Альфред Ван Вогт - Галактика М-33, туманность Андромеды

Тьма не останавливала людей. «Космическая гончая» припала к обширному плато, где были залежи железа. Все ее иллюминаторы излучали свет. Массивные осветительные приборы освещали ряды машин, что пережевывали своими челюстями поверхность планеты. Когда работы только начались, руду «скармливали» единственной обрабатывающей машине, и она превращала ее в металл, который передавала производственным машинам, а те превращали его в космические торпеды, выпуская по одной каждую минуту. Торпеды тут же отправляли в космос.

К рассвету следующего дня производственные машины стали промышленными. Они производили секции металлообрабатывающих машин, а роботы каждое новое сооружение снабжали металлом. Вскоре уже сотни, а потом и тысячи таких машин производили эти темные, тонкостенные торпеды. Все больше их уносилось в царящую вокруг ночь, насыщая радиацией каждый дюйм газообразной субстанции. Тридцать тысяч лет будут эти торпеды рассыпать свои смертоносные атомы. И при этом они были рассчитаны так, чтобы никогда не упасть ни на одну планету или солнце и вечно оставаться в гравитационном поле этой галактики.

Когда медленно поднимавшаяся красная заря второго утра осветила горизонт, инженер Пеннон доложил по «Всеобщему вызову»:

— Теперь мы выпускаем девять тысяч торпед в секунду. Полагаю, что завершение работ мы вполне можем возложить на сами машины. Я установил вокруг планеты защитный экран на случай нападения. Обнаружено еще с сотню железных планет, и наш громадный «друг» скоро ощутит пустоту в своих жизненно важных центрах. А нам пора в путь.

Спустя несколько месяцев они решили, что направятся к созвездию NGC9-50437. Астроном Лестер так объяснил причину этого выбора:

— Созвездие находится на расстоянии в девятьсот миллионов световых лет отсюда. Если наш «газообразный разум» последует за нами, он растеряет всю свою энергию в необъятности пространства.

Он сел, и слова сразу попросил Гроувнор.

— Я уверен, — начал он, — что все прекрасно понимают, что мы вовсе не собираемся лететь в столь отдаленную звездную систему. Этот путь занял бы столетия, а то и тысячелетия. Наша цель — выпроводить эту враждебную форму жизни туда, где она погибнет от голода и откуда нет возврата. Мы сможем определить, следует ли за нами это существо, по воздействию на нас его мыслей. И мы сразу же определим, что оно мертво, когда это прекратится.

Все так и случилось.

Шло время. Переступив порог своей аудитории, Гроувнор увидел, что слушателей снова поприбавилось. Были заняты все места, принесли стулья и из соседней комнаты. Он приступил к вечерней лекции.

— Проблемы, которыми занимается некзиализм, это проблемы всеобъемлющие. Человек изучал живую и неживую материю не только отдельно одну от другой, но и разными научными методами. И хотя он произносит слова о целостности природы, ведет он себя так, как если бы единая, вечно изменяющаяся Вселенная состояла из многих, по-разному функционирующих частей. Методика, о которой мы сегодня поговорим… — он вдруг замолк, его взгляд упал на знакомую фигуру, расположившуюся в дальнем конце аудитории, — покажет нам, как можно преодолеть это несоответствие реальности и представления человека о ней.

Он продолжал свою лекцию, а в глубине помещения Кент делал свои первые записи по некзиализму.

И как маленький островок человеческой цивилизации, экспедиционный корабль «Космическая гончая» летел, все увеличивая скорость, сквозь тьму пространства, которому не было конца.

И не было начала.