Ольга Чигиринская - Мятежный дом

Он не спал, потому что хотел понять наконец смысл вавилонской доктрины – но, несмотря на усердие, не преуспел. Чем больше он слушал объяснения учителя, читал канонические тексты и комментарии к ним – тем больше чувствовал себя идиотом. Он угадал под тестовое задание, тщательно готовился к нему весь день, стараясь вычислить, как на те или иные вопросы ответил бы правильный вавилонянин – и с треском тест провалил. Поскольку этот предмет был обязателен для аттестации, Дика оставили на следующий день пересдавать. Юноша плюнул на все, что успел изучить, ответил как Бог на душу положит – и к своему удивлению, получил приличный балл. Тогда он понял, что пытаться понять вавилонян, изучая их доктрину по их же учебнику – дело совершенно тухлое, и на уроках истории этических учений тоже начал спать.

Как ни странно, проблем с учебой у него было не больше, чем у большинства детей-планетников. Проблемы возникли с одноклассниками. Это произошло само собой, в первый же день. Его спросили, планетник он или космоход. Он сказал, что космоход, боясь, что незнание быта планетников может его выдать. Тогда у него спросили – какого хрена на лице "маска планетника". Дик ответил, что дядя-эколог помог с работой. На этом все и закончилось – от него отвернулись и планетники, поняв, что он не свой, и космоходы – узнав, что он запятнал себя работой на поверхности. Как ни смешно, при этом никого не смущало, что он сейчас работал в борделе и что там работала Шана, которую отчего-то числили в космоходах.

Он не решился расспрашивать ее, почему и как так получилось. По правде говоря, ему это было безразлично – он не знал, переживет ли Сэцубун, и точно знал, что если переживет – то не останется на Архипелаге. Месяц можно и потерпеть. Но проблемы возникли у Шаны. Несколько раз ей в присутствии Дика прозрачно намекнули, что он – персона нон грата. Ей приходится спать с планетниками – это одно. Это работа, ничего больше. Но дружить с отщепенцем, который добровольно стал планетником – это совсем другое. Это личное.

Она сделала вид, что не поняла намека. Тогда ей объяснили открытым текстом – и пригрозили, что в случае нарушения неписаных правил класса она превратится в такого же изгоя. Дик, не дослушав конец разговора, поспешил уйти, чтобы Шана не оказалась с ним по дороге в "Горячее поле" даже случайно. Что бы она там себе ни решила, он не хотел влиять на ее выбор.

– Ты почему удрал? – спросила она за обедом.

– Не хочу тебе мешать, – тихо объяснил он. – Я знаю, как это бывает. Ты из-за меня поссоришься с ними, а я… не смогу тебя защитить. И получится, что я тебя подставил.

– Это кто тебе сказал, что я нуждаюсь в защите? – фыркнула Шана. – Знаешь, Огаи Ран, ты много на себя берешь. Я поссорилась с одноклассниками, это верно. Но не из-за тебя. А по собственному желанию. Мне не понравилось, как они себя повели с тобой – но будь на твоем месте кто угодно, мое отношение не изменилось бы. Хотя ты, конечно приятный парень, и это облегчает мне дело, но ты – не центр вселенной и не все в мире происходит из-за тебя. Мне открылось новое лицо моих друзей – и оно мне не понравилось, вот и все.

Дик, пристыженный, не нашелся что ответить, и снова принялся за хаси. Неужели он и в самом деле говорит с непомерным самомнением? Но ведь он и поступает так, как говорит. Он благодарен Шане и хотел бы защитить ее… Она ему… ну да, нравится.

– У тебя лицо не болит? – спросила вдруг девушка.

– М-м? – с полным ртом удивился Дик.

– Сколько тебя вижу, ты все время ходишь вот такой, – она насупила брови. – Я попробовала так ходить – лоб начинает болеть. Может, если сделать так – пройдет? – Девушка перегнулась через столик и поцеловала Дика между бровей. – О. Теперь морщины пошли в другом направлении!

Она засмеялась. Дик закашлялся, поперхнувшись. Да что это такое, подумал он. Намазали меня чем-то? Этот поцелуй что-то значит – или Шана уже нахваталась здешних манер? Девушки тут постоянно лизались друг с другом, да и Тигр был не лучше.

…После школы Шана затащила его в лавку отца. Господин Нарсес Дику понравился бы, если бы не отдал дочь в бордель вместо того чтоб самому наняться разгружать навеги. Дик, похоже, понравился господину Нарсесу без оговорок. Они пили чай, Шана болтала с отцом, Дик тихонечко отодвинулся со своим стулом в угол и начал изучать корешки старых книг на полке.

Дверной колокольчик позвонил. Господин Нарсес почти бегом спустился в лавку. Дик прислушался к его разговору с покупателем, но голоса звучали невнятно. Покупатель, видимо, был не из простых – потому что лавочник повел его в столовую, Дик услышал, как он говорит – "Да-да, у меня есть как раз такой, я как будто знал, что вы придете…" – и тут дверь открылась.

Вслед за Нарсесом в комнату вошел высокий человек с белыми волосами.

Ничем, кроме волос и стати, он на Моро не походил, лицом был не бледен, а скорее чёрен, – но и того хватило, чтобы у Дика застыла печень.

– Это моя дочь, господин Огата, – улыбаясь, представил Шану Нарсес. – А это ее одноклассник, Огаи Ран.

– Очень приятно, – улыбнулся темнокожий красавец. И, больше не обращая на них внимания, прошел вслед за Нарсесом во внутренние комнаты.

– Это… тот, о ком я подумал? – шепотом спросил Дик, когда за ними закрылась дверь.

– Да, – так же, шепотом, сказала Шана. – Он сейчас вроде как в отпуске.

– А у них бывают отпуска?

– Всем надо когда-то отдыхать, – девушка пожала плечами. – Ты чего такой бледный?

– А я бледный?

– Хоть рисуй на тебе.

– Что-то с животом. Наверное, в школе что-то не то съел…

– Если что-то с животом, то тебе в ту дверь и направо.

Дик пошел "в ту дверь и направо", умылся горячей-горячей водой и растер лицо полотенцем. Щеки приобрели человеческий цвет.

Надо что-то делать с собой, – он изо всех сил вцепился пальцами в края раковины, чтобы унять дрожь в руках. Так нельзя. Мне просто показался какой-то мужик – и вот я кусок желе, а не человек. Ты! Эй, ты! Сделай что-нибудь, сволочь! Или ты боишься настоящего синоби?

Или ты с ним просто заодно?

– Оэ, – Шана деликатно стукнула в дверь. – Если ты уже всё, то мне тоже надо.

Дик открыл ей и шагнул из ванной. Она одновременно шагнула навстречу, и в узких дверях они оказались притерты друг к другу.

– Ты что, нарочно это делаешь? – спросил он резко.

– Интересный вопрос от того, кто все утро ко мне прижимался, – Шана вытолкала его и закрыла за собой дверь.

– Ты полагаешь, – спросила она через дверь чуть ли не сразу же, – я гожусь только в грелки?

– Извини, я больше не буду.

Из ванной послышался шум воды. Вымыв руки, Шана открыла дверь.

– Да я, в общем, и не против. А ты так её любишь?