Джон Кэмпбелл - Лунный ад

– Рад познакомиться с вами и мистером Хаулетом, – сказал один по имени Макнотон.

Второй пробормотал что-то вроде «в н э», из чего я понял, что это Ван Эттен, один из высокопоставленных граждан купола, который агитировал с Макнотоном и другими из Оперативного Комитета за организацию постоянного полицейского департамента. Похоже, Юргенсен что-то задумал.

– Хаулет, как бы переговорить с вашим товарищем?

– А что, он сделал что-то не так? – преувеличенно вежливо спросил Хаулет.

Юргенсен хмуро посмотрел на парочку только что вошедших в бар небритых глотателей песка с бледно-зелеными билетами в руках. На стойку они даже не посмотрели, сразу направившись в игорный зал.

– Я этого не говорил, – Юргенсен проводил их взглядом. – Просто он портит репутацию моего заведения.

– О, напротив, это хорошая реклама, Юрги, – засмеялся Макнотон. – Люди забывают, что можно проиграть. Теперь, мистер Хаулет...

– Это не просто потеря небольшой суммы денег... – перебил его Юргенсен:

Выпивка попала мне не в то горло, и я поперхнулся.

– Ну нет! – заревел Юргенсен. – Если они услышат по радио, что здесь можно выиграть поездку домой, мне придется ставить второй трап.

Хаулет глотнул и поставил свой стакан. Ван Эттен слегка подтолкнул меня; по выражению его лица я понял, чего он хочет, и встал.

– Ничего страшного, – сказал я. – Раз уж я его сюда привел, я его и остановлю.

В бар вошли еще двое. Высокий и грузный выглядел как телохранитель. Второй нес в руках маленький металлический кейс. Он подошел к Юргенсену и спросил, где можно разместить временный офис для продажи билетов на межпланетные рейсы.

Пока я шел к игорному залу, появившиеся оттуда трое или четверо глотателей песка устремились к ним, чуть не сбив меня с ног. Последнее, что я видел, это как Ван Эттен успокаивает Юргенсена, а Макнотон, ухватив Хаулета за молнию на мундире, что-то ему втолковывает.

В игорном зале за толпой, окружившей «планетный» стол, я увидел, что держащих пари на игру Мидоуза действительно очень много, – значит, дела Юргенсена в самом деле плохи. Даже перед Коннелом была небольшая кучка банкнот, а Лайла азартно следила за Мидоузом. Пока шарики крутились по своим орбитам, стюард отсчитывал деньги в трясущиеся ладони, писал имена на клочках бумаги и принимал ставки. Как ему это удавалось, не знаю, но он выигрывал каждую пятую или шестую ставку, отчего груда банкнот перед ним все росла.

Я толкнул Лайлу под локоть и указал на Коннела.

– Как бы вытащить его отсюда? Пусть пойдет выпьет, уступит место какому-нибудь старому игроку на пару игр, – предложил я.

Ей потребовалось время, чтобы понять меня: она была вся в игре, перед ее глазами все еще плавали груды денег. Наконец она наклонилась к Коннелу и прошептала ему что-то на ухо. Похоже, малышка имела на него влияние. Он кивнул мне.

Такой вздох раздался, когда мы менялись местами, что я подумал, будто задел манжетой Плутон, но это просто Мидоуз совершал длинный перелет от Земли к Урану. Крупье даже не дрогнул перед тем, как зарегистрировать дистанции и ставки на своем маленьком компьютере и вытащить из выдвижного ящика наличность для платежа по ставкам.

Я постоял несколько минут, размышляя, можно ли остановить игру. Однако человек, который изобрел ее, также проектировал кодирующие устройства для космического флота Земли. У Мидоуза была полоса удачи – рано или поздно она закончится.

Хаулет поймал меня на выходе из игорного зала.

– Как насчет кофе? – спросил он. – У нас скоро старт. Нам пора уходить. Я тебе сейчас кое-что расскажу. Столовая еще открыта?

– Она всегда открыта. Ладно, давай прочистим мозги и посмотрим на фонтан.

В ресторане сидели только две или три женщины и десяток мужчин. Музыканты, уходившие на пару часов, чтобы поспать, вновь принялись за свою работу. Мы заказали термос горячего кофе. Хаулет спросил меня о Макнотоне.

– Я полагаю, это стоящее дело, – сказал он, когда я описал позицию членов Комитета. – Maкнотон собирается протащить своего кандидата, который мог бы урезонить некоторых нарушителей спокойствия. Он узнал про ту драку, которая вышла у нас в баре, и решил сделать меня шефом полиции.

– В некоторых куполах уже есть регулярные полицейские силы, – заверил я его.

– И он так сказал. Заявил, что некоторые из шефов полиции будут избираться мэрами. Скоро состоится Марсианская Ассамблея, и люди, имеющие вес среди политиков купола, будут участвовать в ней, ну и так далее.

– Он совершенно прав, – подтвердил я. – Когда ты намерен приступить?

– Может быть, в следующий раз, когда меня сюда занесет, – он подмигнул, – и если место не займут.

Я с улыбкой посмотрел на него. Так или иначе, мне нравилось, как он смотрит на вещи.

– Не задерживайся надолго. Это хорошее место для карьеры.

Он долил себе кофе и задумчиво уставился в чашку. Я знал, о чем он думает, – о часах перед окончанием полета, когда рассчитываешь, хватит ли затхлого маслянистого воздуха, о часах, когда следишь за выражением лица штурмана и решаешь, не пора ли повернуть назад, прежде чем совершишь роковую ошибку.

– Есть ли шансы на посадку? – думал я. – Сколько пилотов так никогда и не узнают, как близко они подошли к роковой черте.

– По какому поводу этот двойной транс? – спросил Мидоуз.

Он вернул нас на землю. Хаулет показал ему на стул рядом с собой.

– Все нормально? – спросил невесть откуда появившийся Юргенсен. – Кто-нибудь хочет выпить?

– Что это у них... кофе? – Мидоуз потянул носом.

– Джимми! – крикнул Юргенсен официанту. – Порцию кофе для Рона! Горячего!

Он обнял Мидоуза за плечи и исчез так же быстро, как появился.

– Что это он к тебе так воспылал? – спросил я Мидоуза.

– В самом конце я промахнулся, пропустил Меркурий на десять дюймов, и они все себе вернули.

Мы просто онемели. На круг он должен был получить полмиллиона.

– А как насчет глотателей песка, которым ты обещал выиграть? – спросил Хаулет, улыбаясь, как человек, который все это предвидел и получает удовольствие от результата.

– Кое-кто из них помог мне проиграть, – сказал Мидоуз. – Сейчас, думаю, они все будут продавать свои билеты. Где Хью и его малышка? Пьем кофе и трогаемся, да?

– Я думал, он с тобой, – ответил Хаулет.

– Пойду поищу его, – вызвался я, вспомнив, что парень ушел с изрядной суммой.

Быстро осмотрев бар и игорный зал, я обнаружил, что они почти пусты. Никто не видел Коннела, так что я вышел наружу и огляделся в темноте узкой улицы. Четверо или пятеро пьяных медленно разбредались по домам. Дверь позади меня раскрылась, и двое космонавтов быстро вышли наружу.