Сэмюель Дилэни - Нова

— Подержи его голову, — велела мама Таво. — Видишь, это приключение не пошло тебе на пользу, Лок. И ты опять пил это молоко! Тебе уже лучше?

Он ничего не сказал о роме. И запах под навесом, и аромат, исходивший от Таво, — все это помогало сохранить тайну. Принс и Руби смотрели на него спокойно, изредка обмениваясь взглядами.

Наверху мама привела электронного сторожа в порядок и проводила Принса и Руби в их комнату. Потом она зашла в детскую.

— Мамочка, тебе все еще больно руку? — спросил Лок с подушки.

— Да... Ничего не сломано, хотя я и сама удивляюсь, почему. Как только я уложу тебя, обследуюсь на медицинском аппарате.

— Они хотели пойти, — проговорил Лок. — Они сказали, что хотят посмотреть, куда вы все ушли.

Мама присела на постель и погладила его здоровой рукой.

— А тебе самому разве не хотелось посмотреть, хотя бы самую капельку?

— Да, — признался он, помолчав.

— Я так и думала. Ну, как твой желудок? Мне не нравятся все эти разговоры о молоке! Я никак не могу понять, как это соевое молоко может быть тебе полезно?

Он опять ничего не сказал про ром.

— А теперь спи, — она направилась к двери детской. Он помнил, как она коснулась выключателя, помнил луну, затемняющуюся поворачивающейся крышей.

Он сидел раздетый около бассейна на крыше, готовясь к экзамену по петрологии, когда багряные листья в проходе задрожали. Стеклянная крыша гудела от ветра. Башни Арка, сплющенные, чтобы противостоять ураганам, казались перекошенными за сверкающим на стекле инеем.

— Отец! — Лок выключил читающий аппарат и поднялся. — Я считаюсь третьим по высшей математике! Третьим!

Фон Рей в отороченной мехом парке прошел сквозь листья.

— И это, называется, ты готовишься к экзаменам? Не лучше ли было пройти в библиотеку? Разве ты сможешь сосредоточиться, когда все кругом тебя отвлекает?

— Петрология, — сказал Лок, поднимая свой диктофон. — Мне вообще-то и не надо к ней готовиться. У меня и так «отлично».

Лок только в последние несколько лет научился обходить родительское требование быть совершенством. А научившись этому, понял, что эти требования являлись, по существу, ритуальными и ненужными, и если их отбросить, то открывался путь к общению с сокурсницами.

— О, — сказал отец. — Уже имеешь? — он улыбнулся и расстегнул парку. Изморозь на его волосах начала таять. — Ну ладно. В конце концов, ты ведь занимаешься учебой, а не возишься со своим «Калибаном».

— Кстати, ты мне напомнил, па. Я внес яхту в списки регаты Нью-Арка. Вы с мамой придете посмотреть финиш?

— Если сможем. Ты знаешь, мама последнее время не очень хорошо себя чувствует. Последнее путешествие было не совсем благополучным. И она очень переживает за твои гонки.

— Почему? Они ведь не мешают учебе!

Фон Рей пожал плечами.

— Она знает, что это опасно, — он повесил парку на качалку. — Мы читали о твоем транторском призе прошлого месяца. Поздравляю! Она волнуется за тебя, хотя была горда, как куропатка, когда говорила этим набитым дурам из женского клуба, что это ее сын.

— Я хотел бы, чтобы вы пришли.

— Мы тоже хотели бы, но решили, что это не повод, чтобы прерывать месячное путешествие. Идем, я тебе что-то покажу.

Лок пошел за отцом мимо ручейка, бегущего из бассейна. Они подошли к лестнице около небольшого водопада и встали на верхнюю ступеньку. Лестница поехала вниз.

— Мы в этот раз остановились на Земле. Провели день с Аароном Редом. Я уверен, ты встречал его когда-то давно. Ред-шифт Лимитед.

— На Новой Бразилии, — ответил Лок. — На руднике.

— Ты это помнишь? — лестница вытянулась в дорожку и понесла их по оранжерее. Какаду прыгали по ветвям, клевали прозрачные стены, за которыми лежал снег, перелетали на гигантские пионы и бросали на песок оборванные кроваво-красные лепестки. — С ним был Принс, мальчик твоих лет, может быть, чуть старше.

До Лока время от времени доходили слухи о Принсе. Некоторое время тому назад Принс очень быстро сменил четыре школы. По слухам, просочившимся на Плеяды, только положение «Ред-шифт Лимитед» позволило заменить исключение переводом.

— Я помню его, — сказал Лок. — У него одна рука.

— Он носит теперь черную перчатку до плеча. Верхняя ее часть вся в драгоценных камнях. Этот юноша производит впечатление. Он сказал, что помнит тебя. Вы тогда попадали в разные истории. Он, кажется, немного поутих.

Лок пожал плечами и шагнул на белые ковры, устилающие зимний сад.

— Что ты хотел мне показать?

Отец подошел к одной из видеоколонн. Это была четырехфутовая колонна с капителью, поддерживающей стеклянную кровлю. Капитель была из цветного стекла.

— Дана, ты не хочешь показать Локу, что у тебя есть для него?

— Минуточку, — в колонне появилась фигура матери. Она сидела в кресле из целебного пуха, на коленях у нее лежал кусок зеленой ткани. Она развернула ее.

Камни, основой которых был сжатый под чудовищным давлением силикон, формировались так, что через каждый кристалл размером с детский кулак свет проходил голубыми пульсирующими лучами.

— Я приобрела их, когда мы останавливались на Сигнусе. Мы провели несколько дней рядом с Пустыней Взрывов Крола. Нам было видно ее пламя за городскими стенами прямо из окон отеля. Все это выглядело так же эффектно, как и описывают. Однажды днем, когда твой отец был на конференции, я приобрела эту партию. Как только я их увидела, то сразу подумала о твоей коллекции и купила.

— Спасибо, — Лок улыбнулся фигуре внутри колонны.

Уже четыре года ни он, ни отец не встречались с Даной фон Рей, его матерью. Жертва болезни духовной и болезни физической, что временами делало ее не способной к какому-либо общению, она вся ушла в свой дом, в окружение лечащих и диагностических компьютеров. Она, а чаще один из ее андроидов, в которой были заложены ее основные реакции и фразы, появлялась, в видеоколонне, и это заменяло ей непосредственное общение. Точно так же, с помощью андроидов и телерам, она сопровождала фон Рея в его деловых поездках, в то время, как ее жизненное пространство ограничивалось изолированными комнатами, куда никому не разрешалось входить, кроме психотехника, приходившего раз в месяц.

— Прекрасно, — повторил Лок, подходя ближе.

— Они будут у тебя в комнате сегодня вечером, — она взяла один из камней и повертела его. — Они просто чаруют меня. Словно гипнотизируют.

— А теперь, — фон Рей повернулся к другой видеоколонне, — и я тебе кое-что покажу. Аарон довольно много наслышан о твоей страсти к гонкам и знает, что ты выступаешь весьма успешно, — в колонне начала проступать какая-то конструкция. — Два его инженера недавно разработали новый двухконтурный ионолет. Они сказали, что он слишком чувствителен для коммерческих перевозок и непригоден для массового производства. Но Аарон полагает, что уровень чувствительности просто изумительно подходит для небольшого гоночного судна. Я попросил его продать ионолет для тебя, но он и слышать об этом не захотел и прислал его тебе в подарок.