Елена Федина - Призрак Малого Льва

— Тут ты права. Я субъект для любви не пригодный.

— Ради бога, Леций! Не объясняй мне то, что я сама давно поняла.

— Послушай, что я тебе скажу, — усмехнулся Леций, — теперь, наверно, можно.

— Что же?

Он смотрел усталыми и спокойными голубыми глазами.

— Я любил тебя.

— Неправда.

— Правда. Но я с самого начала знал, что никто мне тебя не отдаст: ни твой отец, ни твой брат. Тогда они были сильнее, я зависел от них.

— И ты? — потрясенно проговорила Ингерда, — от меня отказался?

— Я умею даже это, — усмехнулся Леций.

— Как они посмели!

— Их вполне можно понять, Ингерда.

— Неужели еще и Ольгерд?

— Ольгерд максималист. Он всегда впадает в крайности. Сначала он меня презирал, потом смирился с моим существованием. Потом он меня боготворил, если не ошибаюсь. Тем забавнее было его видеть таким разъяренным…

— Как это все нелепо, — проговорила Ингерда.

Они молчали и смотрели друг на друга. Наивно было надеяться, что хоть что-то можно вернуть. Их дороги разошлись давным-давно, да и любви уже не осталось, иначе они не говорили бы об этом так спокойно.

— Обидно, — с горечью улыбнулась Ингерда, — мы сидим с тобой, беседуем, и никто нам не запрещает. Но мы уже другие. А те двое никогда уже не встретятся.

— Не стоит сожалеть о прошлом, — сказал Леций, — надо жить в настоящем.

— Не стоит, — согласилась Ингерда, — только теперь я знаю, что могла бы прожить цветную жизнь, а прожила черно-белую. Мне так тебя не хватало! Везде: дома, в гостях, в театре, в клубах, с друзьями у костра… Представляешь: теплая летняя ночь, река, костер, песни, звезды с горошину… и без тебя. Где ты был, Леций Лакон, когда я ревела на темной опушке в сырой траве?.. Ты думал только о своих аппирах!

Она поняла, что увлеклась и сейчас расплачется, как девчонка. Это было бы слишком. Два взрослых человека должны разговаривать спокойно, тем более о том, что давно прошло.

Леций смотрел с грустью. Она заметила, что ее слова его задели.

— Кажется, это ты вышла замуж, — сказал он.

— Да. По глупости. По слабости. С отчаяния. Ты же сам меня к этому подтолкнул. Но если ты любил меня…

— Я был на Земле.

— Что?

— Я был, и не раз.

— Неправда.

— Я ходил вокруг твоего дома. Я заглядывал в твои окна. Я думал, что если ты несчастлива, если у тебя хоть что-нибудь не так, я просто заберу тебя, и всё.

Выслушивать это было невыносимо.

— А у меня… все было нормально, — докончила Ингерда и все-таки прослезилась.

Хотелось вернуться назад в прошлое и все исправить. В настоящем же это не имело смысла.

— Что я могу для тебя сделать? — спросил Леций.

— Ничего, — ответила она, — у меня все идет по графику. Хотя бы не мешай.

— Ты можешь всегда на меня рассчитывать, не забывай об этом.

— Хорошо, — кивнула Ингерда, — воспользуюсь при случае такой возможностью.

Они еще поговорили о делах. Вино было выпито. Все главное — сказано. Ждать чего-то еще от Леция не приходилось, он сразу дал понять, что все в прошлом. Да и сама она не была уверена, что хочет большего. Зачем бередить душу, если, в любом случае, через неделю улетать? И все равно они не пара, с какой стороны ни посмотри.

— Мне пора, — сказала Ингерда, вставая, — жаль, конечно, что все так получилось.

— Жаль, — кивнул Леций, но удерживать ее не стал.

— Не провожай меня, пожалуйста. Я вызову такси.

— Как хочешь.

Он был такой родной в этом домашнем свитере, что хотелось в него вцепиться.

— А ты… сохранил мою кепку?

Глупейший был вопрос. От отчаяния, наверно. Ингерда думала, он удивится. Он не удивился, только покачал головой.

— Как глупо… — усмехнулась она, закрыла за собой дверь и быстрыми шагами направилась к выходу.

Ночь опустилась на игрушечный городок за окнами. Только страсти в нем кипели совсем не игрушечные. Ингерда не могла уснуть. Она бродила по своему граненому стакану, мерцающему тусклым серо-голубым светом, и нервно курила, стоя у окна. Она никак не могла понять, как так вышло, что ее единственная в жизни любовь не состоялась? За что судьба так обделила ее?

Если бы она была не любима, это еще можно было бы стерпеть. Это было бы легче. Но как же обидно было сознавать, что они просто разминулись, просто не поняли друг друга…

Идиотка, как она могла считать, что все уже забылось? Что она такая взрослая и умная, давно отделалась от той девочки, что сохла по нему? Даже осмелилась прилететь сюда, надеясь на свои крепкие нервы. И вот он появился, живой, а не нарисованный воображением, и у нее подогнулись колени. И вот она не спит, курит сигарету за сигаретой и не может себя уговорить не думать о нем. Ладно. Всё исправимо. Одна бессонная ночь, и к утру всё пройдет. Завтра ее заморочат дела, а через неделю она вообще улетит отсюда навсегда.

Дождь все моросил за чернотой шестигранного окна. Где-то внизу мерцали цепочки огней. Город давно уже спал.

Звонок в дверь прозвучал очень тихо. Ингерда решила, что это Миранда, и даже волосы не поправила, открывая, только включила на ходу вытяжку от сигаретного дыма.

В дверях с обреченным видом стоял Леций. Мокрый. Измученный. Настоящий. Тот, которого она еще не видела и, возможно, не увидит больше никогда. Он стоял, не переступая порога, и молча ждал, что она решит. И так же молча, как все женщины на свете, Ингерда всплеснула руками, вскинула их и замкнула на его шее замком.

Они стояли, обнявшись на пороге, минут десять. Стояли и не могли разомкнуть рук, даже пошевелиться. Потом он подхватил ее на руки и отнес на кровать.

Как-то странно и нелепо было жадно хвататься друг за друга, после того, что они друг другу наговорили. После того, как только что по-приятельски расстались. Слов больше не было. Все слова — ложь, только текст из роли, которую всю жизнь играешь.

Теперь разговаривали два тела, которым хозяева наконец-то дали волю. А почему бы и нет? Даже если у них украли прошлое, даже если у них нет будущего. Почему бы нет? Все равно эта встреча останется за скобками, как сон.

Было время, она меняла мужчин, подыскивая что-то подходящее. С кем-то даже было хорошо. Этот же был словно создан для нее. И она всегда об этом догадывалась, иначе не тянуло бы ее к нему с такой силой.