Дэвид Брин - Бытие

Бину вспомнились споры Пола Менелауа и Анны Арройо. Он жалел, что их здесь нет. Не потому, что они по-дружески относились к нему. Но их споры давали больше ясности, чем каждый мог достичь в одиночку. Бин вспомнил один долгий спор о роли религии в развитии человечества.

На каждом материке существовало множество культов. От Европы и Азии до Америки религии чрезвычайно широко различались в подробностях обрядов и верований, но в одном были почти одинаковы: все ревниво требовали послушания, ритуальных повторов, строгого воспитания детей и яростного сопротивления соблазнам других сект – вроде той, которую образовали грязнули из соседней долины.

Какой термин использовал Пол? Для идей, которые коренятся в мозгу человека и заставляют его распространять эти идеи все шире?

Инфекционные «вирусы разума», – написал ир-помощник в правой глазнице Бина. – Ментальные конструкты, которые передаются от человека к человеку как вирусы, способны заставить каждого нового хозяина хотеть верить. И хотеть убедить других.

Бину трудно было освоиться с этой концепцией. А что касается легенд планеты Турбулентность, то Бин не мог обуздать ревность. У народа Посланца были боги, которые понятно разговаривали с ним и давали практичные советы, делая каждое следующее поколение более здоровым и сильным. Большинству человеческих культур приходилось долгие века проводить в неподвижности, а священники и аристократы утверждали: ничего нельзя менять. Сколько столетий потребовалось людям, поставленным перед этим упорным консервативным сопротивлением, чтобы появились фермы и дороги, а потом усовершенствованные орудия труда, школы, затем университеты, не говоря уж о настоящей науке?

Его ир воспринял это как буквальный вопрос.

Гомо сапиенс потребовалось две тысячи поколений, чтобы от неолитической революции прийти к цивилизации.

Перед этим гомо неандерталис прожил 15 тысяч поколений.

Гомо эректус прожил 50 тысяч поколений.

Бин подавил искушение отключить прибор. Имплантат, хотя и раздражает, может дать ему небольшое преимущество, когда он наконец встретится с владельцами морского змея.

Но… две тысячи поколений? Бин не мог представить себе такой огромный период тупого невежества человечества, обреченного на бесчисленные ложные старты и тщетные возвращения. Племя Посланца по сравнению с людьми двигалось коротким путем. Поднималось на лифте! Бин кончиком пальца так и написал.

Искусственный чужак ответил.

Прогресс твоей расы мог идти медленнее. Труднее. Менее непрерывно. Но вы можете гордиться тем, что поднялись сами, благодаря собственным усилиям.

А нам пришлось дорого заплатить за свое быстрое возвышение. Под руководством «богов» из камня брак и воспроизводство на планете Турбулентность строго регулировались. Требовалось разрешение на совокупление. Половина мужчин в каждом поколении вообще не могли размножаться. Для наших древних предков были характерны такие особенности, как моногамность и стадность, они были общительными, дружелюбными и добродушными существами. Под руководством «богов» мы стали жестоко соперничать и использовали любой повод, чтобы быть замеченными, получить одобрение этих бессмертных властелинов из камня-оракула.

Продолжая рассказывать, Посланец дошел до поворотного момента в истории, когда одно мегаплемя под руководством особо успешных небесных эмиссаров победило и подчинило себе почти всю планету.

Поколение спустя у нас появились города.

Через пять поколений мы вышли в космос.

И только тогда… мы узнали, чего хотят от нас «боги».

Бин напрягся, хотя заранее знал ответ. Благодаря Гаванскому артефакту все на Земле его знали. И он пальцем написал самую суть:

Они попросили вас соорудить новые камни-посланцы… миллиарды «бутылок»-двойников… И сажать в каждую посланцев… а потом использовать все ресурсы планеты, чтобы отправлять эти «бутылки» в космос.

Посланец снова кивнул.

Такой договор они предложили Турбулентности.

И мы согласились! Ведь это были «боги», которые раздражали нас, смущали, которые вели нас и мучили, любили и учили нас столько, насколько могла проникнуть в прошлое наша коллективная память. И даже поняв, кто они на самом деле – всего лишь марионетки, посланные существами, когда-то жившими под далеким солнцем, – мы сочли, что обязаны идти вперед. Выполнить их пожелание.

Конечно, медленно и постепенно, создавая общество знаний и спокойствия…

Но нет! Они требовали, чтобы это стало нашей главной – единственной – целью!

Они изводили нас. Уговаривали. Манипулировали. Пока наконец не назвали причину спешки.

Так пришла великая ложь…

Черные иероглифы продолжали скользить по внутренней поверхности камня, но их и без того туманные очертания быстро тускнели. Все фоновые изображения исчезли, и Бин понял, что у артефакта почти кончилась энергия. Более того, у него самого заболели глаза.

Он начертил на овоиде символ «ЖДИ», а потом стер. Пора попить воды и съесть последний протеиновый брусок. Бин жевал его медленно, более вдумчиво, чем когда-либо, сознавая, сколь мала и незначительна его, Бина, жизнь. Вообще все отдельные жизни – в великом и трагическом масштабе множества миров. Многих трагических судеб.

Но мысли его все время возвращались к самому важному. К подруге. К ребенку. Должен был существовать способ помочь им… обеспечить им свободную жизнь в комфортных условиях… в то же время спасая что-то достойное из мешанины его преданностей. Преданность Китаю. Доктору Нгуену. Посланцу. Человечеству. Самому себе.

Преданность правде.

Размышляя, Бин невольно чертил пальцем иероглифы. Он понял это, когда камень, откликаясь на это, засветился. Появился короткий слабый ответ, который сразу потонул в тумане.

Правда?

Только доставь меня туда, где я смогу…

Последнюю часть он не успел прочесть: робот неожиданно задрожал, и лежавший на коленях кристалл подбросило. Если бы не мягкая обивка стен, камень мог бы расколоться. Тесное помещение продолжало ходить ходуном, Бин спрашивал механического змея, но не получал ответов.

Но, внимательно наблюдая, он заметил очевидные перемены в движениях морского чудовища. Изменился угол наклона сиденья. Потом снова вмешался ир, поставив диагноз одним словом в углу поля зрения: