— Я не о том, Гардин. Я просто не понимаю, как можно рассчитать историю на тысячу лет вперед. Может быть, Селдон переоценивал себя?

Он немного смутился, поскольку на лице Гардина появилась ироническая усмешка, но добавил:

— Я, конечно, не психолог…

— Вот именно. И среди нас нет психологов. Но я в юности все же получил кое-какие элементарные познания, — достаточные для того, чтобы понять, на что способна психология, кто бы ни воспользовался ее возможностями. Сомнений нет — Селдон сделал именно то, о чем говорил. А говорил он, что Академия была создана как научное убежище — средство, с помощью которого наука и культура умирающей Империи могут быть спасены и сохранены на протяжении веков хаоса и мрака, которые уже начались, для того, чтобы их можно было передать во вторую Империю.

Верисов кивнул, но было видно, что Гардин не убедил его.

— Все знают, что так должно быть. Но можем ли мы позволить себе испытывать судьбу? Можем ли мы рисковать настоящим ради туманного будущего?

— Должны. Потому что будущее не туманно. Оно спрогнозировано Селдоном. Каждый кризис в нашей истории нанесен на график, и каждый последующий зависит от того, как закончился предыдущий. Сейчас приближается второй кризис, и одному Богу известно, каковы будут последствия, если ситуация хоть на йоту отклонится…

— Это не более чем предположения!

— Нет! Гэри Селдон сказал тогда, в Склепе, что при каждом кризисе паша свобода действий будет ограничена настолько, что окажется возможным только один выход.

— Чтобы мы шли только прямо и вперед?

— Чтобы мы не уклонялись от намеченного пути. И наоборот: пока наш выбор выхода не ограничен — значит, кризис еще не наступил. Мы просто обязаны пустить все на самотек, и чем дольше так будет продолжаться, тем лучше. Именно этим я и собираюсь заняться.

Верисов молчал. Он покусывал губы и думал… Всего лишь год назад Гардин впервые серьезно разговаривал с ним, обсуждая важную проблему — проблему военных приготовлений на Анакреоне. И то — только потому, что он, Верисов, высказывался против дальнейшего пацифизма.

Гардин, видимо, догадался, о чем думает его посол.

— Лучше бы я вам тогда ничего не говорил.

— Почему? — удивленно воскликнул Верисов.

— Потому что теперь уже шестеро — вы, я, еще три посла и Ион Ли точно знают, что ждет нас впереди. А я чертовски опасаюсь, что Селдон рассчитывал, что никто не будет знать.

— Почему?

— Потому что даже фундаментальная психология Селдона имела свои ограничения. Она не могла учесть слишком большое число независимых переменных. Он не мог предусмотреть действия отдельных людей на коротких отрезках времени. Ну представьте себе — как будто вы решили применить теорию газовой кинетики к отдельным молекулам! Он брал в расчет массы, население целых планет. Причем только слепые массы, которые не ведают, что творят, и, тем более, не видят, к чему приведут их действия.