Алекс Карр - 11-я книга. Рождение империи сенсетивов

Ну, а Веридор и Рунита в это время телепортировались с вершины горы Калавартог на мыс Трёх Скелетов и занялись там тем самым важным делом, которым влюблённым и следовало заниматься перед долгой разлукой, а именно любовью. Это для Руниты должны были пройти всего лишь одни сутки, зато Веридор разлучался со своей женой на целых два стандартных года, а потому она, зная об этом, стремилась излить на него всю свою любовь и нежность. Впрочем, они были не одиноки в этом стремлении. То же самое в это время делали и сотни других галанцев из числа тех счастливчиков, кому было суждено войти в темпоральный ускоритель вместе с варкенским архо.

Часть ночи Веридор и Рунита провели в состоянии водной медитации, но это была не простая медитация, а любовная, так как они не разомкнули объятий и продолжали заниматься любовью даже под водой. Хотя для юной галанки это и была её первая водная медитация, она постаралась извлечь из неё максимум пользы для себя и своего мужа, но сделала это весьма странным образом. Подобно их синему меховому ложу, которое Рунита затащила с собой на каменное дно небольшого не то чтобы заливчика, а просто расщелины между скал, она стала изливать на всех людей, находящихся на острове Равелнаштарам и в городке Равел, потоки любовных флюидов. Заодно она, как бы раскрыла, словно книгу, любовные мечтания едва ли не всех этих людей и Веридор Мерк невольно смог прочитать её от строчки до строчки, узнав для себя множество такого, что искренне изумило его. Поразило его и то, что Рунита сумела сделать нечто невозможное, найти во всём этом любовном сумбуре две тончайшие любовные ниточки, которые протянулись от сердца одной из её равельских подруг и сердца их приёмного сына, друг к другу. Это было так неожиданно, что Веридор сразу же решил для себя, – это не просто их судьба, а веление Великой Матери Льдов, но данное уже не им, а ему.

Глава ПЕРВАЯ

Обитаемая Галактика Человечества, Терилаксийская Звездная Федерация, внутреннее пространство темпорального коллапсора "Галан", звездная система Обелайр, планета Галан, остров Равелнаштарам, центр управления генератором искажения времени, темпоральный полигон.

М = 98* 39* 21* + 0,34978 СЛ;

Х = (-) I 724,50003 СЛ;

785 236 год Эры Галактического Союза

Поясное планетарное время:

Субъективное время:

После всех тех тревог и волнений, которые пришлось перенести за последний месяц Велименту Мерку, он испытал ни с чем не сравнимое ощущение удовлетворения, когда за ним, его приемным отцом и тремя тысячами пятьюстами огунами с громким стуком закрылись толстенные сталопластовые створки огромного шлюза и наступила тишина. А ещё это был момент полного избавления. Наконец-то можно было не слышать возмущённые вопли тех рыцарей-послушников, которых отрядили во второй и третий поток. Всё было позади, страхи, которые преследовали его, и нервотрёпка последних дней, хлопоты с придворными и недовольные взгляды императора. Теперь в ближайшие два стандартных года уже никто и ничем не мог побеспокоить не только его, но и всех его друзей. Никто, кроме их сардара.

Створки шлюза сомкнулись и они остались отрезанными от всего остального мира темпоральными вихрями огромной напряженности. Веридор Мерк тотчас куда-то телепортировался и у огунов появилась возможность хорошенько осмотреться на новом месте. Перед ними лежал тоскливый и довольно непрезентабельный пейзаж, состоящий из огромных гранитных и базальтовых обломков, груд крупного щебня и ледяных глыб, лежащих то тут, то там на каменных постаментах. Безоблачное небо имело тускло-голубой цвет, искусственное солнце светило ровно и ярко, но не давало тени из-за поляризации его лучей. Таков был пейзаж на краю темпорального полигона, где справа от шлюза стояли неказистые двухэтажные казармы с узенькими, не застеклёнными оконцами, целиком то ли высеченные, то ли отлитые из какого-то странного, ноздреватого материала серовато-коричневого цвета. У казарм были плоские крыши и они стояли в два ряда, образуя улицу шириной метров в двадцать, всю усыпанную на редкость крупным щебнем.

Каждый огун получил от Бэкси большой мешок цилиндрической формы, пошитый из жесткой ткани защитного цвета, в котором лежало пять пар фиолетового белья, черные просторные штаны длиной до середины икр и черная же куртка без пуговиц с широкими рукавами. К ним прилагался длинный узкий кушак красного цвета, сплетенный из каких-то грубых, колючих волокон. Ткань штанов и куртки отличалась просто невероятной прочностью и была очень жесткой на ощупь, так что носить такой наряд было не очень-то приятно. Благо хоть бельё было очень мягким и отлично льнуло к телу. Однако, хуже всего было то, что вместо нормальной обуви им всем выдали сандалии с подошвой из толстого, скользкого пластика, которые так и норовили свалиться с ног при ходьбе по щебню. Сам Веридор Мерк был одет точно также и, похоже, не испытывал никаких неудобств.

Помимо столь скудной экипировки, каждому огуну Веридор разрешил взять с собой всего двенадцать любых предметов, таких как книги или письменные принадлежности, дорожный несессер или какое-либо украшение. Ни мыла, ни полотенец, ни чего-либо подобного сардар брать не разрешил. Велимент полагал, что все предметы личной гигиены и первой необходимости они получат в казармах, но к своему удивлению, он обнаружил, что они оказались практически пустыми. Казармы, целиком отлитые из низкосортного керамита, вообще представляли из себя весьма странное зрелище.

Во-первых, в них не было навешено дверей, а окна были без стёкол. Во-вторых, в них не было лестницы, ведущей с первого этажа на второй. Её, заменял прямоугольный люк размером два на три метра, да, к тому же точно такая же дыра была ещё и в плоской крыше, что гарантировало всем огунам сильный и постоянный сквозняк на предстоящие два года, а стало быть частые простуды им всем отныне тоже были гарантированы. О том же самом говорило ещё и то, что внутри темпорального полигона было довольно прохладно, не выше пятнадцати градусов тепла по так называемой стандартной шкале.

На первом этаже по обе стороны от входа стояло два низких стола, изготовленных из оранжевого пластика, это, явно, была столовая, о чём можно было судить ещё и по двум полевым синтезаторам пищи, стоящим у стен. Пол в столовой был застелен жесткой и на редкость колючей рыжей циновкой и никаких тебе стульев, шкафов и даже посуды. Обстановка наверху, в спальной, была ничем не лучше. Двухэтажные топчаны, сколоченные из толстых кедровых брусьев, обитые каким-то бурым, невероятно жестким пластиком, на которых лежали тонкие пледы грубого сукна, да, ещё кожаные мешочки, набитые опилками и больше ничего, кроме двух неказистых стальных крючков, чтобы каждый огун смог повесить свой мешок.