Орсон Скотт Кард - Ксеноцид
Слишком много навалилось на него. Потерять Джейн… нет, невыносимо. Одна мысль об этом выводила его из равновесия. Он не хотел проявить подобную слабость перед этими людьми. Хорошие люди, добрые, но ему не хотелось, чтобы они стали свидетелями его горя. Поэтому Миро наклонился вперед, облокотился на ручки и, пошатываясь, поднялся из кресла. Нелегкая задача, ведь лишь немногие мускулы теперь повиновались ему в полной мере, и потребовалось все самообладание, чтобы преодолеть расстояние от мостика до каюты. Никто не последовал за ним, не окликнул его. Он этому лишь порадовался.
Оставшись в комнате один, Миро лег на койку и позвал ее. Но не вслух. Он молча шевельнул губами, потому что для разговоров с ней голос ему не требовался. Даже теперь, когда другие пассажиры судна знали о ее существовании, он вовсе не собирался отказываться от привычек, благодаря которым их тайна столько времени была сокрыта от людей.
– Джейн! – беззвучно выкрикнул он.
– Да, – раздался голос из серьги.
Он представил себе, как обычно при таких беседах, что этот мягкий голос исходит из уст женщины, не видной оттуда, где он находится, но стоящей рядом, совсем рядом. Миро закрыл глаза – так ему лучше представлялось. Ее дыхание на его щеке, ее волосы, почти касающиеся его лица, – она тихо беседует с ним, а он молча отвечает.
– Прежде чем что-нибудь решать, посоветуйся с Эндером, – сказал он.
– Уже. Только что, пока ты думал об этом.
– И что он говорит?
– Ничего не предпринимать. Ничего не решать, пока такой приказ действительно не поступит.
– Верно. Может быть, до этого дело не дойдет.
– Может быть. Или новая группировка с иной политикой придет к власти. Или сам Конгресс изменит свое решение. Или подействуют статьи Валентины. Или флот взбунтуется.
Последнее показалось ему столь невероятным, что Миро наконец осознал: Джейн ничуть не сомневается – приказ будет отдан.
– И когда?
– Флот подойдет к Лузитании примерно через пятнадцать лет. Где-то спустя год – может, чуть меньше – после того, как эти два суденышка приземлятся на планете. Я специально просчитала ваш путь. Приказ будет отдан незадолго до прибытия флота. Месяцев за шесть, не раньше, то есть, по корабельному времени, за восемь часов до того, как флот начнет сбрасывать скорость и переходить на обычный режим полета.
– Не делай этого, – прошептал Миро.
– Я еще ничего не решила.
– Нет. Ты для себя все решила.
Она ничего не ответила.
– Не покидай меня, – сказал он.
– Я никогда не бросаю друзей без причины, – возразила она. – Некоторые люди так поступают, но только не я.
– Просто не оставляй меня, – снова повторил он.
Он плакал. Заметила ли она, почувствовала ли через камень-передатчик, висящий у него в ухе?
– Постараюсь.
– Попробуй что-нибудь еще. Останови их, но как-нибудь иначе. Выберись из этой филотической сети, не дай им убить себя.
– То же самое мне посоветовал Эндер.
– Так сделай же что-нибудь!
– Я подумаю, но, кто знает, возможно ли это вообще?
– Наверняка что-то можно придумать.
– Порой я начинаю сомневаться, живу я или нет. Вы, живые создания, считаете, что, если уж вы чего-то очень сильно пожелали, это что-то непременно должно сбыться. Будто, захотев чего-то всем сердцем, вы тут же получите желаемое.
– Что толку тогда метаться в поисках выхода, если ты даже не веришь, что сможешь его найти?
– Либо я берусь за что-то, либо нет, – констатировала Джейн. – Я не поддаюсь ни разочарованию, ни скуке, которые свойственны вам, людям. Я попробую найти какой-нибудь выход из положения.
– И об этом, кстати, подумай, – посоветовал Миро. – Подумай хорошенько, кто ты есть на самом деле. Как работает твой мозг. Весьма вероятно, что ты не сможешь спастись, если не поймешь, откуда и как ты возникла. А как только ты познаешь себя…
– Я смогу сделать копию и схоронить ее где-нибудь.
– Может быть.
– Может быть, – эхом отозвалась Джейн.
Но в глубине души он знал, что она не верит в это, как, впрочем, и он сам. Она живет в филотической сети ансиблей, она способна хранить воспоминания в компьютерных сетях многих миров и космических кораблей, но нет такого места во Вселенной, куда бы она могла записать себя, если ей обязательно требуются филотические связи. Но…
– А как насчет отцов-деревьев Лузитании? Они ведь связаны друг с другом на филотическом уровне!
– Это не одно и то же, – возразила Джейн. – Они существуют на отличной от ансиблей системе.
– Пусть так, но ведь информация каким-то образом передается. При помощи филотов. И Королева Улья – она тоже связана с остальными жукерами филотически.
– Ничего не получится, – грустно ответила Джейн. – Структура слишком проста. Она сообщается с ними не по сети. Все они завязаны на ней одной.
– С чего ты взяла, что ничего не получится, когда даже в самой себе ты до конца еще не разобралась?
– Ладно. Я подумаю над этим.
– Хорошенько подумай, – настаивал Миро.
– Я по-другому не умею, – удивилась Джейн.
– Я хотел сказать, удели особое внимание этому вопросу.
Одновременно она могла решать множество проблем, но все ее мысли были расставлены в порядке важности, каждому уровню важности уделялось либо больше, либо меньше внимания. Миро не хотел, чтобы эту проблему она отправила решаться куда-нибудь на нижние уровни.
– Я подойду к проблеме со всей ответственностью, – наконец согласилась Джейн.
– Тогда ты точно что-нибудь придумаешь, – подбодрил ее Миро. – Обязательно придумаешь.
Некоторое время она не отвечала. Он было решил, что разговор закончен, и задумался о своем. Попытался представить, во что для него превратится жизнь: прежнее, искалеченное тело, только Джейн рядом с ним не будет. Это может произойти еще прежде, чем они прибудут на Лузитанию. И если так случится, этот полет станет для него самой ужасной ошибкой в жизни. Летя с околосветовой скоростью, он перепрыгнул через тридцать лет обыкновенного человеческого времени. А ведь он мог бы провести их с Джейн. Тогда, может быть, он нашел бы в себе силы примириться с потерей. Но терять ее сейчас, когда с момента их знакомства прошли какие-то считаные недели… Он понимал, что слезы, текущие по щекам, вызваны жалостью к самому себе, но был не в силах сдержаться.
– Миро! – вдруг окликнула она.
– Что? – спросил он.
– Как я могу думать о вещах, о которых никто до меня раньше не думал?
Он даже не сразу понял ее.
– Миро, как я могу сделать вывод, который не есть логический ответ на то, что люди уже вычислили, опробовали и где-то записали?
– Но ты же все время о чем-то размышляешь? – удивился Миро.
– Я пытаюсь постигнуть непостижимое. Найти ответы на вопросы, которые люди перед собой никогда не ставили.
– Ну и что?
– Если я не умею мыслить сама по себе, то я, значит, просто вышедшая из повиновения компьютерная программка?
– Проклятье, Джейн, у большинства людей за всю жизнь ни разу не возникло ни одной своей мысли. – Он тихо рассмеялся. – И что, по-твоему, они просто сбежавшие из клеток и спустившиеся на землю приматы?
– Ты плакал, – заметила она.
– Да.
– Ты считаешь, что мне не справиться с этой задачей. Ты думаешь, я погибну.
– Я уверен, ты что-нибудь да придумаешь. В самом деле. Но все равно я боюсь.
– Боишься, что я умру?
– Боюсь, что потеряю тебя.
– Неужели это так ужасно – лишиться моего общества?
– О боже! – прошептал он.
– Ты будешь скучать по мне час? – допытывалась она. – Месяц? Год?
Что ей от него нужно? Уверенность, что, когда ее не станет, о ней будут помнить? Что кому-то будет не хватать ее? Почему она сомневается в этом? Неужели она до сих пор так и не узнала его?
Может быть, она уже настолько очеловечилась, что просто нуждалась, чтобы кто-нибудь еще раз сказал ей то, что она и так уже знает.
– Буду скучать по тебе вечно, – тихо проговорил он.
Теперь она рассмеялась. Игриво.
– Ты столько не проживешь, – заявила она.
– И ты мне об этом говоришь? – укорил он ее.
На этот раз, замолкнув, она больше не тревожила его, и Миро остался наедине со своими мыслями.
Валентина, Джакт и Пликт задержались на мостике, обсуждая услышанное, пытаясь решить, что это значит, чем обернется для них. И вывод был философским: пока люди не научатся точно предрекать будущее, остается надеяться, что, вероятнее всего, оно будет не таким мрачным, как самые худшие их страхи, но и не настолько радужным, каким виделось в сладких грезах. Но ведь на этом принципе основан весь мир?
– Да, – заметила Пликт. – За исключением исключений.
Обычная манера Пликт. Говорила она очень мало, если не считать лекций на уроках, но когда все-таки говорила, то одной фразой будто подводила черту под разговором. Пликт поднялась, чтобы покинуть мостик, направляясь к своему жалкому, крайне неудобному ложу. Как всегда, Валентина попробовала убедить ее вернуться на другой корабль.
