Грэхэм Мастертон - Колодцы ада

- А что такого есть в выпирающей на груди ткани? - поинтересовался я, и, наверное, несколько громче, чем следовало. Старая леди в фиолетовой шляпе повернулась и уставилась на меня сквозь свое пенсне. Я одарил ее успокаивающей улыбкой и прошипел:

- Пэкер - жуткий болван и вдобавок совершенно необразованный. Он говорит фразами из мыльных опер: восклицательный знак после каждого предложения.

Рета пожала плечами.

- По крайней мере, он неопасный.

- Неопасный? Что это означает?

Подошла официантка с порцией бифштекса для меня и запеченной рыбой для Реты. Я бы в такой момент не смог есть рыбу, но, похоже, ученые менее щепетильны, чем обычные люди. Посыпав рис перцем, я откусил кусочек бифштекса с помидором, все еще ожидая ответа Реты.

- Понимаешь, - сказала Рета, протягивая руку за куском хлеба, безопасность есть противоположность опасности.

- А я опасен, так?

Она кивнула.

- Для меня, наверное, да.

- А что во мне такого опасного?

Я самый мирный человек во вселенной.

Она выдавила лимон на рыбу и начала есть.

- Я думаю, ты привлекателен, - сказала она, не поднимая головы. - Но еще мне кажется, что ты зациклен исключительно на своей жизни. Ты занят собой и мог бы легко ранить кого-нибудь вроде меня, ранить сильно, даже не осознав, что ты сделал это.

Я не отвечал долгое время, пережевывая бифштекс. Затем я отпил еще немного вина и тихо сказал:

- Тебя я бы не обидел ни за что на свете.

- Ты можешь не хотеть этого, но все равно выйдет так. Я знаю твой тип мужчины. Ты как будто не воспринимаешь ничего серьезно. Сначала все хорошо - каждая девушка любит посмеяться. Но приходит время, когда ей хочется быть уверенной, что относясь к жизни несерьезно, ты хотя бы ее воспринимаешь всерьез. Чувствуешь, куда я клоню?

Я перегнулся через край стола и положил свою руку на ее.

- Я могу серьезно к тебе относиться, - сказал я просто. - Какие доказательства тебе нужны?

- Не знаю. А какие у тебя есть?

Старая леди в фиолетовой шляпе явно подслушивала наш разговор с растущим интересом. Я выпрямился на стуле и холодно уставился на нее. Она наклонилась над тарелкой и принялась преувеличенно тщательно ковыряться в ней вилкой.

- Заканчивай обед, - сказал я Рете. - И поехали домой. У меня горит огонь и в морозилке лежит бутылка "Себлиса". Единственно, чего я не сделал, - не убрал кровать.

Она долго смотрела на меня. Серые тучи рассеялись немного, и в помещении стало светлее; солнце пробивалось через сухие листья на березах. От нее пахло духами "Гуччи" и она выглядела так тепло и восхитительно, что мне захотелось перегнуться через стол и поцеловать ее прямо здесь.

- У тебя встреча с Дэном в половине третьего, - сказала она.

- Ну, и?.. Я успеваю. Это вверх по дороге, тут близко.

Она облизала губы кончиком языка.

- Мне нужно вернуться в лабораторию и закончить анализы. Дэн с меня шкуру спустит, если я не сделаю этого.

- Я улажу это с Дэном, - сказал я. - Это важнее, чем анализы воды.

Она положила вилку.

- Ты разве не устал? - поинтересовалась она.

- Ты пытаешься отговорить себя от этого?

- Нет, - сказала она. - Я так не думаю.

- Тогда, - сказал я ей, - заканчивай обед и поехали.

Мы почти не разговаривали, доедая рыбу и бифштекс и допивая вино. Мы смотрели друг другу в глаза, все взвешивая, подсчитывая, проверяя, допытываясь. Потом, закончив обед, мы пошли к выходу, и я заплатил, забрав спички и засунув в рот конфету-холодок. Выйдя из ресторана, мы пошли к машине, как два любовника во французском кино, проверяя силу ветра и свои чувства.

Рета приехала на своем "Фольксвагене". Он был бежевым и весьма помятым.

Я сказал.

- Поехали на моей машине. Я привезу тебя сюда позже, и ты поедешь прямо в город.

- Хорошо, - кивнула она. По-моему, ей не хотелось портить эти мгновения, так же как и мне. Мы оба знали, что ей будет нужно вернуться в лабораторию, а после ей нужно будет встретиться с Поросенком Пэкером; но сейчас мы жили в своем волшебном мгновении, где нет правил и все можно.

Шелли неохотно подвинулся, Рета села, а я завел мотор и выехал с парковочной площадки "Айрон Кети". Я включил радио, чтобы заполнить тишину. Мы бросали иногда взгляды друг на друга и улыбались, но, по-моему, не догадывались, какой хрупкой была атмосфера и как мало надо было, чтобы закончить все, не начав. По радио передавали "Медленный танец" Нильса Лофгрена.

Время, пока мы ехали в Нью-Престон, мелькнуло, как слайд. Образ норвильской пожарной станции, деревья, камни, белые летние домики. Круто спускающаяся вниз боковая дорога, видная сквозь дождь осыпающихся листьев. Моя подъездная дорога. Моя парадная дверь. Моя гостиная.

Мы стояли около камина. Я расстегнул ее пальто. Я поцеловал ее лоб, кончик носа, губы. Она поколебалась и тоже поцеловала меня. Ее пальто упало на пол.

Я посмотрел на нее и сказал тихо.

- Это тот момент, которого я ждал.

Она тоже взглянула на меня. Огонь, потрескивая, ярко пылал в очаге и комната была наполнена теплом нашей неожиданно зацветшей буйным цветом привязанности.

Я освободил от петельки первую пуговицу ее блузки и заметил кусочек бюстгальтера телесного цвета.

- Мистер Перкинс? - раздался голос.

Моя голова от неожиданности дернулась. Рета отскочила от меня и застегнула пуговицу на блузке. В дверях кухни, в рваной рубашке, джинсах, с поцарапанным лицом и всклокоченными волосами, стоял Пол Дентон, пропавший девятилетний парень, которого со вчерашнего дня искал Картер с целой армией помощников. Он трясся и был бледен, и похоже было, что он ничего не ел и не пил с тех пор, как пропал. Он моргнул, покачнулся и грохнулся прямо на столик с бутылками, которые каскадом посыпались на ковер.

Я встал на колени рядом с ним и поднял его голову. Он был в сознании, хотя дышал с трудом. Его веки дергались, как будто у него было сотрясение мозга.

- Пол? - сказал я. - Что с тобой?

- Мистер Перкинс, - прошептал он.

- Рета, - сказал я. - Позвони Картеру. Скажи, что понадобится "скорая". Парень ужасно выглядит.

- Мистер Перкинс, - повторял Пол. - Мистер Перкинс.

- Тише, - сказал я ему. - Рета пошла звонить в полицию.

Пол отчаянно затряс головой.

- Не надо полиции, пожалуйста, пока не надо, пожалуйста!

Рета уже набирала номер. Я сказал:

- Все волнуются, Пол. - Мы должны сообщить полиции.

- Нет! - закричал он. - Я обещал, что не скажу полиции!

Подняв руку, я окликнул Рету.

- Подожди-ка, Рета. Не звони им пока. Пол - что значит пообещал?

Пола трясло. Каждый его мускул напрягся и подрагивал, говорил он сквозь стиснутые зубы. Он напомнил мне женщину, которую я однажды отвез в больницу после аварии на дороге Дэнбери. Находясь в шоке и почти потерявшая дар речи, она все равно пыталась рассказать, что случилось.