Владимир Немцов - Счастливая звезда (Альтаир)

Потом Лева мастерил пожарную машину, где опять-таки механизм от будильника поднимал вверх составную жестяную лестницу. Машина была выкрашена не в красную краску, как обычно, а в оранжевую, колеса были зеленые, а лестница небесно-голубая. Такой пестрый колорит нравился Леве, ради него он мог погрешить и против действительности.

Вместе с книгами и тетрадями модели прекрасно уживались в парте. Но бывали неприятности, когда, доставая книжку во время урока, Лева случайно сдвигал стопорный рычажок «автоперелистывателя», и он начинал щелкать. Так же случайно из парты выползала пожарная лестница.

Автоматы не слушались конструктора, и часто совсем не к месту — скажем, на уроке грамматики — в парте Усикова вспыхивал красный свет и гудела сигнальная сирена. Напрасно Лева доказывал, что он тут ни при чем — виноваты плохие контакты или заедание шестеренок, — в школу вызывали маму.

Дома происходил разговор вежливый, но вполне категорический. Мама требовала, чтобы Левины игрушки никогда не появлялись в классе, достаточно с нее домашних неприятностей. Каждый день перегорают пробки, в кухню войти нельзя — жестянки, щепки. В ногах путаются какие-то колючие проволоки, чулки рвут. Разорение в хозяйстве!

Мама — старший бухгалтер. Как-то она подвела годовой баланс и припомнила Леве все убытки. Перегоревшие пробки — пустяк. Левка их чинит сам по всем требованиям пожарной безопасности — легкоплавкой проволокой. Чулки чинить не умеет, так же как и свои штаны, прожженные кислотой. Этот убыток надо списать. В истории с кислотой опять подвела техника.

А дело было так. Посудите сами, разве мог Лева мириться с явным несовершенством карманного фонаря! Вот уж где разорение — батарейки. Недели не пройдет — покупай новую. Мама ворчала: «Ужасный расход, по смете не предусмотренный, на одних батарейках прогоришь». А так как Лева использовал их не только в фонарике, но и для всяких опытов, то вполне были понятны опасения матери. В тонких волосках малюсеньких лампочек, в моторчиках и фарах движущихся моделей сгорали не копейки, а многие рубли.

Изобретатель Усиков подсчитал экономию от замены батареек аккумулятором, в последний раз попросил у мамы некоторую сумму «на капитальные вложения», то есть: на приобретение маленького аккумулятора, сделал выпрямитель для его зарядки — и был счастлив. Отныне опыты Левы никак не будут отражаться на домашнем бюджете.

Конечно, прежде всего, надо заменить батарейку в карманном фонаре. Для него Лева сделал из жести другой корпус, побольше, выкрасил бронзовой краской, подобрал к аккумулятору плотную резиновую пробку… ну, в общем, предусмотрел все, обеспечил абсолютную надежность своего нехитрого предприятия.

Направляясь в школу, Лева чувствовал в кармане приятную тяжесть новой конструкции, экономичной и совершенной. На улице встретился с ребятами, но фонарик не показывал, предвкушая удовольствие продемонстрировать его в классе. Разговор шел о разных вещах, но только не о нем. Лева даже позабыл о фонаре, вспомнив лишь в раздевалке. Сунул руку в карман, и она скользнула до самого колена. Фонарик исчез, провалился сквозь дыру, прожженную кислотой. На втором уроке дыра обнаружилась не только в кармане, но и в самих брюках, суконных, праздничных.

После чистосердечного признания родителям Лева на некоторое время охладел к технике и отдал все свои помыслы искусству живописи. Правда, это высокое искусство он понимал весьма своеобразно. Отдавая дань школьной стенгазете, где был главным рисовальщиком карикатур и писал красочные заголовки, Лева тяготел, если так можно выразиться, к монументальным формам.

Большое счастье — орудовать кистью маляра, закрашивать в свои любимые цвета огромные поверхности, а не заниматься мелкой графикой — рисуночками и виньетками. В квартире семьи Усиковых был ремонт. Лева ходил по пятам за малярами, до тонкости изучил всю их технологию, а потом, когда через два года встал вопрос о побелке и покраске квартиры, Лева упросил родителей доверить это дело ему.

Родители уехали в санаторий, а по их возращении пришлось перекрашивать всю квартиру. Нет, не потому, что молодой маляр не сумел как следует положить клеевую краску. Стены были покрашены мастерски, без подтеков и грязных разводов. Дело в том, что его художественный вкус резко отличался от общепринятого. Представьте себе комнату ядовито-зеленого цвета, с желтым потолком. Или спальню фиолетово-черного тона, на стенах которой золотом выписаны пионерские горны. Лева объяснял этот декоративный мотив символикой: горн напоминает, что скоро вставать. А вообще, прекрасное сочетание: лиловое с золотом.

За время отпуска родителей Лева выкрасил, в самые яркие цвета табуретки, кухонный стол, полки, оконные рамы. Квартира напоминала внутренность калейдоскопа, если бы его увеличить во много раз. Единственно, с чем примирилась мама, так это с окраской кухни. Странно, но стены все же оказались белыми, а наверху вместо бордюра Лева серебряной краской изобразил танцующие ложки, вилки и ножи, что-то вроде хоровода.

Лева не мог ограничиться ролью домашнего живописца. Его душа требовала простора, широкой деятельности. В школе стенгазета выходила редко, праздников в году, когда требовалось Левине искусство, тоже не очень много. Он заведовал художественным оформлением школы: рисовал плакаты, писал лозунги на кумаче и вместе с ребятами украшал елками или цветами (смотря по сезону) школьный зал и сцену.

И вот однажды, после того как очередная стенгазета была разрисована и в ней не осталось ни кусочка белого поля, Лева сдал ее редактору, а сам, оставшись в классе, занялся украшением своей парты. На черном глянцевом поле чудесно ложились масляные краски. Расцвели на парте ромашки и колокольчики. Возле чернильницы полыхал мак, а место для ручек и карандашей украсилось нежными ландышами и полевой гвоздикой. Лева был твердо убежден, что, во-первых, это красиво, а во-вторых, полезно при изучении ботаники: тут тебе и сложноцветные, и лилейные, гвоздичные.

Из-за этих гвоздичных Леве не поздоровилось. Порча школьного имущества! Правда, керосин и тряпка сделали свое дело — бесследно исчезли с Усиковой парты и ромашки и васильки. Однако спустя несколько месяцев эта история вспомнилась, когда Усикова принимали в комсомол.

С аттестатом зрелости у Левы тоже не все оказалось гладко. Аттестат был подпорчен тройкой по химии. Серебряная медаль, о которой Лева подумывал всерьез, осталась только на рисунке в его альбоме. Отец расстраивался. Сам он работал на химзаводе — и вдруг у сына тройка по химии!

Все лето Усиков готовился к конкурсным экзаменам в радиоинститут. Выдержал если не с блеском, то во всяком случае как полагается. Получил только на два очка меньше возможного. Он уже чувствовал себя студентом, но на него совсем неожиданно обрушилось несчастье. Претендентов оказалось невероятно много, а потому были приняты лишь те, кто выдержал экзамены на круглые пятерки.