Леонид Резник - Ангел смерти с дрожащими руками

Этого Сол-старший не понимал.

17

Аллен медленно вел автомобиль и инструктировал Сола.

- Я буду стоять тут, рядом со старым кленом. Вон там, видишь, стоят машины. Его машина - семиместный "Бьюик", голубой, в хорошем состоянии. Видишь?

- Вижу.

- Отлично. Он ее всегда ставит тут. Ты дождешься пока он сядет, подойдешь к нему с картой, якобы ты хочешь спросить дорогу. Когда приблизишься вплотную - стреляй.

- Здесь же уйма народу!

- Никто ничего не поймет. Пистолет - с глушителем, городской шум заглушит выстрел.

- Нет, надо найти другой вариант.

- Не получится. Ты же гуманист. Ты же не станешь убивать его в школе, на глазах у учеников? Или рядом с домом, на глазах у детей и жены?

- Не стану.

- Вот видишь. В нашем распоряжении тридцать четыре часа, так что операцию придется проводить завтра. Отдохни, соберись с мыслями.

"Я вообще не стану его убивать", - хотел было сказать Сол, но промолчал. Он уже знал цену своим обещаниям. Но на этот раз от него хотели слишком многого. Они обнаглели, эти его опекуны! На этот раз он должен был убить школьного учителя. Самого обыкновенного школьного учителя, прекрасного семьянина, отца троих детей. Какая сволочь до этого додумалась? Какая сволочь смеет утверждать, что действует во имя Добра? И какой сволочью надо быть, чтобы исполнить такое распоряжение?

Сол закрыл глаза, вспоминая свое недавнее раздвоение. Он ходит рядом с истиной. Еще чуть-чуть, и он все поймет, вырвется из страшного жестокого рабства. Но как преодолеть это "чуть-чуть".

- Аллен, ваши пророки дают вам данные кого убить и до какого срока?

- Да, - ответил Аллен после долгой-долгой паузы.

- Много пророков?

- Очень мало, - на этот раз пауза была еще дольше. - Один на пятьдесят миллионов.

По долгим паузам Сол понял, что неожиданно он близко подошел к чему-то важному. Следовало спрашивать очень осторожно, чтобы не спугнуть Аллена.

- И что, эти пророки хорошо предвидят будущее?

- Забавный вопрос. Как можно предвидеть что-то, чего нет? Насколько я понимаю, они просчитывают варианты.

- А почему они сами, с большим запасом времени, без всяких третьих лиц, не устраняют кого надо? Им же легко: они могут просчитать появление полиции, самый безопасный путь отхода... Или ими жалко рисковать, лучше использовать пешек-ликвидаторов, таких как я?

Аллен искоса посмотрел на Сола.

- Нет, - ответил он, - ты не прав. Причина в другом. Пророки мощнейший инструмент как у Добра так и Зла. Ты ведь знаешь, если измерять что-то мощным инструментом, он вносит погрешность. И пророк, если действует сам, искажает реальность настолько что добивается, как правило, противоположного результата. Вспомни древность, где вовсю действуют прорицатели. Часто они добивались успеха? Нет. Ты вправе спросить у меня, как у представителя Мирового Добра: "Посмотри на мировую историю - это же почти один большой кошмар: войны, резни, погромы, эпидемии, концлагеря. Где было ваше Добро, ребята? Спало? Почему вдруг проснулось?"

- Да, - сказал Сол. Ему стало стыдно. Как же он не догадался спросить сам? - Где оно было?

- Там же, где и сейчас. Но Добро умнеет вместе с людьми. Лишь совсем недавно оно освободило пророков от активных действий, перепоручило их таким, как ты и я. А что было раньше? Да сами же пророки, того не желая, вовсю сеяли зло. Придумывали новые религии, оборачивающиеся кровавыми войнами, создавали социальные теории, оборачивающиеся социальными кошмарами. А новое оружие на основе научных открытий? Соответственно, пачками гибли сами пророки, унося в могилу драгоценные гены.

Сол потрясенно молчал. Никогда он не смотрел на историю под таким углом зрения. Так в молчании они и доехали домой.

- Иди отдохни, выспись, - сказал Аллен уже в квартире. - Завтра у тебя тяжелый день.

- Ты так и не скажешь мне, зачем надо убить этого человека? - спросил напоследок Сол.

- Нет, - отрезал оборотень.

"Ну и не надо, - подумал Сол. - Так-то оно легче. Еще пришлось бы голову ломать: достоин он смерти или нет."

Не раздеваясь Сол лег на постель и стал играть пистолетом, свинчивая и навинчивая глушитель. Он понял, что больше убивать не способен. Простой школьный учитель, отец троих детей, был для него куда более неподходящей жертвой, чем босс мафии, окруженный телохранителями. Аллен красиво говорит, может он и прав, но эта правота не для Сола.

Сол вспомнил родителей, сестер, жену, когда она была еще миленькой девчушкой, а не стервой. Вспомнил Джулию. Осознал, что был эгоистом, и ему никого не жалко. А вот себя жалко. Жалко до слез. Но жить так, как он жил сейчас, тоже не имело смысла. Его рука, убившая двоих, была способна убить еще только одного человека. Его, Сола.

Сол понял, что сошел с ума. Понял и удивился, что понял. Обычно сумасшедшие этого не понимают. Но он безусловно безумен: разве нормальный человек способен лишить себя жизни?

Сол решил ни за что не стрелять в голову. Мертвым не больно, но все-таки... неприятно. Он приставил пистолет к груди и вспомнил слова, что вместе с каждым человеком гибнет целая Вселенная. Да, в его мозгу мир уже сжимался до размеров первочастицы. Курок начал движение. Вселенная в голове Сола схлопнулась и взорвалась Сверхновой.

И в этот момент он ПОНЯЛ.

18

Вселенная в мозгу Сола сжалась до размера первочастицы и взорвалась, начиная новый цикл существования. Так как невозможно дважды войти в одну и ту же реку, это была другая Вселенная, в которой Сол видел мир под совсем иным углом зрения. В этой Вселенной у него не было необходимости стреляться. Палец дрогнул на спусковом крючке, задержался и начал обратное движение. Сол положил пистолет.

Привычный знакомый мир совершенно не изменился, изменилось его восприятие, видение. Люди могут прожить всю жизнь и не задумываться о воздухе, который их окружает. Но стоит впечатлительному человеку узнать, что он живет на дне гигантского воздушного океана, под огромным давлением атмосферного столба... и каждый вдох, каждое дуновение ветерка станет восприниматься по иному.

Сол обнаружил себя в вероятностном океане. Океан без дна и без границ, в котором плавала сама Вселенная. Бесконечное число течений проникали одно в другое, протекали одно сквозь другое. Некоторые из течений он мог видеть, осознать.

Несчастный школьный учитель был обречен. Он прожил достойную жизнь, не совершил ничего дурного. Но в его психике назревал надлом. Примерно через пятьдесят два часа он должен был войти в класс, вытащить из спортивной сумки автомат и открыть огонь. В итоге - 48 убитых и неопределенное число раненых. Последние восемнадцать часов его жизни никакая сила уже не сможет предотвратить трагедию.