Машина пространства. Опрокинутый мир - Кристофер Прист
Мы с Леру оба понимали без лишних слов, чего стоило ему подобное признание. Мостостроители недаром считались самой гордой гильдией во всем Городе. Ни один мост ни разу не подводил своих создателей. Вплоть до последнего времени.
Дальше мы шли молча.
Едва появившись в Городе, я ощутил острое желание тут же вернуться на север. Очень уж не по душе мне пришлась здешняя атмосфера: столь характерные прежде подавленность, боязнь высказать собственное мнение сменились самовнушенной слепотой, пренебрежением к реальности, да и к заветам гильдиеров старой школы. В глаза бросались призывы, вывешенные терминаторами, в коридорах валялись грубо напечатанные листовки. Мост стал притчей во языцех, о нем говорили с ужасом: те, кто вернулся со стройплощадки, выболтали, что другого берега даже и не видно и что сваи не выдерживают натиска волн. Ходили слухи, наверняка распускаемые терминаторами, о десятках убитых, о новых нападениях туземцев.
В кабинете разведчиков будущего меня встретил Клаузевиц, ныне член Совета навигаторов. Он вручил мне официальное письмо с предложением принять высший в Городе ранг. Письмо называло и имена выдвинувших мою кандидатуру – самого Клаузевица и Макгамона.
– Благодарю за честь, – ответил я. – Но принять ее я не могу.
– Вы нам нужны, Гельвард. Вы один из опытных гильдиеров.
– Не спорю. Но мое место у моста.
– Вы принесете больше пользы здесь.
– Не думаю.
Клаузевиц доверительно отвел меня в сторону:
– Совет создает рабочую группу для переговоров с терминаторами. Мы хотели бы, чтобы вы вошли в нее.
– Какие могут быть с ними переговоры? Подавить их, и все!
– Нет, нет… мы намерены найти разумный компромисс. Они требуют, чтобы мы отказались от перемещения Города и перешли на оседлый образ жизни. Мы склонны прислушаться к ним, но лишь отчасти, и отказаться от моста.
Я смотрел на него с недоумением, наконец решительно сказал:
– Никогда не стану участвовать в подобной сделке.
– Вместо моста мы построим корабль. Естественно, не столь сложный, как Город, – меньших размеров и более простой конструкции. Лишь бы переправиться на противоположный берег, а там – возведем Город заново.
Я вернул ему письмо и направился прочь.
– Нет и еще раз нет. Это мое последнее слово.
3
Я решил покинуть Город без промедления, вернуться на север и провести новую разведку реки. Сообщения моих коллег, ездивших вдоль берега, сходились на том, что он нигде не закругляется и, следовательно, то действительно река, а не озеро. Озера можно обогнуть, реки – хочешь не хочешь – надо пересекать. Однако я все время возвращался мыслями к предположению Леру, единственно обнадеживающему предположению, что противоположный берег удастся различить, как только река приблизится к оптимуму. Я хватался за эту гипотезу как за соломинку – если бы мне удалось засечь тот дальний берег, отпали бы все и всякие возражения против моста…
Я шел по Городу, сознавая, что обязан подкрепить свои слова и намерения конкретными поступками. Я чувствовал, что мост стал для меня делом жизни, что именно ради него я вступил в конфликт с теми, без чьего благословения его было не возвести, – с членами Совета. В определенном смысле я оказался теперь предоставленным самому себе, никем не понят, никому не в радость. Если Совет придет к компромиссу с терминаторами, мне волей-неволей придется с этим примириться, но в данный момент я не видел альтернативы: мост был единственным выходом из тупика, пусть даже неосуществимым.
Мне вспомнилась фраза, брошенная когда-то Блейном. Он заявил, что Город – это скопище фанатиков, и я не понял его тогда. Он пояснил, что фанатик – это человек, который не сдается даже тогда, когда на успех не осталось никаких шансов. Если разобраться, Город борется, не имея шансов на успех, со времен Дистейна, и за спиной у нас уже семь тысяч достоверно пройденных миль, ни одна из которых не досталась нам даром. Выжить в опрокинутом мире, говорил Блейн, человек не может и не должен – и тем не менее Город прожил семь тысяч миль и собирается жить еще.
Вероятно, я унаследовал фанатизм от далеких предков, но мною владело чувство, что именно во мне сохранилось исконное стремление горожан уцелеть любой ценой, и сосредоточилось оно для меня в строительстве моста, какой бы безнадежной ни выглядела эта затея.
В коридоре я столкнулся с Джелменом Джейзом. Ему доводилось выезжать на север лишь изредка, и он субъективно стал на много миль моложе меня.
– Куда направляешься? – окликнул он.
– На север, – ответил я. – Здесь мне делать нечего.
– Ты что, не слышал о митинге?
– Каком еще митинге?
– Терминаторы созывают митинг.
– И ты идешь к ним?..
В моем голосе, надо думать, прозвучало такое неодобрение, что Джейз начал защищаться:
– Да, иду. А почему бы и нет? Они впервые решились выступить публично.
– Ты что, с ними заодно?
– Ничуть не бывало. Но я хочу послушать, что они скажут.
– А если они убедят тебя в своей правоте?
– Вряд ли.
– Тогда зачем идти?
Джейз помолчал и спросил:
– Ты что, Гельвард, окончательно утратил всякое чувство объективности?
Я открыл было рот, намереваясь возразить, но… прикусил язык. В самом деле, может, он и прав.
– Ты считаешь, что единственно возможная и правильная точка зрения только твоя?
– Нет, не считаю. Но тут не может быть никаких споров. Они неправы, и ты знаешь это не хуже меня.
– Из того, что человек неправ, еще не следует, что он дурак.
– Джелмен, – взмолился я, – ты же побывал в прошлом. Тебе известно, что там творится. Тебе известно, что довольно Городу остановиться – и его неизбежно снесет туда движением почвы. Какие же могут быть сомнения в том, что нам делать?
– Да, все это мне известно. Но терминаторов поддерживает значительная часть горожан. Мы обязаны хотя бы выслушать их.
– Они – враги безопасности Города!
– Согласен. Но чтобы одолеть врага, его надо хотя бы знать. Я иду на митинг, поскольку они впервые решились в открытую высказать свои взгляды. Я должен знать, с кем мне предстоит сражаться. Если мы намереваемся преодолеть эту реку, то перевести Город на другой берег будет поручено мне и таким, как я. Либо у терминаторов есть альтернатива, и тогда я хочу ее выслушать. Либо у них ее нет, и тогда я хочу в этом убедиться.
– И все же я отправляюсь на север, – упрямо твердил я.
Мы с Джейзом еще поспорили, но в конце концов пошли на митинг вместе.
Миль пять-десять назад работы по восстановлению яслей, и без того вялые, были приостановлены. Широкая стальная площадка опорной рамы, оголенная после расчистки пожарища, открывала с трех сторон широкий вид на окрестный ландшафт, а с четвертой, северной, примыкала к уцелевшим городским постройкам. Здесь уже успели возвести леса, которые и служили трибуной для ораторов.
Когда мы с Джейзом выбрались из городских теснин на площадку, там уже собралось немало людей. Я даже
