Владимир Аренев - Вся наша жизнь

Разумеется, я ни секунды не верил в то, что способен управлять другими людьми при помощи слов. В конце концов, раньше этого никогда не случалось, так с какой же стати такой способности появляться теперь? Но и обвинить Данкэна во лжи я не мог. Потому что он не лгал. И не разыгрывал меня. Он говорил правду и искренне верил в то, о чем говорил. Другой вопрос: что же случилось с ним на самом деле? Мысль о самовнушении я отбросил сразу. Не тот Данкэн человек. Но что же тогда?! Я не знал. И, если честно, не особенно желал выяснять. Мне хватало забот и помимо всех этих новооткрывшихся сверхъестественных способностей собственного организма.

Журналист несмело кашлянул за моей спиной, а потом осторожно спросил:

— Ну что?

Я пожал плечами:

— Не знаю. Вы уверены в том…

Глупости. Конечно, он уверен.

— Может быть, это действует только на меня? — предположил журналист.

Я вздрогнул от резкого дуновения ветра и покачал головой:

— Вряд ли. Вряд ли все это вообще может быть на самом деле.

Данкэн вздохнул:

— Не верите.

— Верю. И все-таки этого не может быть.

— Если желаете, давайте проверим, — предложил он с еле заметной дрожью в голосе.

— На ком? — поинтересовался я. — И зачем?

Ну последнее-то понятно. Но вот на ком?

— Хорошо, — кивнул Данкэн. Он встал рядом со мной у парапета и перегнулся наружу, словно его тошнило. Да наверное, примерно так он себя и чувствовал в тот момент. — Хорошо. А что предлагаете вы?

— Не знаю, — ответил я после долгого молчания. — Давайте подождем и посмотрим.

— На что?! — взорвался он. — На что посмотрим?!

— Не знаю, — кажется, я сегодня был крайне неоригинален. — Пойдемте-ка лучше внутрь, пока мы еще не превратились в две ледяные статуи. Вдруг у Мугида нет ледоколов?

Данкэн повернулся к двери, и когда наши взгляды на секунду пересеклись, в его глазах я заметил страх. Интересно, а что отразилось в моих?..

Внутри было тепло и пусто, только эхо далеких голосов бродило где-то высоко, у самой крыши. Со второго этажа ощутимо тянуло запахом чего-то съестного.

— Ну что, прогуляемся по гостинице и осмотрим местные достопримечательности? Все равно ведь делать нечего.

— Здесь я вам не компания, — покачал головой Данкэн. Правда, эти свои слова он произнес с некоторой долей настороженности, словно боялся, что я стану возражать. — Напомню вам, что еще не завтракал сегодня. Так что — если вы не против — пойду предаваться чревоугодничеству. — Он помолчал и тихо добавил, больше для себя: — Если кусок в горло полезет.

— Приятного аппетита. Если не возражаете, поговорим после ужина.

Журналист молча кивнул и заспешил наверх. Я проводил его взглядом и подумал, что отныне связан с этим человеком, хочу того или нет. Он, кажется, тоже чувствовал нечто подобное — пускай и неосознанно. Проклятье!

Осложнения на каждом шагу!

Нужно было, наверное, идти к себе в номер и заняться тем, ради чего я сюда и приехал, но после разговора с журналистом делать этого совсем не хотелось. А хотелось просто пройтись и поразмыслить над всем, что случилось со мной за последние два дня.

Я стал бродить по первому этажу, разглядывая висевшие там гобелены и прислушиваясь к голосам наверху. Кто-то восторженно восклицал: Взгляните, вы только взгляните на это! , а другие вторили: Какая красота! Первый голос, похоже, принадлежал толстухе с крашеными волосами, остальных я не узнал. Карны, кажется, среди них не было. Жаль. Она — единственный человек, от чьего общества я не смог бы избавиться, если бы мы сейчас встретились. А мне необходимо было одиночество, чтобы разложить все происходящее по полочкам.

Сунув руки в карманы и порождая своими шагами гулкое эхо, я бродил по периметру первого этажа и размышлял о словах Мугида. Что он имел в виду?

Подобные вещи не говорят просто так, да и старик не похож на тех, кто склонен к мистификациям и подпусканию тумана. Хотя… Обычно, мистификаторы и не выглядят таковыми. В этом-то вся соль.

Но если поведение Мугида тревожило меня, то рассказ Данкэна вызывал недоумение. Что же происходит в этой проклятой гостинице? Хинэг предупреждал меня, что я не первый, кто получил подобное задание. И все до меня его проваливали. Почему? Ведь сюда посылали не людей с улицы. Может быть, на это каким-то образом влияют повествования? И Данкэн — всего лишь жертва такого влияния. Скажем, в его сознании я каким-то немыслимым образом приобрел качества Пресветлого. А именно: способность голосом заставлять людей повиноваться. Если учесть то, что с самого начала журналист был склонен к встрече с чем-нибудь тайным и опасным… И все равно, такая гипотеза притянута за уши. Что-то другое? Но что?! Ответа не было.

Единственный вывод, к которому я пришел, пока размышлял: нужно попытаться проникнуть в закулисную жизнь Башни . Тогда я смогу выяснить, что же таится за словами Мугида… а заодно, если получится, решить проблему с Данкэном.

Но конечно, не следует забывать о своей непосредственной обязанности…

Сделав почти полный круг и изучив некоторое количество гобеленов, я обратил внимание на то, что один из них отличается от прочих: нижние края полотнища свободно покачивались в воздухе. Так, словно за ним дверь.

Как раз то, что мне нужно — закулисная жизнь Башни . Загобеленная.

Я осторожно посмотрел по сторонам, чтобы убедиться: рядом никого нету.

Потом приподнял гобелен за краешек и обнаружил за ним каменную плотно пригнанную дверь. На уровне глаз в камне был выбит знак: молния, скрестившаяся с клинком. Когда-то давно это означало предупреждение, хотя сейчас я не мог вспомнить, о чем же именно предупреждали подобным образом.

Я колебался всего лишь мгновение, а потом налег плечом на дверь изо всех сил.

Шансов на то, что ее оставили незапертой — никаких. Но она была незаперта! Я счел это знамением свыше и проскользнул туда, осторожно опуская гобелен за спиной. Дверь отпиралась внутрь, и поэтому я не стал закрывать ее — снаружи видно не было, а туда, где оказался я, проникало хоть немного света. Вполне достаточно, чтобы сориентироваться.

Я находился в просторном помещении с высоким потолком. Отыскав наощупь карманный фонарик, отрегулировал луч света: сделал тоньше и длиннее. Не хотелось бы, чтобы заметили снаружи.

Луч высветил зал, пол которого покрывали крупные плиты, а стены и потолок были высечены прямо из камня. Я находился в той части башни, которая примыкала к скале, так что в этом не было ничего удивительного. С потолка свисали клочья паутины, а в щелях между плитами копошились мокрицы и еще какие-то мелкие твари. Как только зажегся фонарик, они поспешили спрятаться в своих убежищах, и только осторожно поводили усиками — это порождало гигантские фантасмагорические тени. В дальнем углу всполошенно забегала мышь, потом юркнула в дыру и затаилась.