Константин Брендючков - Последний ангел

Открытие настолько поразило Олега Петровича, что он остолбенел. Предположить, что много лет назад кто-то вылепил существо, которое он видел на днях во сне, казалось сплошным абсурдом. Но через минуту он подумал, что все могло быть как раз наоборот: он так привык к статуэтке, что она и приснилась ему.

Олег Петрович продолжал внимательно рассматривать статуэтку. Крылья ангела были небольшие, несколько отведены назад и немного развернуты, словно ангел или только готовился взлететь, или не закончил их складывать после полета. Да, они определенно были малы для Земли, с такими у нас не взлетишь. Для Земли их поверхность, по инженерной оценке Олега Петровича, пришлось бы увеличить раза в два или в три. Но тогда они никак не уместились бы в сложенном виде за спиной, получится громоздко. Значит, планета, с которой прилетела Фада, была значительно меньше Земли, а из того, что все пришельцы снились без крыльев, следовало, что крылья были не частью их организма, а механизмом, вроде нашего велосипеда.

Внутренне рассмеявшись над тем, что стал придавать сну значение действительности, Олег Петрович поставил ангела на обычное место и занялся приготовлением запоздавшего ужина...

На другой день Олега Петровича снова с утра вызвали в заводоуправление.

- В главке интересуются подробностями уфимского испытания, - огорошил директор, едва успев поздороваться. - Придется вам съездить.

- Представил же я отчет, разве не читали? - удивился Олег Петрович.

- Отчет прочитали, утвердили, остались довольны, теперь пожелали говорить лично с вами. Насколько я понял из телефонного разговора, речь пойдет о дальнейшем усовершенствовании.

- Но почему именно со мной?

- Это Лев Васильевич их ориентировал на вас, ему виднее, я полагаю. Кстати, он просил вас зайти перед отъездом. Командировка ваша - у секретаря, получайте аванс и - в добрый путь. Или вы не согласны?

Олег Петрович не возразил, а директор достал из стола какую-то бумагу и протянул ему:

- Ознакомьтесь, между прочим.

К удивлению Олега Петровича, это оказалась бумага с грифом министерства, в которой некто Лаптевников - чин, должно быть, немалый, довольно сердито указывал руководству завода на недопустимость "разбазаривания средств и энергии на махинации", связанные с обменами сортов металла. В конце письма товарищ Лаптевников даже предупреждал о том, что "при обнаружении повторных действий такого рода, он вынужден будет прибегнуть к административным мерам".

- Вот так удружил я вам своим сочинительством! - потерянно пробормотал Олег Петрович.

- Не огорчайтесь. Мы не очень-то и рассчитывали на лучшее, а дело будем продолжать по-своему, невзирая на угрозы. Нам нужно план выполнять, и покуда мы с этим справляемся, ничего с нами не сделают. А в министерстве все таки сколько-то почешутся после нашего щипка. Возможно, что-нибудь и улучшат...

У Льва Васильевича оказалось попутное поручение. Когда-то он подал заявку на изобретенный им электрод, но ему пришел полуотказ. Поэтому он попросил Олега Петровича зайти во ВНИИГПЭ и попытаться отстоять заявку. Удивляться было нечему, командированному всегда навязывали разные "попутные" дела, так что Олег Петрович сгреб документы в портфель и пошел получать аванс...

В Москве он всегда чувствовал себя захолустным провинциалом. И с каждым новым приездом столица представлялась все более негостеприимной, терпящей его как инородное тело, которое следует измотать и скорее отбросить. Суета и грохот улиц подавляли.

В главке дело разрешилось, как говорится, "к взаимному удовлетворению сторон", однако время ушло, ехать во ВНИИГПЭ было поздно и следовало позаботиться о ночлеге.

Ох уж эти московские гостиницы, - до чего же трудно рассчитывать устроиться в них простому командированному. Олег Петрович сразу же поехал в Останкинскую, но и там висела табличка "мест нет". Значит, запишись в очередь и проводи томительные часы ожидания в вестибюле, если не хочешь ночевать на вокзале.

Тут Олег Петрович вспомнил о Погорельском, который находился в "Заре", и быстро отыскал его в одном из номеров, занятых курсантами. Сначала он даже не узнал Погорельского в представительном военном, открывшем ему дверь номера. Волосы у Погорельского отросли ежиком и придавали ему чуть ли не генеральский вид. Форма сидела на нем привычно, ловко и была к лицу.

"Должно быть, решил износить на стороне свою капитанскую форму, оставшуюся от службы, пока моль не съела", - подумал Олег Петрович и с ходу рассказал о своем затруднении с ночлегом. На его счастье Погорельский довольно легко уговорил своего товарища, такого же курсанта, как и он, переночевать у родных, и у Олега Петровича оказалось, таким образом, пристанище, можно сказать, "подпольного" образца, помещавшегося, правда, на четвертом этаже.

На другой день занятия у Погорельского начинались с двух часов, и поэтому с утра он напросился сопровождать Олега Петровича во ВНИИГПЭ:

- Надо же практически ознакомиться с тем, как экспертов уламывают, в институте ведь этому не учат - сказал он, и Олег Петрович согласился, но поставил одно условие.

- Смотри и слушай, но не вякни что-нибудь под руку, а то можешь испортить песню. Сиди себе, поглядывай и помалкивай в тряпочку.

- А если меня спросят?

- Все равно отмолчись. Кивни или головой поверти. В крайнем случае скажи да или нет.

Некоторый опыт таких переговоров у Олега Петровича имелся еще с тех времен, когда он "пробовал" свои изобретения, а в данном случае решение по заявке было не окончательным, без "черного уголка" и оставалась еще некоторая надежда на аргументацию экономической значимости предложения. Тактику Олег Петрович обдумал еще в дороге и направился сразу к начальнику отдела, к которому попал, видимо, в добрую минуту и, сверх ожидания, был принят без задержки.

Поздоровавшись, Олег Петрович назвал свою должность и завод, а потом, сделав жест в сторону своего спутника, сказал:

- А это - товарищ Погорельский. Он был так добр, что согласился лично принять участие в обсуждении одной заявки нашего завода, которая почему-то вызвала ваше сомнение.

При этом Олег Петрович положил на стол взятое у Льва Васильевича решение ВНИИГПЭ, а Погорельский молча поклонился и сел в стороне.

Словечко "лично" вырвалось у Олега Петровича непроизвольно, но он тут же уловил настороженность начальника отдела, человека молодого и симпатичного, поглядевшего на Погорельского вроде бы озадаченно. Рассказав суть заявки и свои доводы в ее защиту, Олег Петрович в заключение добавил, на этот раз уже не без некоторого внезапно возникшего умысла:

- Вчера мы уже обсуждали все это с товарищем Погорельским, и он согласился со мной. Не правда ли, товарищ Погорельский? Тот, памятуя о данном ему наказе, молча наклонил голову - медленно и солидно. "Кто бы это мог быть?" - уловил вдруг Олег Петрович мысль начальника отдела, а начальник взялся за телефон и попросил некую Веру Федоровну зайти к нему с материалами по заявке.