Виталий Севастьянов - Советская фантастика 80-х годов. Книга 1 (антология)

— А зачем что-то делать? Пусть все остаётся как есть!

— Согласен. Итак, кухня работает автоматически. Это понятно. Но ведь кухне нужны продукты, откуда они берутся?

— А откуда берутся воздух, вода и свет? — засмеялся иллин. — Они есть, вот что важно. Но уж если вам очень интересно, я скажу — продукты привозят из океана. Ночью, когда мы спим.

— Кто привозит? — быстро спросил Лобов.

Иллин от души рассмеялся. Весь вид его говорил — ну кто же не знает таких всем известных вещей?

— И продукты привозят по тем дорогам, что обрываются в океан? — спросил Лобов, надеясь, что это подтолкнёт иллина к ответу.

Но произошло нечто удивительное. Доброжелательная, несколько снисходительная улыбка сползла с лица иллина. Некоторое время он серьёзно разглядывал Лобова, пробегая взглядом с головы до ног, а потом поднялся на ноги. Он был высок, на голову выше Лобова.

— Да, — сказал он, и странная, чуть смущённая, чуть удивлённая улыбка тронула его губы, — теперь я верю, что вы звёздный пришелец.

И, не прибавив ни слова в объяснение, иллин повернулся и неторопливо вышел из столовой, высоко неся крупную голову.

Ошарашенный таким оборотом мирного разговора, Лобов проводил его растерянным взглядом, а потом опустился на стул и потёр лоб, стараясь привести в порядок мысли. Итак, на дороги, ведущие к океану, наложено табу. О них нельзя упоминать! Объяснение может быть лишь одно — дороги связаны с чем-то неприятным, может быть, страшным в жизни иллинов. Не любят же нормальные люди вспоминать конфузные случаи своей жизни, говорить о грязи, думать о покойниках и неизбежности смерти. Дороги, по которым ничего нельзя привезти, а можно только вывезти. Не по этим ли дорогам иллины платят свою страшную дань в обмен на беспечную дневную жизнь?

Лобов тяжело поднялся со стула и вышел из столовой на свежий воздух. Дождь перестал, смеркалось, где-то за облаками солнце уходило за горизонт. Влажная дымка размывала контуры зданий и деревьев. Близилась ночь. Элои и морлоки! Именно по ассоциации с уэллсовским романом Лобов там, в кают-компании, высказал мысль о стадах иллинов. Высказал несерьёзно, под влиянием минутного раздражения и усталости. Но может ли такое быть на самом деле? Чтобы одни разумные прямо пожирали других, пусть бывших разумных? Нет, такому кошмару не должно быть места во вселенной!

— Алексей! — окликнул Лобов Кронина, страховавшего его выход в город.

— Слушаю. Что-нибудь случилось? — обеспокоенно спросил инженер.

— Все в порядке. Выведи меня на ближайшую дорогу. Я пройду к океану.

— Не поздно ли? Уже темнеет, — предупредил осторожный Кронин.

— Это хорошо, что темнеет, — рассеянно сказал Лобов и, не отвечая на реплику инженера, добавил: — Будь в готовности, Клим пусть дежурит в уникоде. Могут быть неожиданности.

— Понял, — после паузы ответил Кронин, — даю пеленг.

По пеленгу, данному инженером, лавируя между домами и клумбами, Лобов напрямик пошёл к ближайшей дороге. Да-да, думал он, ничто в мире не делается просто так. Если некто заинтересован в существовании иллинов настолько, что удовлетворяет буквально все их прихоти, то и иллины непременно должны платить какую-то дань. Но разве обязательно дань должна быть такой страшной?

Темнело прямо на глазах. Дорога, выложенная полированными плитами камня, блестела как мёртвая, застывшая река. «У-ум! У-ум!» — пугливо гудел пушистый трехглазый зверёк типи. Трава по обочинам дороги была украшена разноцветными огоньками цветов. Столько их! И совсем крохотные, как искры, даже цвета не разглядишь — огонёк и огонёк, был и нет его, вспыхнул и пропал. И огоньки побольше — белые, розовые, зеленые и голубые. Они мерцали, вздрагивали и были так похожи на настоящие звезды, что на них нельзя было долго смотреть: начинала кружиться голова, а в сознание закрадывалось невольное сомнение — где же небо, вверху или внизу? Сама толща воздуха между искрящейся землёй и чёрными облаками была заполнена редкими блуждающими огоньками — это вылетали на ночной праздник насекомые и крохотные птички, величиной с напёрсток.

Вдруг сверху пахнуло тёплым воздухом, раздался ржавый скрип. Лобов прыгнул в сторону, под невысокое дерево и схватился за пистолет. Над его головой, совсем низко кружила большая ночная птица, её большие глаза то вспыхивали рубиновыми фонариками, то гасли. Лобов знал, что птица для человека не опасна, и все-таки её настойчивость и ржавый крик были жутковаты. Словно соглядатай неведомых хозяев, птица кружила, рассматривая Лобова, а потом поднялась выше и медленно бесшумно полетела вдоль дороги к океану.

— Смотри, крина, — вдруг послышался впереди негромкий мужской голос.

— Да, вестница счастья, — подтвердила девушка.

Лобов перестал дышать, напряжённо вглядываясь в темноту. Голос девушки показался ему знакомым. К дороге медленно приближались тёмные фигуры.

— Смотри, дорога словно река, — с восторгом сказала девушка, глядя на полированные плиты, в которых отражались плавающие в воздухе светляки, — даже страшно ступить на неё, того и гляди замочишь ноги.

— Она каменная, — успокоил её мужчина.

Девушка засмеялась, сделала шаг, другой и тонким чёрным силуэтом замерла посреди полированной глади.

— И правда, каменная, совсем сухая. Иди же сюда!

К тонкому силуэту присоединился другой, крепкий, надёжный и высокий.

— Пойдём, — деловито сказала девушка, — тут уже близко.

Держась на почтительном расстоянии, Лобов двинулся вслед за иллинами к океану. Сердце его билось учащённо, он интуитивно, чувствовал, что каждый шаг приближает его к разгадке тайны этой странной планеты. Планеты тепла, дождей и туманов, планеты бездумного веселья и неосознанных трагедий.

— Где ты пропадала целый день? Я нигде не мог тебя найти, — спросил мужчина.

Девушка тихонько засмеялась:

— Работала.

Мужчина даже приостановился от удивления:

— Работала?

Девушка опять засмеялась, в её смехе слышалось удовлетворение и даже гордость.

— Я делала нейтрид, тот самый материал, из которого сделан корабль пришельцев. Делала на бумаге, с помощью слов и формул.

Теперь Лобов узнал её. Это была та самая девушка с удивительными изумрудными глазами, которая долго говорила с Климом о нейтриде.

— И тебе удалось? — с интересом спросил мужчина.

— Да. Ты же знаешь, как это бывает. В те часы я могла все, что угодно. Я была сильной, как целый мир! — Девушка опять засмеялась. — Я исписала целую тетрадь, подумала — теперь у нас будет нейтрид, и уснула. Проснулась, когда уже наступали сумерки.