Фрэнк Херберт - Досадийский эксперимент. Без ограничений. Рассказы

«Такой же эффект имели бы и одни кости».

Гар был кровожаден.

Брой отвернулся и бросил взгляд через комнату за спиной своих собеседников. Две стены были заняты графиками, наполненными многоцветной хаотической пляской цветов. На столе в центре комнаты лежал еще один график с единственной красной линией. Эта линия изгибалась дугой вниз и оканчивалась почти в центре графика. У конца ее лежала белая карточка, рядом с которой стояла статуэтка, изображавшая человеческую особь мужского пола с огромной эрекцией. На статуэтке был наклеен ярлык с надписью «Сброд». Это был запрещенный, подрывной предмет, изготовленный в Ободе. Люди Обода знали, в чем заключается их главная сила: размножение, размножение и размножение…

Люди сидели над графиком напротив друг друга. Они выглядели вросшими в окружающую их обстановку и как бы сливались с ней. Казалось, что они были посвящены в тайны цитадели Броя через некий эзотерический ритуал, запрещенный и вместе с тем опасный.

Брой вернулся к своему креслу во главе стола, сел и молча продолжил разглядывать своих компаньонов. При взгляде на этих двоих он почувствовал, как его боевые когти дернулись под пальцевыми пластинами, и это ощущение развеселило его. Да, доверяй им ровно настолько, насколько они доверяют тебе. У них есть их собственные войска, собственные шпионы — они представляли для Броя реальную угрозу, но часто их помощь была полезна. Так же часто они доставляли и беспокойство.

Куиллам Гар, человек мужского пола, сидевший спиной к окнам, поднял глаза, когда Брой вернулся в кресло. Гар фыркнул, давая таким образом понять, что он и сам уже собирался отключить коммуникатор.

«Проклятые стервятники! Но они полезны… полезны».

Рожденные на Ободе всегда испытывали к птицам противоречивые чувства.

Гар сидел на стуле верхом с таким видом, будто он обращается к толпе несведущих. Перед тем, как присоединиться к Брою, он прошел через образовательную службу в Религиозном Совете. Гар был худощав каким-то внутренним истощением, настолько распространенным, что мало кто на Досади обращал на это специальное внимание. У него было лицо и глаза охотника, и в свои восемьдесят восемь лет он держался так, как будто ему вдвое больше. От линии волос на лбу по его щекам спускались глубокие морщины. Барельеф вен на тыльных сторонах его ладоней и седые волосы, а также вспыльчивый характер, выдавали ободное происхождение Гара. Его зеленая форма Трудового Резерва немногих могла ввести в заблуждение, лицо его было хорошо известно.

Напротив Гара сидела его старшая дочь и одновременно главный заместитель, Трайа. Она выбрала место так, чтобы видеть окна и скалы. Трайа наблюдала также и за стервятниками, получая скорее удовольствие от их звуков. Приятно, когда что-нибудь напоминает о том, что находится за внешними воротами города.

В лице Трайи было слишком много хрупкой проницательности, чтобы оно считалось красивым кем-нибудь, за исключением разве что случайно подвернувшегося Говачина, ищущего экзотических ощущений или рабочего Кроличьих Клеток, надеющегося использовать ее в качестве ступени для избавления от крепостного труда. Она часто приводила своих компаньонов в замешательство циничным взглядом широко раскрытых глаз, делая это с аристократической уверенностью, требующей внимания. Трайа отработала этот взгляд как раз для такой цели. Сегодня на ней была форма разведки, оранжевая с черной отделкой, но без нарукавной повязки, указывающей отдел. Она знала, что из-за этого многие считали ее личной игрушкой Броя, что в свою очередь было правдой, но не в том смысле, который имели в виду циники. Трайа хорошо понимала свою личную ценность: она обладала примечательной способностью истолковывать капризы Демопола.

Указывая на красную линию лежавшего перед ней графика, Трайа сказала:

— Это наверняка должна быть она. Какие могут быть в этом сомнения? — И она задала себе в мыслях вопрос, почему Брой продолжает беспокоиться в очевидной ситуации.

— Кейла Джедрик, — сказал Брой. И повторил эти слова снова: — Кейла Джедрик.

Гар скосил глаза на свою дочь.

— Зачем ей надо было включить себя в число тех пятидесяти, которые…

— Она подает нам знак, — сказал Брой. — Теперь я ясно его слышу. — Он выглядел польщенным своей проницательностью.

Гар прочитал в поведении Говачина кое-что еще.

— Надеюсь, ты не велел убить ее.

— Я не так быстро впадаю в ярость, как вы, люди, — сказал Брой.

— Обычная слежка? — спросил Гар.

— Я еще не решил. Ты знаешь, кстати, что она ведет почти монашескую жизнь? Может быть, ей просто не нравятся мужские особи вашего рода?

— Скорее она не нравится им, — сказала Трайа.

— Интересно. Ваши брачные обычаи так своеобразны.

Трайа бросила на Броя оценивающий взгляд и задала себе вопрос, почему Говачин выбрал сегодня черную одежду. Это было похожее на мантию одеяние с острым вырезом от плеч до пояса, обнажающим дыхательные желудочки. Эти желудочки вызывали у нее отвращение, и Брой это знал. Сама мысль о том, как они прижимаются к ней… Она прокашлялась. Брой редко носил черное; это был радостный цвет священников во время празднеств. Тем не менее, он выбрал этот цвет из каких-то смутных соображений, показывая, что в его мозгу мелькнули мысли, которые не могут возникнуть ни у кого другого.

Обмен репликами между Броем и Трайа обеспокоил Тара. Он не мог отделаться от странного чувства, что каждый из этих двоих старается представить ситуацию в угрожающем свете, скрывая одни данные и приукрашивая другие.

— Что если она сбежит на Обод? — спросил Гар.

Брой покачал головой.

— Пусть уходит. Она не из тех, кто может жить на Ободе.

— Может быть, нам все-таки лучше задержать ее, — сказал Гар.

Брой пристально посмотрел на него, потом ответил:

— У меня образовалось отчетливое впечатление, что ты имеешь какой-то собственный план. Ты готов поделиться им?

— Не имею представления, что ты…

— Хватит! — рявкнул Брой. Его жаберные щели захрипели при выходе.

Гар замолчал и притих.

Брой наклонился к нему, заметив попутно, что этот разговор позабавил Трайу.

— Еще слишком рано принимать решения, которые мы потом не сможем изменить! Сейчас время неопределенности.

Раздраженный собственной вспышкой злости Брой встал и торопливо вышел в соседний кабинет, закрыв за собой дверь. Очевидно было, что эти двое имеют представление о том, куда делась Джедрик, не больше него самого. Тем не менее, это все еще была его игра. Она не сможет прятаться вечно. Снова усевшись в своем кабинете, он позвонил в Службу Безопасности.