Ю Смолич - Владения доктора Гальванеску

С разбегу Сахно плюхнулась прямо в самую гущу колючего кустарника. Десятки колючек впились в ее тело. Сахно едва сдержала крик боли. С большим трудом, разорвав одежду и в кровь поцарапав тело, продралась Сахно на ту сторону, кляня себя за ребяческие выходки. Теперь вставал вопрос, как вернуться назад, чтобы не продираться снова сквозь колючий кустарник. Сахно прогулялась вдоль живой изгороди, ища эту проклятую калитку. Однако она обошла полсада, а калитки не было. Напротив, еще несколько раз пришлось прыгать через канавы и колючую проволоку. Наконец Сахно увидела, что она заблудилась, забредя далеко от дома. Оставалось только поворачивать, к дому и вдоль стен, огибая все корпуса, идти назад, и если потребуется, то снова продираться сквозь кустарник.

Обходя правый корпус, Сахно вдруг увидела свет в нескольких окнах второго этажа. Свет пробивался сквозь густые решетчатые жалюзи. В одном из окон жалюзи было поднято, рама широко распахнута, и оттуда падали яркие лучи фиолетово-белого света.

Сахно прикинула: это как раз, должно быть, окна лаборатории.

Вот стеклянная стенка галереи. Так и есть.

Довольно. Сахно не могла совладать с собой. Непреодолимо - пусть тайком, пусть по-воровски - захотелось глянуть туда. Одним глазом, секунду...

Прямо напротив окна росло большое развесистое дерево.

Спрятавшись среди его ветвей, можно легко и к тому же безнаказанно заглянуть в комнату.

Задумано - сделано.

Сахно подпрыгнула и уцепилась за ветку. Еще усилие - и она повисла на руках как раз напротив проема широкого венецианского окна.

Вначале яркий свет слегка ослепил Сахно. Она услышала только какой-то неумолчный металлический звук. Будто тоненькая струйка воды падала с высоты в железное ведро. Но вот глаза привыкли, и она уже могла разглядеть в белой-белой комнате контуры мебели, каких-то металлических приборов и человеческую фигуру. Человек в белом врачебном халате низко склонился над высоким белым столом. Он стоял спиной к окну и нельзя было увидеть, что он делает. Только назойливо звенела вода, стуча о ведро.

Сахно глянула в направлении звука. Со стола, из тоненькой трубки, сбегала темная жидкость и лилась в большую миску на полу. Яркий свет электрических прожекторов играл горячими рубиновыми искрами в этой тоненькой струйке.

Кровь! На столе лежал человек, и это из него так долго и обильно текла кровь!..

В это время человек в белом балахоне выпрямился и повернулся к окну. Он отступил на два шага, сел в кресло и снял марлевый респиратор.

Это был доктор Гальванеску.

"Обманул! Не поехал! Для чего же он обманывал?" - мелькнула тревожная мысль.

Теперь, когда Гальванеску отошел в сторону, стало хорошо видно человека, который лежал на операционном столе. Сахно двинулась ближе, чтобы лучше разглядеть его. Однако ветка предупреждающе затрещала и остановила ее порыв. Сахно испуГанно затаила дыхание и глянула на Гальванеску. К счастью, звук в комнату не долетел. Тогда, не обращая внимания на потрескивание, она подвинулась еще.

Теперь можно было разглядеть операционный стол. Все тело больного было укрыто большой простыней. Под нею простерлись длинные ноги, по сторонам стола свешивались вялые руки. Только голова немного высовывалась из-под белого покрывала. Рядом лежала небрежно смятая наркозная маска, и желтоватая бледность лица контрастировала с ней своей окаменелостью. Мертвый облик, впрочем, не утратил еще своей прежней гармоничности, можно было узнать черты лица и выражение, присущее этому человеку при жизни.

Сахно узнала его. Это был ее соотечественник, загадочный ночной собеседник...

В это время доктор Гальванеску встал и подошел к столу. Он откинул простыню, взял длинный и острый скальпель и резко вонзил его в тело. Через скальпель, очевидно, полый внутри, брызнула струя, крови...

"Преступление!" - аж похолодела Сахно... "А может, какая-то неведомая операция?" - вынырнуло возражение.

"Нет! Преступление! Какое-то ужасное злодейство!"

Забыв, что она на самом конце боковой ветви, Сахно всем телом кинулась к окну. Для чего - не подумала, на помощь. При этом она еще и крикнула, наверное, что-то, потому что Гальванеску сразу обернулся и мигом схватил со стола револьвер...

Однако пули просвистели уже над головой Сахно. Как раз перед этим ветка сломалась - и Сахно кубарем свалилась вниз.

Сколько прошло времени - секунда, минута или же целый час - сказать трудно: упав с пяти-шестиметровой высоты, Сахно потеряла сознание. К счастью, упала плашмя, к тому же еще и на мягкий грунт в высокую некошеную траву - и ничего себе не повредила.

Первое, что увидела она, когда пришла в себя,- это тот же четырехугольник окна, только уже темный. Зато длинные ослепительные лучи тянулись сюда, в сад, и, быстро перебегая, шарили под деревьями в кустах. Гальванеску, погасив свет в комнате, искал прожектором. Его фигура в белой хламиде иногда становилась заметна, когда он поворачивал луч прожектора в другую сторону. Он перегнулся через косяк - в одной руке с прожектором, в другой держа наготове огромный пистолет.

Сахно притаилась. Зарывшись с головой в высокую траву, она укрылась под буйными зарослями смородины. Яркие лучи прожекторе едва проникали сквозь густые ветви кустарника, и Гальванеску, естественно, не мог ее заметить, хотя бы светил так до самого утра. Однако он, безусловно, поднял на ноги всю свою невидимую челядь, и через минуту-две они придут сюда. Оставаться в кустах было небезопасно. Впрочем, и встать на ноги Сахно не отваживалась: она была близко от окна и пуля Гальванеску настигла бы ее на втором же шагу...

Однако нельзя было и мешкать. Сахно мигом огляделась и полезла вдоль ряда смородиновых кустов. Тихо, время от времени останавливаясь, пережидая и припадая к земле, проползла она метров пятнадцать. Тут ей дорогу пересекала колючая живая изгородь. Дальше пути не было... Сахно беспомощно поглядела назад - немигающее око прожектора, казалось, бежало за ней следом. Длинные, негаснущие полосы яркого холодного света перебегали по верхушкам кустов. Несколько раз луч скользнул над ее головой, и тогда казалось, что холодный порыв ветра пошевеливал волосы. Сахно попробовала раздвинуть цепкие ветви изгороди, однако они впивались в руки острыми колючками и не поддавались с места ни на сантиметр. Выхода не было.

Тогда, отчаявшись, Сахно выждала момент, когда луч прожектора отбежал немного в сторону, и разом вскочила на ноги.

Напрягшись, она сделала головокружительный прыжок, попала в самую гушу острых колючек, закусила до крови губы, чтобы не крикнуть, снова напряглась и, разрывая вместе с одеждой собственное тело, прыгнула второй раз. Оборванная, окровавленная, едва живая от боли, она упала наземь по ту сторону живой изгороди как раз в ту минуту, когда прыткий луч, возвратившись, перебежал через поломанный, потоптанный шиповник...