Сергей Шведов - Война Войной, А Деткам -- Кашу

— Помолчим! Пусть кровное побратимство поможет сохранить нашу тайну. В подземных складах этого острова хранится зёрнышко, из которого прорастёт новый русский народ. Пророк говорил, останется после гнева Господня от леса людского в Израиле столько деревьев, что и ребёнок сможет пересчитать. Так и от нашего народа осталось несколько саженцев.

— Откуда ты про склад узнал?

— Прапор искусил, Павло, богатством.

— Так вот почему ты Ладьку шлёпнул! Бандеровцу захотелось "сокровище" захапать… Шо не зйим, так покусаю…

— И начштаба Филонов из-за этого на дно пошёл. Эта тайна должна умереть с нами.

Все четыре солдатки в опрятной форме с карабинами за спиной радостно махали платочками с берега, даже волосы распустили и нацепили веночки из цветов — для красоты.

— Привет, мальчики!.. Заждались мы вас!.. У нас тут такое было, просто ужас!.. Русские налетели!

Заметив на рифлёной палубе упаковки с банками сгущёнки и сгущенным какао, прозрачные пакеты с рафинадом, коробки печенья, банки с вареньями, конфетами, бабы побросали оружие и кинулись в воду навстречу парому.

— Ой, девочки, наши мальчики нам столько вкусняшек привезли!

— Артёмка, задний ход потиху! — скомандовал генерал, спрыгнул с парома в воду и пошёл им навстречу.

— Суки! Овчарки власовские, под русских солдаток маскировались? Кого ждали? Когда ваши придут? Где ваше командование?

Все четыре отважные бойчихи острова встретили его на берегу карабинами наизготовку с примкнутыми штыками.

— Опять за старое? Я велел вам в гражданку переодеться и оружие запереть. Что с Марьяновной?

— Тута я.

Марьяновна стыдливо прикрывала синяки и царапины на лице.

Прищуренный взгляд серых, почти бесцветных глаз генерала нагнал на баб столбняк.

— Петя, только не убивай их, они же беременные все, — закричал Павел с парома. — Их детки не рождённые ещё здесь при чём?

— "Вавилонская дочь, наш Господь разобьёт младенцы твоя о камень!"… Царь Мыкыта тоже фашистских прихвостней простил, а выблядки полицайские через полвека страну-победительницу в унитаз спустили. Скидайте, стервы, тут же русскую форму, и бегом в расположение части переодеваться в гражданку, как я приказал.

Неровный частокол штыков заколебался.

— Не подходи, вражина, убьём! — крикнула унтер-офицерша Манька с присвистом из-за щербины в зубах.

Генерал дал короткую очередь по песку. Бабы побросали карабины и принялись раздеваться.

— Дым видели на том острове?

— Видели… Лес горел?

— Нет, это я ваших власовцев в бане живьём сжёг.

Бабы не удержались на ногах и плюхнулись на колени, а одна грохнулась мордой в песок и забилась, как припадочная.

— Вова!.. Володенька!.. Вовочка, братик мой родненький!

Генерал собрал их карабины.

— Дядь Петь, они снова деток в грязную землянку кинули, — крикнула издалека девчонка.

— Светочка, девочка, собери их тряпки и отнеси на паром. Потом Марьяновна что-то на детишек перешьёт.

— Дядь Петь, вы же знаете, что я не девочка.

— Не говори глупостей и вообще забудь о дурном.

— Дядь Петь, давайте я отнесу карабины.

— Ты Дима, кажется? Карабины остальное оружие перенесём мы на паром сами. Лучше помоги бабушке Марьяновне накормить ребятишек перед отплытием, — сказал генерал и повернулся к Артёмке. — За одну ходку перебросим всех на остров, где прежде куковали власовцы?

— Должны уместиться, — сказал Артёмка. — Людей мало, барахла и того меньше. На узлах и клунках все усядутся. И ещё полевую кухню закатим.

5

Марьяновна усадила детей на расстеленный брезент и разливала им из ведра какао в консервные банки. Трое мужиков смотрели на это пиршество с какими-то странными, почти придурковатыми улыбками людей не от мира сего. Отвыкли от вида мирной жизни.

— Дядь Петь, они держат банки с какао крохотными лапками, как маленькие бельчата, — хохотнул рыжий Артёмка.

— Точно, и печенье так же хрумкают. Марьяновна, вы уж их не перекормите. А то с голодухи они меры не знают.

— Не бойся, Петя, я прослежу.

Четыре бабы в гражданских обносках подошли и понурили повинные головы, повязанные платочками, выказывая полную покорность. И жадно смотрели, как лакомятся дети.

— Мы переселяемся на остров, где прежде были власовцы. Что, курвы фашистские, оставить вас тут на голодную смерть?

— Мы теперь смирные, товарищ генерал!.. Простите нас… Мы на всё согласные… Только не бросайте.

— Тогда загружайте всё, что у вас есть, на паром. И чтоб вкалывать мне по полной выкладке, как ломовые лошади!

— Мы ж все в положении. Надорвёмся и скинем ненароком.

— Теперь и рожать будете, как в старые времена — прямо на несжатом поле.

Артемка взял большую упаковку печенья, четыре банки сгущёнки и кинул все под ноги самой писклявой из солдаток.

— Помни мою доброту, дура. Дядь Петь, не обижайся на меня. Это фельдшерица. Она нам ещё сгодится, когда дурь из неё выбьем.

Малышня и взрослые ужасно вымотались и вымокли, перетаскивая весь домашний скарб на паром. День был жаркий, как будто не в начале, а на макушке лета. Домашний скарб доставили до парома на лосёнке в три ходки. Козочек перенесли бабы. Пугливая скотинка боялась стучать копытами по стальной палубе. Пришлось держать коз на руках. Связанного козла мужики отнесли на носилках, ношу вонючую и беспокойную. Тяжелей всего пришлось тринадцатилетнему Димке. Тот не угомонился, пока не перетаскал все свои ржавые железки, которые называл "струмент".

На большом острове сгоревшая банька уже не дымилась. На том месте вбили в земли четыре железные трубы и обнесли их сеткой — устроили свалку для мусора. У воды вдали от остальных построек безопаснее сжигать мусор. Все продукты снесли в аппаратную, где наши накрыли власовцев.

— Марьяновна, вы будете жить здесь. Вот замок и ключ. Если будете отлучаться, запирайте домик.

— Сделаю, Петя, только деток куда? У меня тут места совсем мало из-за этих электрических гаргарин.

— С детками разберемся.

Маленький генерал попробовал сорвать бело-сине-красный флаг над бывшим штабом власовцев, но не допрыгнул.

— Павло, сорви эту тряпку!

— Ты в уме, Петька? Это ж флаг Росфедерации.

— Это теперь не флаг России, а власовский триколор.

— Я ж военнопленный. Кто знает, как на войне судьба повернётся. Мне с судьбой играть нельзя.

Павло вырвал древко из держака, аккуратно скатал флаг и ухмыльнулся:

— Прикажете зачехлить боевое знамя, ваше превосходительство?