Владимир Немцов - Золотое дно

Хлопнула дверца. Мотор глухо заворчал, вспыхнул красный огонек сигнала, и машина рванулась вперед.

Спасительная тень убежала от Синицкого. Он лежал, распластавшись на белом, как снег, песке. "Сейчас увидят!" с ужасом подумал студент и осторожно приподнял голову.

Машина была уже далеко. С погашенными фарами она мчалась по берегу, у самой воды.

x x x

В оркестре пели сазы, им вторили тары. Четко отбивал ритм сухой треск барабана. Голоса всех инструментов слышались из электромузыкальных аппаратов.

Синицкому, который все-таки успел попасть на праздник, казалось странным сочетание новой музыкальной техники и народной старинной мелодии. Он улыбался и пристукивал каблуком в такт барабану. Ему было удивительно хорошо и весело. На таких праздниках он еще никогда не бывал.

Вдруг он перестал притопывать ногой и сразу помрачнел. Не давала ему покоя эта бродячая мина, с которой за один только день он встретился дважды. "Не успела бы наделать вреда... - думал Синицкий. Может быть, сказать об этом? Спросить совета?.."

Рядом с ним сидел Рустамов. Заметив, что студент почему-то перестал улыбаться, он взял шарообразный графин из молочно-белого стекла и подлил юному гостю вина.

- После такого марафонского заплыва надо согреться, - серьезно заметил он.

- Не надо, Али Гусейнович! - взмолился студент. - Это уже четвертый.

- Ничего, наше вино очень полезно. Сто лет проживешь! - Парторг отечески похлопал его по плечу.

- Али Гусейнович, - оглядываясь по сторонам и наклоняясь к нему, тихо начал Синицкий, - я должен сказать... - Он замолк, уставившись на белый шар графина, словно впервые увидел его.

Рустамов пригладил пальцем усы и улыбнулся:

- Говори, пожалуйста.

- Здесь неподалеку мы натолкнулись на блуждающую мину, - с тревогой вымолвил Синицкий, не отрывая глаз от шара. - Она не взорвалась...

- Ну вот и хорошо! И большая эта мина?

Синицкий осматривал зал. Он как бы искал, с чем сравнить ее.

- Примерно как этот шар. - Он указал на шарообразно подстриженное дерево у балюстрады.

Рустамов рассмеялся и отодвинул от Синицкого графин.

Студент был в недоумении.

"Не верит, - заключил он. - Я же сам, собственными глазами видел эту мину! Неужели только показалось? Почему же смеется Рустамов? А может быть, он знает, что ее выловили, но об этом нельзя говорить?.. Голова кругом идет... Ничего не пойму".

Воспользовавшись тем, что Рустамов заговорил с Агаевым, Синицкий вышел из-за стола. Он с удивлением почувствовал непривычное для него и странное ощущение некоторой нетвердости в ногах... Да, правильно ему говорили, что на Кавказе очень трудно отказаться от лишнего бокала вина, чтобы не обидеть хозяев.

"Нужно ровнее идти, только бы не покачнуться. Срам какой! - с досадой подумал Синицкий. - Этого нельзя себе простить. Надо сейчас же уходить, чтобы никто ничего не заметил... А как же мина?.. Почему смеялся Рустамов? Может быть, еще раз проверить свои подозрения, спросить у Гасанова?.."

Начались танцы. Вспыхнули над головой разноцветные светящиеся трубки... Откуда-то сверху, как снег, посыпалось конфетти.

Гасанов бесцельно бродил по залу среди гостей. Казалось, он не находил себе места. Друзья и знакомые поздравляли его. Он крепко жал протянутые к нему руки и вежливо отвечал на любезности.

"Но почему так долго нет Саиды? А вдруг она уже здесь? - думал он, выискивая ее глазами. - Ведь она же обещала! Специально вызывала меня к телефону. Неужели опять не приедет на наш праздник?.."

Увидев издали Мариам, Гасанов стал торопливо пробираться к ней.

- Саиду не видела? - с надеждой в голосе спросил он.

Мариам отрицательно покачала головой.

- Ибрагим Аббасович! - Синицкий остановил инженера и, не замечая Мариам, которая что-то хотела сообщить Гасанову, понизив голос, сказал: - Ну пожалуйста, объясните мне по-дружески! Честное слово, не пойму ничего. Может быть, это, конечно, пустяк, но он не выходит у меня из головы. Неужели в Каспийском море могут попадаться плавучие мины? Я сегодня вечером видел одну из них.

Лицо Синицкого выражало искреннее удивление.

- Ерунда! - отмахнулся Гасанов.

Он заметил блестящие, покрасневшие глаза гостя и блуждающую улыбку на его лице. "С непривычки этому студенту не то еще померещится", подумал он и тут же обратился к Керимовой:

- Мариам, вот наш молодой друг - студент, изобретатель, с которым я обещал вас познакомить. - И озабоченный инженер быстро скрылся среди гостей.

Мариам удивленно смотрела на Синицкого. Такой же мальчуган, как и Рагим! А кто же сидел рядом с ней?

В репродукторе снова зазвучала ее любимая песня - песня, о которой не расскажешь словами.

Синицкий переминался с ноги на ногу и почему-то не мог вымолвить ни слова. Девушка показалась ему очень похожей на Саиду. Нет, даже много красивее ее! И какая она маленькая, будто неживая, нарисованная... "Однако чему же она улыбается?" Он невольно поправил галстук. Ему также очень хотелось пригладить волосы. Наверное, опять торчат вихры! Но он не решился, рука застыла на пол дороге.

"Но почему она молчит? Что ей сказать? Она ждет..." Любимец веселых компаний, говорун и остряк, Синицкий просто-напросто растерялся. В голову лезли всякие неподходящие мысли. Он почему-то все время думал о торчащем вихре на затылке, даже физически ощущал его, как боль, как неловкость, и никак не мог начать разговор. Может быть, в этом были виноваты выпитые четыре - представить себе только! четыре внушительных бокала буквально предательского вина?

"Тогда с Саидой первым заговорил магнитофон, а сейчас? мучительно раздумывал студент. - Ну, о чем же говорить? Может быть, о бакинских ветрах, о музыке, о празднике?.." Нет, это все не то! Он должен ей сказать что-нибудь значительное, умное... даже особенное!

- Мариам, идемте танцевать! - К Керимовой подошел, уже притопывая от нетерпения, черноволосый парень с тонкими, как веревочки, усиками. - Простите, - с извиняющейся улыбкой кивнул он головой студенту.

Синицкий остался один. Танец кончился, затем начался другой, третий, а Мариам все еще не возвращалась...

"Ну и не надо! - обиделся Синицкий и решил выйти в сад, чтобы там в тишине, как говорится, собраться с мыслями. - До чего же все это глупо получилось... Трус несчастный! Разиня! - корил он себя. - Что она теперь обо мне подумает? Стоит взрослый парень - студент московский - и глазами хлопает..."

Медленно, еле переступая ногами, Синицкий спускался по лестнице. Издалека доносилась музыка. Два больших, ослепительно белых, светящихся шара у выхода снова напомнили о плавучей мине.

Он долго смотрел на них. Голова все еще кружилась от вина. Нет, он ничего не может понять... Неужели все это только показалось? Почему ему никто не верит?..