Лора Андронова - Игра

— В чем дело? Вам тоже стихи нечем записывать?

— Эти перья… Уже несколько столетий никому из наших воинов не удавалось убить ангела.

Ив презрительно скривилась. Мысленно она прикидывала, успеет ли подхватить Оскара, вырезать проход и упорхнуть в вампирский Слой до того, как дьяволы очнутся.

— Выражаю вам глубокие соболезнования.

— Убить ангела не так просто, как тебе кажется.

Брови Ив удивленно поползли вверх.

— Мне кажется? Моя дорогая, мне не кажется, я знаю. Ты думаешь, ко мне каждый день являются ангелы и слезно умлоляют пощипать им крылышки?

Агарна слегка смутилась, но не отступила.

— Отдай их нам. Ты все равно не найдешь им должного применения.

— Отчего же не найду? Уже нашла, — Ив пощекотала пером кончик носа, — Искусство творить, знаешь ли.

— Да разве это применение? Смех один!

— Не хуже всяких ритуалов Живого Огня.

— Не смей! Не смей осквернять истинное совершенство своими мерзостными инсинуациями!

— Подумаешь… Какое нежное совершенство.

— Высшая, что ты хочешь за перья? — Агарна перевела дыхание и пнула вождя кулаком в бок.

Хазан едва пошевелился. Его взгляд по-прежнему был туманен, по лицу блуждала улыбка.

— Глубокая прострация? — поинтересовалась Ив, — Тяжелый ступор? Кома?

— Благоговение перед святыней! Ты прекрасно это знаешь и пользуешься тем, что существо, в руках которого перья ангела — неприкосновенно, — отрезала жрица, — Подари их нам — и мы щедро отблагодарим тебя.

— Отпустите на волю?

Агарна ни секунды не колебалась.

— Отпустим.

— А как же Игрок? Не падет ли на вас его гнев?

— Может, и падет. Но награда все равно слишком велика, — она подняла руки к небу, от чего золотые браслеты на ее запястьях мелодично зазвенели, — Власть над целым миром дьяволов стоит маленькой распри! А перо ангела даст нам эту власть.

— Что ж…

Ив присела на край площадки.

— Оскар, поди сюда! Подай мне какой-нибудь твой стих. Из тех, что похуже, — скомандовала она.

Вампир извлек из-за пазухи свернутую в рулон пачку пачку бумаги и, шепча чтото себе под нос, начал ее изучать.

— Ну вот, этот, разве что, — наконец он протянул хозяйке один из листков, — Одно из моих первых произведений. Сонет. «Твои крыла подобны жемчугу тумана».

— Очень хорошо, — Ив перевернула лист, разгладила его на коленке и повернулась к вождю, — Проколи себе пальчик, дорогой братец.

Тот недоуменно пожал плечеми, но подчинился. Кончиком пера Ив собрала капельку его крови и вывела на чистой стороне листа:

«Я, вождь дьяволов Хазан, клянусь, что никто из моего племени никогда не причинит ни малейшего вреда ни одному вампиру».

— Приложи палец.

Наблюдавшая за процедурой Агарна возмущенно взвилась:

— Да ты с ума сошла, Высшая! Писать жизненной жидкостью договор, который останется в руках вампиров? Удостоверять силой сердца?

— В чем, собственно, дело? Совершенно обычная практика.

— Как в чем дело?! А ваша магия-на-крови?

— Агарна, я обещаю, что не буду пользоваться этим договором вам во вред. Если вы первые не начнете, конечно, — Ив растянула губы в успокоительной улыбке. Жрица отшатнулась.

— Ты… ты…

— Это всего лишь самозащита, дорогая. Не надо делать трагедию из-за клочка бумаги, — Ив торжественно вручила Хазану сверкающее перо, — Надеюсь, это послужит началу особо близких отношений между нашими народами. Агарна, будь любезна, верни мне меч.

Вождь прерывисто вздохнул, не в силах оторвать глаз от белоснежного сокровища на своей ладони. Окружавшие его дьяволы затянули тихую монотонную песню.

— Спасибо, сестра, — прошептал Хазан, — вся моя кровь — теперь твоя кровь. Если захочешь пить — я всегда подставлю шею.

Ив содрогнулась.

— Буду иметь в виду. Оскар, пожалуй, мы с тобой несколько загостились, — она достала из кармана синие ножницы, — Пора бы нам и домой…

В оружейной галерее Гнезда царило оживление. С диким лаем носился Хбрун, сжимая в челюстях чей-то потрепанный трупик. Взъерошенный и потный Сальвадор пытался догнать и присмирить разошедшегося медведепса.

— Госпожа! — вскричал капитан гвардии, завидев Ив, — Позвольте доложить?

— Докладывай, — снисходительно разрешила она.

— Задержаны шпионы. Согласно вашим приказаниям, я их препроводил в погреб. Шпионы сопротивлялись и, ссылаясь на личное знакомство с вами, требовали накормить их ужином. А у самих и без того рожи широченные, лоснящиеся. И одинаковые, почему-то.

— Где же они теперь?

Сальвадор отбросил со лба черную блестящую челку и залихватски щелкнул каблуками.

— Не беспокойтесь, госпожа. Я не поверил их лживым россказням! Связал и посадил под замок!

Ив расхохоталась.

— Главнокомандующий, я восхищена вашим рвением! Приведите пленников.

Тот отсалютовал и убежал. Через несколько минут за дверью послышались звуки перебранки и, конвоируемые Сальвадором, в галерею вошли братья-гномы.

— Ваше поведение возмутительно, — верещал Христен, — Я герольд, а не какойнибудь там воришка! Я маг! Снимите с меня эти грязные веревки!

— А нечего шастать было.

— Я не шастал!

— Шастал.

— Не шастал, говорю! Не шастал!

— Ну как же не шастал? — всплеснул руками Сальвадор, — Я захожу в помещение, а вы там — шасть-шасть. Без разрешения.

— Не шастали, а ожидали твою хозяйку, неуч проклятый! — Христен возмущенно затопал ногами, — Я требую к себе уважения! Я — особа значительная, со мной сам Гульден Всемогущий за руку здоровается!

— Пришлось пресечь, — гнул свою линию капитан, — Согласно полученных инструкций.

Эрихс молчал, старательно пытаясь придать своей физиономии суровое и обиженное выражение.

— Развяжи их, Сальвадор, — вмешалась Ив, — это мои друзья.

— И пусть извинится! — гневно пропищал Христен, — Я не потреплю!

— Потерпишь.

Она деликатно спровадила изнывающего от любопытства Оскара, ободряюще подмигнула Сальвадору и снова повернулась к гномам.

— Молодец, девка! — восторженно завопил Эрихс, — Мы теперь богаты!

— Очень занимательная Игра вышла, — вторил его близнец, — Тонкая комбинация. Дивной нитевидности.

— Наплевать на комбинацию! Ты хоть осознаешь своей реповидной башкой, что у нас теперь столько денег, что мы можем скупить весь Горный Престол?

— Правда? — искренне поразился Христен.

Эрихс издал горлом хриплый звук.

— Нет, прости, брат, пожалуй, твоя голова только внешне напоминает репу. Внутри же нет никаких следов сего благородного овоща.