Айзек Азимов - Конец вечности
Глава 7
ПРЕЛЮДИЯ К ПРЕСТУПЛЕНИЮ
Войдя в капсулу, Харлан бросил быстрый взгляд через плечо. Ему хотелось убедиться в непроницаемости завесы Темпорального поля, отделяющего Колодец Времени от Вечности. Он боялся, что Социолог Вой может подглядывать за ним. В последние недели он то и дело оглядывался, не прячется ли кто-нибудь у него за спиной, — это движение стало уже привычным, чуть ли не рефлекторным.
Затем, вместо того чтобы вернуться в 575-е, он снова послал капсулу в будущее. Сидя на диванчике, он смотрел на Счётчик Столетий, показания которого сменяли друг друга с такой быстротой, что трудно было разобрать отдельные цифры. Хотя капсула двигалась почти с предельной скоростью, путешествие должно было занять несколько биочасов.
Времени на размышления было хоть отбавляй.
Как всё изменилось после неожиданного открытия Расчётчика! Даже характер его преступления стал совсем другим.
Нити паутины сходились всё ближе к Финжи. Эта фраза с дурацкой внутренней рифмой привязалась к нему и зажужжала в его мозгу, словно крупная осенняя муха, бьющаяся о стекло: всё ближе к Финжи… всё ближе к Финжи…
Вернувшись в Вечность после дней, проведенных с Нойс в 482-м, Харлан постарался избежать немедленной встречи с Финжи. Не успели Врата Времени захлопнуться за ним, как угрызения совести начали терзать его с новой силой. Нарушение клятвы, казавшееся в 482-м безделицей, в стенах Вечности представлялось тяжким преступлением.
Послав донесение по безличной пневматической почте, он заперся в своей комнате. Ему нужно было выиграть время, чтобы осмыслить происшедшее и прийти в себя.
Но Финжи не оставил его в покое. Не прошло и часа после отправки донесения, как он вызвал Харлана по видеофону. Пухлая физиономия Вычислителя строго глядела с экрана.
— Я рассчитывал застать вас в вашем кабинете.
— Вы получили мой отчет, сэр, — возразил Харлан. — Не всё ли равно, где я буду дожидаться нового назначения.
— Вы так думаете? — Финжи скосил глазки на пучок лент, зажатых в его руке, поднес их ближе к лицу и, прищурясь, стал вглядываться в сложный узор перфорации. — Едва ли можно считать отчет полным. Вы разрешите мне зайти к вам?
Харлан заколебался. Но Финжи был пока ещё его начальником, и хотя он бесцеремонно напрашивался в гости, отказ мог смахивать на неповиновение. Более того, этот отказ явился бы замаскированным признанием вины, чего больная совесть Харлана никак не могла допустить.
— Буду рад видеть вас, Вычислитель, — произнес он сдавленным голосом.
Среди аскетической, почти убогой обстановки квартиры Харлана округлые телеса Финжи казались чуждым эпикурейским элементом. Родной век Харлана тяготел к спартанскому стилю, и Харлан на всю жизнь сохранил вкус к простоте. Несколько стульев из гнутых металлических трубок с сиденьем из пластика, которому искусственно, но не слишком искусно была придана фактура дерева. В углу стоял предмет, вид которого никак не вязался с принятым в Секторе стилем.
Глазки Финжи так и впились в него. Вычислитель провёл толстеньким пальчиком по его поверхности, как бы проверяя, из чего она сделана.
— Что это за материал?
— Дерево, сэр.
— Не может быть! Настоящее дерево? Просто поразительно! Вероятно, им пользуются в вашем родном Столетии?
— Да, сэр.
— Понимаю. Впрочем, правилами это не запрещается. — Он потёр палец, которым касался дерева, о ткань одежды. — Но всё равно подобное тяготение к родной культуре представляется мне неуместным. Истинный Вечный приспосабливается к любой обстановке, в которую он попадает. Взять, к примеру, меня. За последние пять лет мне не довелось и двух раз поесть из энергетической посуды. — Он вздохнул. — А если бы вы знали, как противно есть пищу, соприкасавшуюся с веществом. Но я не сдаюсь, Техник, я не сдаюсь.
Он снова посмотрел на деревянный предмет и, спрятав руки за спину, спросил:
— Что это такое?
— Книжные полки, — ответил Харлан.
У него появилось сильное искушение спросить у Финжи, не противно ли ему, что его руки прикасаются сейчас к веществу его собственного зада, не хочется ли ему заменить одежду и некоторые части тела чистым и благородным силовым полем?
— Книжные полки? — Финжи удивленно поднял брови. — Тогда вот эти штучки на них — книги?
— Совершенно верно, сэр.
— Подлинные экземпляры?
— Только подлинные, Вычислитель. Я собирал их в 24-м. Вот эти, например, изданы в 20-м Столетии. Только, пожалуйста, будьте осторожны, если вы захотите на них взглянуть. Хотя они были восстановлены и пропитаны специальным составом, их страницы очень ломки. С ними нужно очень аккуратно обращаться.
— Я не собираюсь к ним даже притрагиваться. Подумать только, что на них сохранилась подлинная пыль Первобытных веков. — Он фыркнул. — Настоящие книги, чудовищно! Со страницами из целлюлозы — вы ведь не станете этого отрицать?
— Да, целлюлоза, пропитанная для долговечности особым составом. — Харлан глубоко вздохнул, стараясь сохранить спокойствие. Было бы нелепо отождествлять себя с этими книгами, воспринимать насмешку над ними как издевку над собой.
— А ведь, пожалуй, — продолжал Финжи, упорно не желая сменить тему разговора, — всё содержание этих книг может быть переснято на два метра пленки и уместиться на кончике пальца. О чём они, эти книги?
— Это переплетенные тома одного журнала, выходившего в 20-м Столетии.
— Вы умеете читать Первобытные книги?
— Здесь всего лишь несколько томов из моей полной коллекции, — с гордостью ответил Харлан. — Ни одна библиотека в Вечности не может соперничать с ней.
— Да, да. Припоминаю — ваше хобби. Помню, вы как-то рассказывали мне о своем увлечении Первобытной историей. Удивляюсь, как только ваш Наставник позволил вам интересоваться подобной чепухой. Совершенно бессмысленная трата энергии.
Харлан сжал губы. Он понял, что Финжи намеренно пытается вывести его из себя, лишить его способности хладнокровно рассуждать. Этого нельзя было допустить.
— Вы пришли поговорить со мной о моём отчете? — сухо заметил он.
— Вот именно. — Вычислитель огляделся, выбрал стул и осторожно уселся на нём. — Как я уже сказал вам — ваш отчет далеко не полон.
— В каком отношении, сэр?
Спокойствие! Спокойствие!
Финжи криво усмехнулся:
— Мне нужно знать всё, о чём вы умолчали, Харлан.
— Ни о чём, сэр. — Хотя он произнес эти слова твёрдым голосом, вид у него был виноватый.
— Бросьте, Техник! Вы ведь провели значительное время в обществе молодой девицы. Во всяком случае, обязаны были провести по Инструкции. Надеюсь, вы не осмелились нарушить Инструкцию?
Муки совести довели Харлана до такого состояния, что его уже не задело даже открытое сомнение в его профессиональной честности.
— Я следовал Инструкции, — с трудом выговорил он.
— И что же? Вы не включили в отчет ни слова из разговоров с этой женщиной!
— Они не представляют особого интереса, сэр. — Губы Харлана пересохли.
— Не будьте смешным, Харлан. В ваши годы и с вашим опытом вам бы уже следовало знать, что никого не интересует мнение Наблюдателя.
Финжи не сводил с Харлана глаз. Его пристальный нетерпеливый взгляд никак не соответствовал мягкому тону его слов.
Харлан великолепно всё замечал, и ласковая манера Финжи отнюдь не ввела его в заблуждение, но привычное чувство долга взяло верх. Обязанностью Наблюдателя было сообщать абсолютно всё, не умалчивая никаких подробностей. Наблюдатель не был человеком; он был просто щупальцем, закинутым Вечностью в воды Времени, щупальцем, которое осязало окружающий мир и затем втягивалось обратно.
Словно отвечая затверженный урок, Харлан начал рассказ о событиях, не включенных им в донесение. Тренированная память Наблюдателя помогала ему слово в слово повторять разговоры, воспроизводя интонацию и выражения лиц. Рассказывая, он словно заново всё переживал и совсем упустил из виду, что настойчивый допрос Финжи и болезненное чувство долга загнали его в ловушку. Но когда повествование подошло к кульминационному пункту, он запнулся, не в силах больше скрывать свои чувства под маской бездушной объективности Наблюдателя.
Финжи избавил его от дальнейших подробностей, неожиданно подняв руку и проговорив насмешливым, колючим голосом:
— Благодарю вас. С меня довольно. Вы собирались рассказать, как вы переспали с этой женщиной.
Харланом овладел гнев. Слова Финжи буквально соответствовали истине, но тон, которым они были сказаны, делал всё происшедшее грубым, непристойным и, хуже того, просто пошлым. А в его близости с Нойс не было ничего пошлого.
Однако у Харлана было заранее заготовлено объяснение странному поведению Финжи, его беспокойным расспросам и неожиданному отказу дослушать донесение до конца: Финжи ревновал! У него были свои виды на Нойс, да не вышло.
