Юлий Буркин - Цветы на нашем пепле. Звездный табор, серебряный клинок
Я уже успел это заметить. Особенно впечатляли фасады огромных зданий, некоторые из которых подсвечивались летающими вокруг них по замысловатым траекториям разноцветными или монохромными прожекторами-спутниками.
— Что такое «текучая мелопластика»? — поинтересовался я.
— Вы не в курсе? — удивился Филипп. — Это нынче чуть ли не самое модное направление искусства. Оно находится на стыке музыки и скульптуры… Вот, кстати, взгляните. — Машина повисла перед очередной архитектурной махиной. Это, конечно, не более чем дизайн, но принципы использованы те же…
Я не сразу понял, о чем он говорит. Музыка действительно имела место: довольно отчетливо раздавались в вечернем воздухе торжественные и в то же время странные аккорды. Но больше ничего особенного вокруг вроде бы не происходило. Я повертел головой. Филипп, заметив мою растерянность, указал рукой на фасад:
— Приглядитесь.
Я глянул на здание и даже вздрогнул от неожиданности. Вроде бы только что его ровно освещенный простым белым светом фасад был гладкой, строгой стеной… Откуда же взялись эти поддерживающие крышу обнаженные фигуры каменных «атлантов» с собачьими головами?
Ударили литавры, и у меня екнуло сердце, потому что одновременно с этим «атланты» опустили руки. А затем они деформировались и превратились в округлые колонны в римском стиле. Еще один мажорный музыкальный всплеск, и колонны эти как бы «сдулись» и сравнялись со стеной, которая вновь стала такой же строгой, как тогда, когда я ее только увидел, но на этот раз не абсолютно ровной, а с ярко выраженными рельефами каменных глыб, из которых она якобы сложена.
Все происходившее напоминало пластилиновый мультфильм, но не на экране, а в реальном объеме и притом в грандиозном масштабе внушительного здания…
Но вообще-то все это фокусы. Ничего особенного. И в двадцатом веке какой-нибудь дикарь, наверное, точно так же поражался бы, увидев светящуюся и переливающуюся рекламу туристического агентства на Тверском… И все же, прекрасно сознавая это, я, как зачарованный, глядел во все глаза.
— Такое оформление дома — достаточно дорогое удовольствие, — заметил Филипп.
— А что это за дом? — поинтересовался я.
— Посольство лирян. Филиал, — скривившись, отозвался он.
— А-а. Ну-ну. Эти-то могут себе позволить.
— Подобные филиалы есть в каждом крупном городе России, — добавил Филипп.
— Поехали дальше? — предложил я, заставив себя оторваться от зрелища. Как раз в этот миг поверхность стены сперва подернулась рябью, а затем каждая глыба, из которых она состояла, превратилась в огромные, грубой лепки белоснежные цветы.
— Поехали, — согласился Филипп. — Может, заглянем в какой-нибудь дансинг?
Еще чего не хватало. Но не успел я возразить, как он уже выдал новую идею.
— О! — вскричал Филипп и в возбуждении потрепал себя за бороду. Машина вновь остановилась. — Знаю! Вы же любите музыку! Тут, в Петушках, находится, один из самых знаменитых оперных театров — «Цветной». На его премьеры меломаны слетаются со всей галактики. Цены безумные. Но у нашего общества с «Цветным» особые счеты… Не хотите послушать оперу?
Оперу? Их «кино» мне уже знакомо. Не удивлюсь, если и опера окажется подобным, напичканным технологическими трюками и абсолютно безвкусным зрелищем. Но Филипп тут же развеял мои сомнения и одновременно пробудил любопытство:
— Думаю, вам будет интересно, ведь там воссоздается антураж того времени, когда была написана сама опера или книга, положенная в основу либретто. Возможно, сегодня дают что-нибудь и из двадцатого века.
— Было бы интересно, — признался я.
— Сейчас я свяжусь с информаторием и выясню, — кивнул Филипп. Он тронул белое пятнышко на пульте управления, и правый верхний угол лобового стекла на миг помутнел. И тут же на этом мутном поле появилось трехмерное изображение миловидной девушки, от безупречной формы обнаженного бюста которой у меня перехватило дыхание.
— Компания «Петушки-информ» приветствует вас, — мило улыбнулась девушка.
— Мне нужен репертуар «Цветного театра» на сегодня, — отозвался Филипп, а также информация о наличии билетов с учетом брони «Общества консервативного пчеловодства».
— Хорошо, — кивнула девушка, — набираю информационную службу «Цветного» и сообщаю о вашем запросе. — Она опустила глаза туда, где оставались невидимыми для нас ее колени и кисти рук и где, скорее всего, располагалась клавиатура. Конечно, я знал, что девушка оголена только выше пояса, но так как ниже ее видно не было, то моя разрезвившаяся фантазия рисовала самые соблазнительные картинки…
— А вашему спутнику справа, — добавила девушка, окинув меня коротким озорным взглядом и вновь обратившись к Филиппу, — могу дать пару номеров… Он явно соскучился по женской ласке, а там…
— Не надо, — грубовато прервал ее Филипп.
Девушка пожала плечиками.
— «Цветной», — торжественно объявила она и что-то переключила. На нашем «экране» (можно ли говорить об «экране», если изображение объемное?) появилась заставка: радужные концентрические круги, пульсируя, сходятся в точку в центре и взрываются разноцветными звездами. Волны минорных арпеджио арф поддерживают эту пульсацию, и под их аккомпанемент прекрасное сопрано пропело:
— Спеши, спеши, я жду тебя, я муза,
И вздрогнет мир от нашего союза…
Да-а. Опера всегда поражала меня своими до невероятия глупыми и банальными текстами. Чего стоит только контраст в арии Ленского между мелодично-распевным: «Я люблю вас, я люблю вас» и неожиданным, произносимым вне мелодии словом: «Ольга». Без смеха это слушать невозможно. Глупее тексты бывают только в рекламных роликах… «Жиллетт! Лучше для мужчины нет…» Ну и естественно, что реклама оперы — это апофеоз. «И вздрогнет мир от нашего союза…»
Тем временем экран стал пунцово-красным, по нему побежали строчки с текстом, за кадром его читал диктор, а на красном фоне появлялись движущиеся иллюстрации — сцены из называемых опер, лица актеров крупным планом, слышны были и короткие вокальные отрывки.
— В Красном зале, — говорил диктор, — сегодня днем вы могли слушать прекрасные голоса Джессики Полевой и Федерико Тульчина в жемчужине древней классической оперы, сочинении Жоржа Бизе по сюжету Проспера Мериме «Кармен». Для представителей «Общества консервативного пчеловодства» билеты согласно договору имелись, однако этот спектакль уже закончился. А вечером, то есть буквально через пятнадцать минут, в Красном зале…
— Стоп, — скомандовал Филипп, и голос послушно замер. — Не надо рассказывать, что было, называй только предстоящие спектакли. Еще, пожалуйста, без имен исполнителей, и только те, на которые оставлены билеты для «Общества».
— Понял, — заверил голос. — Билеты для «Общества консервативного пчеловодства» есть на все семь предстоящих спектаклей. Красный зал: «Жизнь за царя», или «Иван Сусанин» композитора Глинки на либретто Нестора Кукольника. Оранжевый зал: «Волчья натура» Сидоровича на сюжет Вохи Васильева. Желтый зал: «Волк и семеро козлят» Миркеса на фольклорный сюжет.
«Что-то они все о волках да о волках, — подумал я. — И еще о царе. Довольно странно, если, по словам Дядюшки Сэма, никто не знает о природе Рюрика». Но волчья тема тут же пресеклась.
Диктор продолжал:
— Зеленый зал: «Пиковая дама» Чайковского на сюжет повести Александра Пушкина. Голубой зал: «Андроид Малоежка Се Бадуна» Миркеса, либретто Джонатана Кузькина. Синий зал: «Чапаев и Пустота» композитора Фурманова на сюжет одноименного романа Виктора Пелевина. (Я даже вздрогнул.) Фиолетовый зал: «Трубадур» Верди на либретто С. Каммарано по одноименной драме А. Гутьереса.
Все семь произнесенных названий в столбик, каждое — своим цветом, возникли в уголке экрана, на котором вновь появилась давешняя девушка:
— Вы получили информацию в полном объеме или вас интересует что-нибудь еще?
Филипп вопросительно глянул на меня.
— Я знаю не все эти оперы, даже классические, пожал я плечами, — вот, например, последняя, «Трубадур», о чем она?
— Минутку, — улыбнулась девушка. — Сейчас сделаю соответствующий запрос… — Она вновь опустила глаза и руки, затем сообщила:
— «Цветной» дает краткое содержание.
По экрану опять побежал текст, и тот же монотонный голос стал читать его за кадром:
— Опера Дж. Верди «Трубадур». Либретто С. Каммарано по одноименной драме А. Гутьереса. Краткое содержание[7].
Действие 1. Картина 1. Феррандо рассказывает о событиях, которые произошли двадцать лет назад в семействе ди Луна. Однажды кормилица увидела у колыбели младшего сына цыганку. С того дня малютка начал чахнуть. Цыганку сожгли на костре. Дочь сожженной украла младшего отпрыска графа.
Картина 2. Двор замка. Граф ди Луна мечтает о Леоноре. Раздается песня трубадура, на свидание с которым спешит Леонора. Ди Луна узнает в возлюбленном Леоноры предводителя повстанцев Манрико. Граф вызывает его на поединок.
