Октавиан Стампас - Цитадель (Тамплиеры - 3)

- Гроб Господень, защити нас!

Лошади заволновались, передвигая передними копытами. И тут прилетел новый крик из передних рядов.

- Они пошли! ! !

И тогда великий магистр в третий раз воскликнул.

- Гроб Господень, защити нас! ! !

По условному сигналу вся монолитная громада тронулась с места и стала сползать вниз по склону, медленно, как ком снега под собственным, нарастающим весом. Впереди шло торопливое перестроение пехоты. Выдвинутая для того, чтобы в случае чего отразить неожиданную атаку легкой кавалерии, она теперь освобождала проходы для стальных колонн идущих в атаку.

Со стороны лагеря Саладина тоже что-то двигалось, не очень, впрочем, стройно, как клубы пыли.

Де Труа не стал дожидаться, когда произойдет столкновение, равнодушно развернувшись он подошел к своей лошади привязанной за шатром.

- Не нужна ли вам помощь, сударь? - спросил старик Карно. По своему возрасту он не мог участвовать в сражении, но хотел быть полезен.

- Нет, теперь мне не нужна ничья помощь, - загадочно ответил уродливый рыцарь, сам взобрался в седло и, к немалому удивлению старого слуги, поскакал в сторону противоположную полю боя.

Повозка брата Гийома стояла прямо за передвижной кузницей, перед которой стоял сам мастер и двое подмастерьев в кожаных фартуках и с черными от сажи физиономиями. Все они, вытягивая шеи, прислушивались к шуму боя.

- Началось, сударь? - спросил мастер тревожно.

- Да, - кивнул де Труа огибая их телеги. Миртовая роща была непривычно пустынна. Объехав одинокую, разросшуюся смоковницу, де Труа увидел очень странную картину. Повозка брата Гийома стояла на месте, лошади были выпряжены. Все четверо охранников - здоровенные, неразговорчивые дядьки, валялись по разные стороны от нее в самых неестественных позах. Мертвые так не лежат, так валяются пьяные. Сердце де Труа и так колотившееся в предчувствии интересной встречи, готово было выпрыгнуть из груди. Он вытащил из ножен кривую сарацинскую саблю - так и не полюбил назорейский меч - и подъехав с боку к повозке с размаху полоснул матерчатую стену. Никакой реакции. Осторожно заглянул внутрь - пусто.

Охранники ворочались в пыли, один дернул ногой и громко икнул. Что он с ними сделал? Выяснять явно было бесполезно. Они не способны были сейчас разговаривать даже на том языке, которого де Труа не знал. Может быть брата Гийома отбили так и не отловленные через пыточный поезд люди. Де Труа быстро расстался с этой мыслью. Картина бегства была другая. Нет следов драки, нет крови. Де Труа огляделся. Судя по всему, бежал он совсем недавно, как только начала пустеть роща. Раньше вокруг смоковницы было полно народу.

Брат Реми огляделся еще раз и понял, что и дорогу, по которой бежал этот хитроумный монах будет определить нетрудно. Направо нельзя, там Хиттин, мусульмане, налево нельзя по той же причине. Назад нельзя, там поле боя.

Де Труа додумывал эти мысли уже нахлестывая своего коня.

Первые несколько часов погони прошли по совершенно пустынным местностям. Ни людей, ни животных. Армия всосала в себя все, продвигаясь по этим землям. Тот кто избежал участи солдата или носильщика, глубоко-глубоко запрятался. А может бежал к Иерихону или Аккре.

Заброшенные фермы, разграбленные дома, разгромленные масличные жомы, обугленные спички кипарисов. Повешенные, повешенные. Странно, даже, если армия наступает по собственной территории, всегда находятся те, кого нужно повесить.

Де Труа не знал почему он упорно скачет именно в этом направлении. Что-то подсказывало. К вечеру он набрел на первый несожженный постоялый двор. Там сменил коня и навел справки о человеке в сутане путешествующем в верховом седле. Лицо никогда не улыбается, глаза голубые, как у принца утопленников. Несколько человек сказали, что видели такого.

- Только сутаны на нем нет.

- А во что он одет?

Хромой старик возившийся у вертела задумался, роясь в бороде. Де Труа бросил ему мелкую монету.

- Да, обычный кафтан у него, пояс только дорогой, красный.

- А куда он поскакал?

- Да вон по той дороге, между акациями.

На восток, значит не в Иерусалим, подумал де Труа, несколько озадачено.

- А давно это было.

- Еще и овец не поили.

Погоня продолжалась.

Брат Гийом забирал все больше к востоку и, судя по тому, что расстояние до него, если судить по словам случайных свидетелей, сокращалось, он ехал быстро, но не гнал во весь опор. И не слишком скрывался. То ли не ждал погони, то ли не боялся.

Самые темные часы ночи де Труа, во избежание неприятных неожиданностей проспал в куче опавших листьев. На рассвете он столкнулся с молодым пастухом перегонявшим небольшую отару овец. Он чего-то распевал на своем местном наречии, и был так счастлив, что даже сообщение о начавшейся войне, не слишком его взволновало. А может быть, он просто не понял. Но на вопрос о всаднике, может быть проезжавшим этими тропами, он ответил утвердительно. Проезжал и совсем недавно. Очень злой, по словам пастуха.

- Совсем, совсем недавно.

Де Труа пришпорил свою кобылку. При последней смене коней ему досталась эта толстая, каурая тварь. Поначалу она бежала неплохо, но скоро стала задыхаться и слегка припадать на правую переднюю ногу.

Завидев издали дома сложенные из белого камня, и ровные полосы масличных деревьев, поднимающихся по склону, де Труа повернул к имению.

Здесь дыхание войны не ощущалось совсем. В загоне налево от ворот мычали коровы, требуя дойки. Заливалась на привязи сумасшедшим лаем пара кудлатых псов. Хозяин вышел навстречу гостю, похлопывая по ладони лезвием тесака для разделки туш. В глубине двора месили глину двое дюжих работников. Они стали медленнее двигать ногами завидев чужака.

- Мне нужен конь, - сказал без всяких предисловий де Труа.

- У меня забрали всех. Еще на прошлой неделе.

- Я заплачу.

- У меня нет лошадей.

- А следы подков возле ворот? Если бы их уводили неделю назад позавчерашний дождь их бы смыл.

Хозяин угрюмо покосился в сторону работников. Они начали медленно выбираться из глиняного месива.

Не говоря больше ни слова, де Труа швырнул тонкую волосяную веревку и через мгновение хозяин хрипя валялся у ног каурой кобылы. Держа веревку левой рукой, де Труа достал правой свою саблю и выразительно показал ее работягам с грязными ногами.

Короче говоря, все устроилось. Вскоре преследователь мчался в прежнем направлении на крепком крестьянском жеребце. Этот коренастый работяга, конечно, не подошел бы родовитому рыцарю для участия в турнире пред очами особ королевской крови, но ногами перебирал хорошо.

В середине этого дня де Труа впервые увидел спину того, за кем гнался. Это случилось уже на берегу Иордана. В этом месте отроги гор подходили к извилистому руслу реки почти вплотную. Прямо от воды начинались пологие каменные осыпи, дальше подъем становился круче. Огромное количество ежевики и еще каких-то колючек.