Счастье — это теплый звездолет - Джеймс Типтри-младший
Тут кто-то есть. Дон Перселл стоит у трапа, уставившись на палубу. Аарон тащит Лори быстрее.
— Дон! Командир, как вы себя чувствуете?
Дон поворачивает голову. Ухмылка на месте, вокруг глаз разбежались морщинки. Но Аарону видно, что зрачки расширены неравномерно, Словно у бычка, оглушенного обухом. Насколько силен был шок? Он щупает вялое запястье.
— Дон, ты меня узнал? Это я, Аарон. Доктор. Ты пережил физическое потрясение, тебе нельзя бродить где попало. — (Пульс медленный, как у Йелластона, но аритмичности Аарон не чувствует.) — Я хочу, чтобы ты пошел со мной в клинику.
Сильное тело не двигается с места. Аарон тянет коммандера и понимает, что в одиночку его не сдвинет. И комплекта для инъекций у него с собой нет.
— Это медицинский приказ, Дон. Явись для лечения.
Непонимающая улыбка медленно фокусируется на нем.
— Мощь, — вдруг говорит Дон — с интонацией, которую обычно можно от него услышать в часовне. — Рука Всевышнего, простертая над бездной…
— Видишь, Арн? — Лори тянется к Дону, гладит его. — Он изменился. Он теперь кроткий.
У нее на лице дрожащая улыбка.
Аарон ведет ее дальше, размышляя, насколько серьезно пострадал экипаж. Организм «Центавра» может неделями работать без человеческого вмешательства, тут можно не беспокоиться. Он решает не думать о более страшной ране, об убитых гироскопах; Бустаменте… Бустаменте что-нибудь придумает, как-нибудь их залатает. Но сколько времени люди пробудут в шоке? Сколько из них попало под удар и кто еще, кроме Аарона, остался в строю? А что, если это повреждение необратимо? Нет, этого не может быть, твердо говорит себе Аарон. Такой сильный шок непременно прикончил бы бедного Тиге. Не может быть.
Он сворачивает к медчасти, но Лори внезапно тянет его в другую сторону:
— Нет, Арн, нам сюда!
— Лор, мы идем в мой кабинет. Мне нужно работать.
— Ох, нет. Ты что, не понимаешь? Мы идем туда прямо сейчас, вместе.
Голос жалобный, слова выходят слегка расшатанные, смазанные. В Аароне просыпается специалист. Химические подспорья, как выразился Фой. Сейчас самое время получить от подопытного субъекта ответы на вопросы.
— Сестренка, давай поговорим сначала, два слова, потом пойдем. Что с ними случилось? Что случилось с Мейлинь и другими там, на планете?
— Мейлинь? — Она хмурится.
— Да. Что они делали при тебе? Теперь-то ты можешь мне рассказать. Ты их там видела?
— О да… — Она смеется — неопределенным, легким смешком. — Видела. Арн, они оставили меня на корабле. Они… они не захотели, чтобы я была с ними.
Губы дрожат.
— Лор, что они делали?
— О, они шли. Маленький Ку держал видеокамеру, и я видела, куда они идут. Вверх по холмам, туда, к… к красоте. Они шли часами. Много часов. А потом Мейлинь и Лю побежали вперед, и я видела, как они бегут. Ох, Арн, мне тоже так хотелось побежать, ты не представляешь, какой счастливый у них был…
— А потом что случилось?
— Они сняли шлемы, а потом видеокамера упала, — наверно, другие тоже побежали. Я видела их ноги… Как гора самоцветов, сияющих на солнце…
Слезы катятся из глаз, и она по-детски растирает их кулачком.
— А потом ты что видела? Что сделала с ними эта самоцветная тварь?
— Ничего. — Она улыбается, шмыгая носом, — Они просто коснулись ее, ну, понимаешь, коснулись разумом. Арн, ты сам увидишь. Пожалуйста, пойдем.
— Еще минуту, Лори. Скажи мне, они дрались?
— О нет! — Глаза большие, круглые. — Нет! Я сама придумала драку, чтобы защитить это. Боли теперь не будет. Никакой, никогда. Они вернулись такие кроткие, такие счастливые. Они все переменились, отбросили прежнее. Это ждет нас, Арн, понимаешь? Оно хочет нас спасти. Мы наконец станем подлинно людьми. — Она вздыхает. — О, я так хотела тоже туда пойти, просто ужасно. Мне пришлось себя привязывать — даже в скафандре. Я должна была привезти это тебе, Арн.
И привезла, правда ведь?
— Ты что, засунула эту тварь в шлюпку совсем одна?
Она кивает. Глаза мечтательные, она где-то далеко.
— Да, я нашла маленького и притащила его погрузчиком.
Зловещий контраст между ее лицом и словами.
— А что все это время делали Ку и его люди? Они разве не пытались тебя остановить?
— О нет, они смотрели. Они стояли вокруг. Арн, ну пожалуйста, пойдем.
— Сколько времени это у тебя заняло?
— О, много дней, Арн. Это было ужасно трудно. Я могла двигать его только по чуть-чуть.
— Ты хочешь сказать, что за много дней они не пришли в себя? А эта видеозапись… Лори, ты ее подделала?
— Я… я ее отредактировала немножко. Но ему… ему было все равно. — Она уклончиво отводит глаза. Самоконтроль возвращается. — Арн, пожалуйста, не бойся. Все плохое позади. Разве ты не чувствуешь, какое это доброе, хорошее?
Он чувствует. Оно здесь, оно слабо тянет его, суля блаженство. Он вздрагивает, приходит в себя и обнаруживает, что сестра уже почти дотащила его до центральной шахты и они движутся в сторону коридора Гамма-один. Он сердито заставляет себя схватиться за поручень и принимается тащить Лори обратно в медчасть. Он движется словно в клею — его тело сопротивляется.
— Нет, Арн, нет! — Она упирается и тянет в другую сторону, рыдая. — Ты должен… Я столько сил положила…
Он мрачно сосредотачивается на своих ногах. Вот впереди уже видна дверь медчасти. К огромному облегчению Аарона, внутри за столом сидит Коби.
— Ты не идешь! — взвывает Лори и вырывается у него из рук. — Ты… ох…
Он бросается за ней, но она снова убегает, несется, как олень, черт бы ее побрал. Аарон заставляет себя остановиться. Он не может сейчас гоняться за сестрой, он и без того уже достаточно долго пренебрегал своими обязанностями. Она сказала «много дней». Чудовищно. И они бродили вокруг. Повреждение мозга… Не думай об этом.
Он входит к себе в кабинет. Коби смотрит на него.
— Моя сестра — в состоянии психотической фуги, — сообщает Аарон. — Она повредила наше оборудование для связи. Успокоительное ей не помогло…
Он понимает, что действует нерационально. Сначала нужно разобраться с общей медицинской ситуацией
