Александр Прокопович - Очередной конец света (сборник)

Какой бы огромной ни казалась только что смонтированная пушка, выстрел из рогатки должен был подействовать примерно так же. Я видел стадионы меньше этого дракона. С тем же успехом можно было бы просто подуть в его сторону. Просто подумать, махнуть рукой и представить, что это на что-то подействует…

Дракон расцвел лепестками пламени, кажется, заполнил собой все вокруг и исчез без следа. Только звезда и космос. Никаких драконов. Три лейтенанта, все таких же целых и невредимых, уже разобрав свою суперпушку, бежали к шлюзу. Если существуют соревнования на грациозность бега – они точно были бы в призерах.

Я просматривал запись снова и снова – кадр за кадром. Пока не увидел то, во что поверить уж и вовсе невозможно. Дракон взорвался до того, как гвардейцы выстрелили. Все-таки расстояние было приличным, и взорваться одновременно с выстрелом значило взорваться раньше. И это был не взрыв. Дракон почти мгновенно прилетел сюда, прямо к яхте. Если человека достаточно быстро опустить лицом в костер, ему тоже покажется, что произошел взрыв. А потом дракон исчез. Без следа. Яхта пролетела сквозь огненное тело дракона, пламя облизнуло «Фею» – судя по реакции приборов – корабль был способен на куда более грубый контакт. В то же мгновение меня расплющило о переборку, Элли – повезло больше, она была в капитанском кресле. С капитаном Сивером не случилось ничего. Три лейтенанта – Басса, Феликс и Квинт находились в момент атаки за бортом и просто обязаны были поджариться. Где-то до состояния хрустящей корочки.

Запись волновала только меня. Коммандос были счастливо уверены в мощи своего оружия (интересно, кто им вообще сказал, что оно сработает?). Даже капитан мало походил на себя, и лишь одно омрачало его счастье. Он ждал меня у капитанского мостика только для того, чтобы сказать мне:

– Ваш корабль. Нам нужны такие.

Я не должен был ничего отвечать. Парень поделился сокровенным, и от меня требовалось просто выдержать его взгляд и промолчать. Мне удалось. Я промахнулся в другом – меня покинула Элли.

В отличие от наших вооруженных друзей, Элли не гуляла в открытом космосе, она все еще была на яхте, но точно не со мной. Моя девушка сошла с ума. В небольшой каюте «Феи» она занималась тем, что перекладывала с места на место все, что было в этих двадцати кубических метрах. Делала паузу, замирая в позе эмбриона на кровати – ненадолго, минут на пятнадцать, потом вставала и снова начинала все сначала.

У меня получилось, кажется, с пятого раза. Просто добиться ответа. Элли девушка непростая, но такого с ней еще не случалось, поэтому я был упорен.

Элли выбирала, что именно из своих вещей она возьмет с собой на мрачную планету Покров. Мне довелось там бывать. Если совсем честно, довелось бывать в местном космопорте два часа по дороге в одну сторону и два часа по дороге обратно. Все дело в облаках. На этой планете они сбиваются в стаи. Иногда, примерно раз в пятилетку, солнце пробивается сквозь и горе той местности, на которую падают эти рассерженные лучи. Они сжигают все. В остальное время на планете Покров под облачным покровом холодно. До абсолютного нуля далеко, то есть кислород был жидким и даже не думал твердеть. Мне рассказывали, что есть фанаты, которые проводят годы в ожидании солнечных дней на Покрове, чтобы увидеть, как две жидкости – азот и кислород, которыми богат Покров, в одно мгновение превращаются в газ. Из космоса это выглядит очень красиво.

И даже не странно, что космопорт Покрова расположен не на планете, что это космическая станция на достаточно высокой орбите.

Кроме редких взрывов и частого холода, на Покрове есть еще одна достопримечательность. Самый большой в освоенной Галактике женский приют. Есть много объяснений, почему именно здесь, но главная проста – сюда может приехать только отчаявшийся.

Элли собралась туда. Элли не могла простить себе – она считала, что это из-за нее убили дракона.

Камеры отличаются от глаз многим, но одно отличие – главное. Камеры не моргают. Элли пришлось сделать то, что уже делал я: просмотреть запись кадр за кадром и увидеть. Пришлось постараться, чтобы заставить ее это сделать, но мне очень не хотелось навещать ее на Покрове.

Не помню, чтобы я просыпался просто так. Бывает, хочется есть, пить, что-нибудь еще, столь же естественное. На этот раз я проснулся от злости на себя. Большую часть своей сознательной жизни я пользовался головным мозгом. Все время этой экспедиции мозг спал, лишь иногда выполняя различные вторичные функции – удивлялся, оторопевал, пугался, но ни разу не сделал того, ради чего и помещен в черепную коробку. Ни разу не сделал своего хозяина сильнее.

Яхта возвращалась к планете Мертвого Бога, Элли все не могла отойти от мониторов. Надеялась снова увидеть дракона. Надеюсь, этого не произойдет, иначе наши попутчики снова захотят пальнуть в него из своей хлопушки и будут страшно разочарованы. Трудно представить себе, что они в таком случае выкинут: потребуют вести «Фею» на таран? Мне бы не хотелось пытаться оказывать этим ребятам сопротивление. Я видел, как они бегают по обшивке.

Очень не хотелось подвести Императора. Это не то что рискованно, это мало добавляет к самоуважению. Но ведь рано или поздно дракон появится снова. Для местных – это ситуация классического вызова, и скорее всего, винить во всем они будут не свое несовершенное оружие и не мощь дракона.

У меня была одна идея. И она могла сработать. Ее неосуществимость связана с тем, что любая Империя ведет себя довольно предсказуемо. А мне требовалось, чтобы Император решился на то, чего не было никогда. Я думаю, услышав мое предложение, он сразу выберет один из вариантов, предложенных военными. То есть желательно, чтобы он узнал о моей идее, когда мы уже выберемся за пределы системы Джунго. Чтобы не задело.

Я не выдержал, не дождался правильного момента. Некоторые мысли обладают свойством выключать такие нужные части сознания, как инстинкт самосохранения. Я обратился с просьбой о сеансе связи с Императором.

По законам Империи, любой подданный имеет право на общение с Императором. Если это не мешает важным государственным делам. Так как вся жизнь Императора из них и состоит, то подданные понимают, что шансов на общение почти нет, и прибегают к этому своему праву с разумной частотой. То есть почти никогда или если уж совсем невмочь.

Мысль, которая заставила просить меня о сеансе связи, как только запрос был отправлен, тут же юркнула куда-то в сторону гипоталамуса, оставив меня наедине с только что проснувшимся здравым смыслом. Смысл надеялся на то, что Император занят.

Круглые глаза Элли говорили об обратном. На центральном мониторе капитанского мостика светилась эмблема имперской канцелярии.