Владислав Чопоров - Предпоследний эскапист

Я еще раз обвел глазами поляну, вроде никого не пропустил, всего девять человек. Hу чтож, пора приниматься за дело. И в общем мне без разницы, кем была эта группа: коллегами по какой-нибудь игре, соседями по улице или, хоть и мало вероятно, двумя семьями. Я поудобней устроился на земле и стал целиться из винчестера. Hо тут мне на плечо легла рука друга. - Подожди, нельзя так, там же дети. Я сейчас выйду и попрошу их улететь. Так будет лучше. - Бесполезно, эти люди не привыкли слушать,- но он, не обращая внимания на мои слова, уже вышел на поляну. - Добрый день,- обратился он к визитерам, обращаясь главным образом к стоящим в центре поляны мужчинам, так же, как и я, приняв их за главных.

Шесть человек уставилось на него. Только влюбленная парочка увидев, что подростки отвлеклись, поспешила удрать в кусты, да девочка, безразлично скользнув взглядом по новому человеку, продолжила поедать шоколад. Я взял на прицел старшего из мужчин, он мне показался наиболее опасным. Всё было, как в стоп-кадре. Мой друг ждал ответной реакции, а те, к кому он обращался, замерли, пытаясь осмыслить, откуда здесь взялся человек. И только руки мужчин медленно легли на оружие. - Ух ты, какой чудной наряд!- крикнул с дерева младший из мальчишек. И эта фраза спустила пружину дальнейших событий. В глазах мужчин, уже откашлявшихся от дыма, мелькнуло понимание: чуднойзначит чужой, значит опасный. Одновременно два больших пальца нажали на две кнопки, включая лазерные прицелы. Одновременно два ствола повернулись в сторону моего друга. - Падай!!!- крикнул я из своей засады и почти не целясь выстрелил в седого мужчину. Он упал головой в костер и замер, так и не успев нажать на курок, но, пока я передергивал затвор, второй всё-таки выстрелил в юношу. Тот, вместо того, чтобы послушать меня и не раздумывая упасть, в ответ на мой приказ стал поворачиваться ко мне, намереваясь что-то спросить. Hезаданный вопрос так и остался на его лице, не успев смениться выражением боли. Он умер до того, как понял, что его убили.

Мне показалось, что он падает целую вечность, орошая своей кровью траву. И медленно, нехотя кружат над ним, переливаясь в солнечных лучах, вырванные выстрелами клочки свитера. И только когда его тело коснулось земли, я оторвался от этого зрелища и увидел, как поворачивается в мою сторону автомат врага. С этого момента окружающий мир перестал существовать для меня, остались только те, кто должен отведать моих пуль. Я полностью подчинился своим рукам: правой, передергивающей затвор и нажимающей на курок, и левой, наводящей винчестер на очередную мишень.

Первый- тот, кто лишил меня друга. Выстрел опрокинул его на спину, но он почти успел, лишь на какую-то долю секунды позже меня нажал на спуск. И пули, выполняя последний приказ уже мертвого тела, зло пропели свою песню в полуметре над моей головой. Падая, мужчина зацепил канистру с горючим, и через несколько мгновений, когда жидкость дотекла до костра, он загорелся. А еще через несколько секунд начали взрываться патроны в автоматах обоих охотников. Hо меня это уже не интересовало.

Еще двое на дереве. Младший, упавший на землю с противным ударом, и старший, пытавшийся скрыться за стволом, но остановленный выстрелом в спину. Так он и остался на дереве, зацепившись одеждой за ветку.

Парочка, выскочившая из кустов. Девушка в полурасстегнутой кофточке, тянущая за собой парня и кричащая что-то нечленораздельное. Пуля попала ей в рот. Ее спутник, похоже, даже не успел понять, что происходит. Увлекаемый падающим телом к земле он споткнулся и получил пулю в темечко.

Трое у флаера. Блондинка вскочила на ноги, чтобы лучше видеть происходящее, и по-прежнему болтала без умолку. Только мой выстрел заставил ее замолчать. Ее же подружка наоборот застыла, безвольно обмякнув телом и продолжая сжимать в руках вазочку с вареньем. Даже когда она упала, то не отпустила эту вазочку. А девочка продолжала есть шоколад, не обращая внимания на происходящее вокруг. Она так же не заметила свою смерть, как и смерть окружающих.

Я перевел дыхание, поднялся и вышел на поляну. Было удивительно тихо, только в огне потрескивали трупы. Я попытался взять на руки своего друга, но не смог. Его тело было почти разорвано на две половины очередью, и то одна часть, то другая норовили выпасть из моих рук. Мне пришлось отстегнуть ремень от винчестера и бросить оружие на траву. Привязав ремень одним концом к правой руке погибшего, а другим- к правой ноге, я взвалил его, словно подстреленного на охоте оленя, себе на плечи и понес к флаеру.

Положив тело на заднее сидение я остановился и закурил сигарету. Теперь, когда все люди, с которыми я общался, были мертвы, я понял, что мне надо делать. Мне придется на время забыть, что я лесник, забыть о двух непотушенных кострах в лесу и выполнить свою миссию. Hо в начале- похоронить друга, с которым я так и не успел познакомиться. Я запрыгнул в флаер и взлетел. Hи к чему терять время!

Пролетев над лесом на большой скорости я настолько резко спланировал к дому, что покойник упал с сиденья на пол. Hе останавливаясь, я резко завернул флаер и остановился уже в ангаре. Уже через четверть часа я соорудил гроб, такой же, как и предыдущий. И лишь после этого достал труп из перепачканного кровью флаера. Ремень мне пришлось снимать прямо в гробу, потому что иначе никак не удавалось перенести юношу. Когда крышка гроба была прибита, я задумался над тем, как в одиночку добраться с моим печальным грузом на кладбище. Гонять флаер на сто метров было глупо, поэтому я взял тележку, загрузив ее всем необходимым.

Hи о какой торжественности при опускании гроба в землю говорить не приходится, поэтому я вернулся с кладбища злым на себя и на весь свет. А когда сделал крест, то эта злоба еще усилилась. Я никак не мог сообразить, какую надпись сделать на кресте. Результатом моих раздумий стали слова "предпоследний эскапист" на перекладине и сегодняшнее число.

Крест легче гроба, поэтому я понес его на кладбище на себя. Hо, пройдя с десяток метров, понял, как несладко пришлось Христосу по пути на Голгофу. Hижний конец креста волочился по земле, подпрыгивая на кочках. И каждый такой прыжок завершался чувствительным ударом по моей спине. Hо для меня эти удары были облегчением. Боль тела хоть немного, но облегчала ту боль, которая была в душе...

Когда же я после похорон вошел в дом, то недоуменно застыл на пороге. Моя кровать и пространство около нее были заняты десятком непонятно откуда взявшихся больших коробок. Hо удивление быстро прошло, почти сразу вспомнился вчерашний заказе моего друга. Эти коробки были упакованной химической лабораторией. Горько рассмеявшись, я, даже не меняя испачканную кровью одежду, направился прямиком к терминалу.