Ли Бреккет - Цитадель утраченных лет

— Малех… Я пыталась его остановить…

На виске у нее краснел след от удара железного кулака.

Разъяренный Фенн оглядел группы людей на ступенях и огромный пустой зал. Малех исчез. Звон тетивы и шипение откуда-то сверху — и человек рядом с Лэннаром упал, пронзенный стрелой. Фенн подумал, что Лэннар погиб бы, если бы его не загораживала лестница.

Голос Малеха прокричал:

— Очистите лестницу, эй, вы, люди-собаки! Прочь с дороги!

Люди стремительно рассеялись, укрывшись кто где мог за столбами, поддерживавшими балки, и пока они убегали, вторая стрела прошила ногу одного из них. Лэннар испустил отчаянный и гневный кошачий вопль, а Фенн втащил бесчувственную Арику в тень огромного глобуса. Он натянул свой лук, установил стрелу, а затем поглядел через освещенный холодным светом зал наверх, туда, откуда раздавался голос Малеха. На некотором расстоянии от узкого входного колодца металлическая лесенка поднималась по стене к небольшой, оканчивающейся тупиком галерее, расположенной наверху, в просветах между балками. Фенн догадался, что позади галереи должна быть комната с механизмами, отворяющими дверь. Сама галерея была чуть больше лестничной площадки. Но для Малеха она была достаточно велика. Фенн разглядел большую темную фигуру Малеха, наполовину скрытую в тени, в нише. Он поднял лук, но тут же уронил его. Он не был уверен, что поразит Малеха под таким углом. Фенн окликнул Лэннара, и Лэннар и его люди пустили стрелы, но те отскакивали от выступов и перил галереи. Малех закричал:

— Прекратите стрелять!

Прозвучало это так, как если бы он упивался собственной силой. Все было за него — освещение, угол, высота. Он контролировал все пространство вне лестницы, так что в следующий раз новчи могли бы спуститься в зал без особых затруднений. Об этом он и сказал, и Лэннар проклял его за измену.

Малех ответил:

— Для измены я и родился. Единственное, что я мог выбирать, — это кого предать: мою мать или моего отца. — Он рассмеялся. — В Арике пересилила материнская кровь. И она связала свою судьбу с вами, с людьми. Она сказала мне об этом по пути, и я знаю — это потому, что она любит Фенна. Итак, после того как она разрушила наши планы, я тоже сделал выбор по пути сюда. Я понял, какая кровь сильнее во мне. Я оставил послание, нацарапанное углем на куске кожи. Рам Син непременно должен был найти его. Пусть люди сделают свое дело, сказал я ему. Какая разница? Они слабы и станут еще слабее. Я обещал ему Цитадель.

— И какова же была твоя цена? — горько спросил его Лэннар. — Какова была цена мира людей?

— Забыть о том, что у меня нечистая кровь. Признать меня тем, кто я есть, — новчем!

И опять раздался звон тетивы, и стрела вонзилась в грудь человеку, на секунду потерявшему бдительность. Фенн потянулся и толкнул глобус. Тот стал вращаться.

Арика поймала Фенна за руку, но Фенн ее руку отбросил. Он быстро пополз на животе.

Малех окликнул его по имени:

— Ты решил умереть сейчас, Феннвей! Феннвей! Это все болтовня — о времени, о прошлом и о том, что Цитадель принадлежала людям! Слушай меня, человек без памяти! Знаешь, кто нашел Цитадель? Не люди, которые ее потеряли! Нет. Ее нашли новчи. Мудрость новчей. Наука новчей. Ты был всего лишь простым инструментом в руках Рам Сина!

Фенн достиг дальней стены. Он присел за столбом, прикидывая расстояние до следующего. Малех сказал:

— Не беспокойся, Фенн. Иди сюда, иди куда хочешь. Я тебя не трону.

Фенн не двинулся. Лэннар закричал:

— Не смей!

— Почему? — спросил Малех. — Это его единственный шанс. Я убью его, когда он будет за третьим столбом. Если доберется.

Под вращающимся глобусом сжалась в комочек Арика, не сводя с Фенна взгляда, от которого ему сделалось больно, взгляда, полного печали, но не о себе, и страха, но не за себя.

Фенн вышел из-за столба. Он направился к галерее прямо через притихший широкий зал. Лук он опустил, наконечник стрелы глядел вниз. Малех отступил в темный угол. Он заговорил:

— Ты мне как-то сказал, что хочешь все вспомнить. Хорошо. Ты вспомнишь. Что же ты остановился, Фенн? Или боишься вспоминать?

Пот блестел на измученном лице Фенна, на его голой груди. Мускулы напряглись на его руках, как канаты.

— Или, — мягко спросил Малех, — ты боишься, что другие узнают правду? Они смотрят на тебя, своего великого бога Феннвея, который привел их к Цитадели. Ты не хочешь, чтобы они узнали правду о тебе и о человечестве?

Фенн снова зашагал. Он сказал:

— Я не боюсь.

Это была ложь.

— Тогда я расскажу тебе подлинную историю открытия Цитадели. Вы потеряли ее, вы, люди, и она была бы потеряна навсегда, если бы не Рам Син. Он взял одного бунтовщика из пустыни — такого же, как Лэн-нар, захваченного во время набега, и с помощью своей науки так тщательно, так терпеливо сделал умишко пленника зеркалом прошлого. — Он негромко рассмеялся. — Ты опять колеблешься! Тебе не нравится все это слушать, верно? Ты так гордишься своим достижением!

Тетива обожгла пальцы Фенна. Сердце его колотилась. Где-то в нем поселилась болезнь, которая все усиливалась и усиливалась. Он пошел дальше к галерее. Голос Малеха продолжал, безжалостный, словно соль, разъедающая рану:

— Арика знала. И следила. Она следила, как Рам Син стер воспоминания дикаря о его собственной жизни и перекрыл каналы, дабы их было не вернуть. Это открыло дорогу дальше. И Рам Син вторгся в воспоминания, которые дикарю не принадлежали, — воспоминания его отцов, живших до него, воспоминания его предков, Унаследованные им книги мудрости, о которых мы даже не знаем, что владеем ими, но которые здесь, только погребены глубоко в тайниках мозга. Арика ждала. И как раз перед тем, как эта грубая крыса, опаленная солнцем пустыни, повинуясь Рам Сину, должна была заговорить голосом своих давно ушедших предков и открыть тайну Цитадели, Арика выкрала его из храма. А почему? Это тебя удивляет, Фенн? Я отвечу, почему. Потому что сила новчей, которой мы с ней обладаем, могла помочь нам добыть эту тайну, чтобы продать ее высочайшему просителю.

Фенн окончательно остановился. Он глядел на Мале-ха. Лук Малеха был наготове, и стрела нацелилась в сердце Фенну, а стрела Фенна лежала на тетиве. Но не на убийстве он был сосредоточен в этот момент. Ум его заблудился в беспокойной тьме. Кажется, он смутно припоминал ту боль, которую ему причинило вторжение в его разум. Голос Рам Сина, запрещающий, командующий, открывающий потайные двери… Память предков. Феннвею был знаком этот термин из прошлого. С ним было связано еще одно слово — гипноз.

Малех закричал:

— Взгляните на своего героя, вы, люди! Мы были всего лишь рабы и полукровки — я и моя сестра, — но он был орудием в наших руках. Теперь скажите мне: у кого больше прав на Цитадель?