Лариса Михайлова - Сверхновая американская фантастика, 1994 № 4

Молодой проповедник тоже поднял Библию.

— Тлен к тлену, — сказал он.

И хором оба пропели торжественно:

— И прах к праху.

Потом они опустили Библии, вынули револьверы и всадили в Квонтрилла по нескольку пуль каждый, для верности.

— Аминь, — разнеслось над толпой.

Сэм задернул занавески.

Сенатор Джим Лэйн вернулся в Лоренс в среду, чтобы принять участие в собрании пайщиков железной дороги. Через день после неудавшегося налета, в субботу, в полдень он послал за Сэмом. Лэйн оказался не так толст, стар и лыс, как его изображали карикатуристы, но роскошный дом, отстроенный им в западной части города, вполне отвечал ожиданиям Сэма. Дом ломился от дорогой мебели, в гостиной стояло два фортепьяно.

— Где это вы разжились двумя фортепиано, сенатор? — поинтересовался Сэм. Он не спал накануне ночью, и в его словах сквозил, наверное, едкий упрек, но ему было все равно.

Лэйн хитро улыбнулся.

— Одно принадлежало моей матери, — сказал он, — Другое — мятежнику из графства Джексон, которому теперь негде его держать.

Сенатор взял перо, написал несколько строк на клочке бумаги, сложил его и толкнул через стол.

— Канзас благодарит вас, мистер Клеменс, и сожалеет об ошибке, допущенной два года назад, когда кто-то из наших красноногих молодцов принял вашего брата за рабовладельца. Если бы их известили, что он назначен секретарем на Территорию Невада, трагедии, конечно же, не произошло бы.

— Он известил их об этом, — устало сказал Сэм. — Они не поверили.

Лэйн пожал плечами.

— Сделанного не воротишь. Но справедливость всегда торжествует, уверяю вас. Генерал Эвинг велел регулярным войскам арестовывать всех красноногих подряд. Он подозревает, что именем свободы эти люди совершали преступления, и я склонен с ним согласиться, — Он накрыл рукой клочок бумаги. — По слухам, губернатор Территории Невада опять нуждается в секретаре. Обещать ничего не могу, но моя рекомендация вам, разумеется, пригодится.

Он доверительно наклонился через стол.

— Честно говоря, мистер Клеменс, вы правильно решили — ехать дальше, в Неваду. Немало людей в этом городе считают, что сгоревший человек был вовсе не Квонтрилл, а вы — не друг нам, а Квонтриллов шпион.

Сэм бессмысленно уставился на листок бумаги.

— Билет на почтовый экипаж из Сент-Джозефа стоит сто пятьдесят долларов, — сказал он. — У меня есть десять.

Лэйн встал и на несколько минут покинул гостиную. Вернувшись, он вручил Сэму три пятидесятидолларовых бумажки и бутылку виски.

— Из отборного канзасского зерна, — объявил сенатор, постучав ногтем по бутылке, — Это вам на память о моем штате.

Сэм сунул деньги в карман и теперь стоял, держа бутылку виски за горлышко. «О моем штате» — подумать только! Сделанного не воротишь.

— Будьте здоровы, сенатор, — сказал Сэм и повернулся идти.

— Вы забыли мое рекомендательное письмо, — сказал Лэйн.

Сэм взял клочок бумаги, сунул его в карман вместе с деньгами и вышел за дверь.

Генри стоял у порога, держа Биксби за повод, тут же болтались без дела около дюжины синебрюхих. При них — запасная лошадь.

— Мистер Клеменс, — обратился к Сэму один из солдат, — нам приказано сопроводить вас до Сент-Джозефа. Выезжать надо немедля, — Особой радости в его голосе не было. Сэм заподозрил, что приставленные к нему синебрюхие (все белые) были наказаны, таким образом, за недостаток рвения в преследовании налетчиков — не в пример чернокожим однополчанам.

Сэм кивнул солдату, потом повернулся к Генри.

— Ты, похоже, хочешь оставить себе мою лошадь, — сказал он.

— Я-то не хочу, — уклончиво сказал Генри. — Уж очень вредный конь, по чести сказать. Но папаша заладил: либо Биксби — в уплату за мула, либо кому-то здорово влетит. Раз вы уезжаете, влетит не иначе как мне.

— Тебе это на пользу, — сказал Сэм, — но мне конь все равно не нужен. Дарю его тебе, и седло в придачу. Я возьму только сумки.

Он снял с лошади седельные сумки и в одну из них засунул бутылку виски. На дне сумки завалялось несколько кусков тростникового сахара, один он скормил Биксби. Биксби разжевал и проглотил сахар, потом попробовал укусить Сэма за руку. Сэм отдал остаток сахара Генри, а седельные сумки отнес к запасной солдатской лошади.

— До свидания, мистер Клеменс, — сказал Генри, садясь верхом на Биксби. — Я никогда вас не забуду.

Сэм оседлал своего коня.

— Спасибо, юноша, уж я-то постараюсь забыть и тебя, и вообще все в этом проклятущем городе.

Генри покосился на него недоверчиво.

— Сдается мне, вы все заливаете, мистер Клеменс, — сказал он.

— Так оно и есть, — ответил Сэм. — Кто бы мне за это еще деньги платил!

Синебрюхие тронулись, и Сэмова лошадь тоже. Сэм оглянулся, чтобы махнуть рукой Генри и Биксби, но те уже ехали, не оглядываясь, в противоположном направлении.

По дороге к парому Сэм с солдатами проехали мимо «Элдридж-Хаус». Рядом на тротуаре лежало восемнадцать трупов. Они уже начали вонять. Вокруг все еще толпились горожане, и Сэм краем уха услышал пересуды насчет одного из трех налетчиков, убитых негритянскими рекрутами. Что было чернокожему делать в шайке Квонтриллаг — гадали зеваки.

Сэм хотел было сказать: «Ему платили», — но слова замерли на языке.

Крайние четыре тела из лежащих вдоль тротуара принадлежали Джоржду Тодду, Коулу Янгеру, Фрэнку Джеймсу и Флетчеру Тэйлору.

Сэм отвернулся и поехал дальше.

Заночевал он вместе с солдатами биваком у дороги, а воскресную ночь провел в гостинице в Сент-Джозефе. Ни в ту, ни в другую ночь он не спал. На восходе в понедельник отнес сумки на почтовую станцию, заплатил деньги и сел в экипаж. С ним были еще два пассажира и несколько мешков почты. Ровно в восемь экипаж тронулся в западном направлении.

Проезжая мимо места, где был убит Орион, Сэм достал бутылку, подаренную Лэйном, и откупорил ее. Он предложил выпить попутчикам, но те, отпив по глотку, отказались, признав, что хуже пойла в жизни не пробовали. Сэм был того же мнения, но все равно выпил один почти полбутылки.

На следующей станции, пока меняли лошадей, он взобрался со своими сумками на верх повозки. Когда экипаж снова тронулся, Сэм отхлебнул еще виски и стал озирать золотисто-зеленые поля. По мере того как голова прогревалась солнцем и алкоголем, волнующиеся на ветру трава и кукуруза все больше напоминали ему океанские волны в шторм. Он вспомнил, как, проведя пароход вниз по Миссисипи, он впервые увидел Мексиканский залив и как славно потом провел время близ Нового Орлеана. Найдется ли в Неваде что-то, хоть вполовину такое прекрасное, подумал он.