Альфред Бестер - Тигр. Тигр!

— Но это не должно вызывать у вас ни малейшей тревоги. Никто нас тут не подслушает. Ваше притворство так и останется никем не обнаруженным.

— Притворство!

— Ведь вы же, мистер Бро, совсем не плохой человек. В этой саттоновской компании вы с самого начала были чем-то чужеродным.

Вместо ответа Бро сардонически рассмеялся.

— А уж передо мной вам и тем более не нужно ничего разыгрывать, — дружелюбно продолжил голос. — Я ведь знаю, что вся эта история ваших бесчисленных плагиатов есть всего лишь одно из творений плодовитой фантазии Христиана Бро.

— Вы это знаете?

— Конечно знаю. Вы сочинили эту легенду с единственной целью попасть сюда, в это убежище. Год за годом вы разыгрывали роль лживого негодяя, даже несмотря на то, что иногда это было очень для вас болезненно.

— А знаете ли вы, зачем я это делал?

— Естественно, знаю. Правду говоря, мистер Бро, я знаю о вас практически все, хотя и должен признаться, что есть в вас некая вещь, приводящая меня в замешательство.

— И что же это за вещь?

— Ну почему вы, спрашивается, так рветесь получить все новый и новый материал, хотя могли бы по примеру большинства писателей работать с тем, что вам прекрасно известно? Откуда это необузданное стремление найти уникальный материал, пройти никем еще не хожеными тропами? Почему вы с охотою платите столь горькую, непомерную цену за какие-то жалкие крохи новизны?

— Почему? — Бро глубоко затянулся и выпустил дым сквозь сжатые зубы, — Такого вопроса попросту не возникло бы, будь вы, как я, человеком. Ведь я не ошибаюсь, считая, что вы не?..

— Тут я должен обойтись без комментариев.

— Тогда я скажу вам почему. Я терзаюсь этим всю свою жизнь. Каждый человек от рождения наделен силой воображения.

— A-а, воображение.

— Когда воображение слабосильно, мир является для такого человека неисчерпаемым источником чудес и восторгов. Но для того, кто обладает воображением живым, беспокойным, этот мир представляется местом унылым и жалким, ни в коей мере не сравнимым с чудесами его собственного воображения!

— Есть чудеса, вообразить которые попросту невозможно.

— Кому — невозможно? Только не мне, мой невидимый друг, и не прочим аналогичным существам, насильно привязанным к земле и скованным плотью. Человек воистину достоин сожаления. Родиться с воображением богов и быть навечно приклеенным к жалкому глиняному шарику! Мне подарено уникальное Это, плодороднейшая почва для творений вечного духа, и все это богатство заключено в мешок из паршивенькой, быстро гниющей кожи.

— Это… — задумался голос. — Это нечто такое, чего никто из нас, увы, не может понять. Из всего известного космоса его нет нигде, кроме вашей, мистер Бро, планеты. Это довольно устрашающе и приводит меня временами к мысли, что ваше племя когда-нибудь…

Голос резко оборвал фразу.

— Что — когда-нибудь наше племя?.. — повторил Бро.

— Если разобраться, — сменил тему Некто, — за вами долг значительно меньший, чем за всеми остальными, а потому мне хотелось бы дать вам воспользоваться преимуществами моею обширного опыта. Позвольте мне помочь вам выбрать реальность.

— Меньший? — слегка удивился Бро.

И вновь его вопрос остался без ответа.

— Вы как бы хотели, выбрать иную реальность в собственноручно созданном космосе или удовольствуетесь тем мирозданием, которое уже имеется? Я могу предложить вам миры огромные и миры совершенно крошечные, огромных существ, сотрясающих пространство и наполняющих звезды своим грохотом, и крохотных существ, очаровательных и совершенных, едва касающихся слуха звуками своих мыслей. Вас интересует ужас? Я могу предложить вам реальность, повергающую в содрогание. Красота? Я могу показать вам реальности, не могущие не вызвать бесконечный восторг. Страдания? Телесная боль и пытки? Любые возможные ощущения. Вы только назовите одно — или несколько — или все одновременно. Я сформирую вам реальность, которая превзойдет даже ту огромность концепций, каковой вы несомненно обладаете.

— Нет, — ответил Бро по долгом размышлении. — Чувства это всего лишь чувства, и со временем они неизбежно притупляются. Нельзя напитать воображение взбитыми сливками новых форм и ароматов.

— Тогда я могу увести вас в миры дополнительных измерений, способные ошеломить любую фантазию. Есть система, способная бесконечно вас забавлять своими несуразностями — где в горе и тоске вы чешете себя за ухом или за каким-то там его эквивалентом, где, когда вы любите, то едите тыквенную кашу, а когда умираете, то прямо лопаетесь со смеху. Есть измерения, где вы можете с уверенностью и наверняка делать невозможное, где остроумцы ежедневно соревнуются в составлении живых парадоксов и где душевное выворачивание себя наизнанку характеризуется словом «критна», что примерно соответствует американскому «банально».

Если вы хотите испытать все эмоции в строгом порядке, я могу отправить вас в n-мерный мир, где один за другим вы сможете испытать все сложнейшие нюансы двадцати семи первичных эмоций, а затем перейти к их сочетаниям со всеми перестановками в количестве двадцать семь на десять в двадцать седьмой. Ну так что же из этого вы предпочтете?

— Ничего, — без раздумий отрезал Бро. — Чем дальше, тем, друг мой, становится яснее, что вы неспособны понять человеческое Это. Это — не какое-нибудь ребячество, которое можно забавлять милыми игрушками, и в то же время оно — ребячество, вечно стремящееся к недостижимому.

— Ваше Это, мистер Бро, представляется мне не ребячеством, а чем-то животным, потому что оно никогда не смеется. Давно уже сказано, что изо всех на земле живых существ один лить человек способен смеяться. Отнимите у него юмор, и останется животное. У вас, мистер Бро, нет чувства юмора.

— Это, — продолжил, не слушая, Бро, — неизменно желает только того, чего оно никогда не подучит и на что оно не может надеяться. Как только ты что-либо получил, оно перестает быть желанным. Можете ли вы дать мне реальность, в которой я смогу обладать тем, что желаю получить, потому что получить никогда не смогу, и чтобы этим самым обладанием я бы ничуть не нарушил причину своего желания? Вот это вы можете?

— Боюсь, — ответил голос с невидимой, но явно ощутимой улыбкой, — что ваше воображение слишком изощренно.

— Вот-вот, — вздохнул Бро, обращаясь больше к себе, чем к невидимому собеседнику, — этого я, собственно, и боялся. Ну почему мирозданием заправляют второразрядные личности, чья изобретательность с моей и рядом не стояла? Ну почему вокруг сплошная посредственность?

— Вы стремитесь достичь недостижимого, — рассудительно подытожил голос, — и тем самым его не достичь. Противоречие очевидно, и оно находится внутри вас. Может быть, вам самому стоило бы измениться?