Филип Фармер - Ловец душ

— Просто приезжай. — Он выждал, чтобы удостовериться, не хочет ли она сообщить еще что-нибудь, но она только попрощалась, и экран погас.

ГЛАВА 8

Добравшись до отеля, Патриция вновь позвонила Карфаксу. Он назвал ей кодовое слово, отпирающее его дверь.

Ужин, заказанный для нее, до сих пор не доставили. Шефповар извинился: мол, ужин был погружен на механическую «черепашку» и добрался аж до лифта. Ч'ам «черепашка» сломалась, и ею занялись гостиничные техники. Свободных «черепашек» в его распоряжении нет, но ужин будет доставлен не позже чем через полчаса, даже если ему придется принести его лично.

Из динамика послышался голос Патриции, произносящей кодовое слово, и дверь открылась. Патриция очень мило выглядела в своей «нине» — наряде, состоявшем из очень короткой юбочки и жесткого треугольного щитка, свободно свисающего с шеи на грудь. Обе детали костюма выглядели словно сплетенные из травы, хотя в действительности были пластиковыми. Точно такой наряд носила Белая Богиня Изага, она же Нина Т., в телесериале "Торговец Хорн". Карфакс был одет в стиле "исследователь джунглей", только без пробкового шлема. Патриция села очень осторожно, поскольку под юбкой у нее ничего не было. Ей приходилось следить и за тем, чтобы не наклоняться низко и не поворачиваться слишком резко, иначе обнажились бы груди. Карфакс находил ее скромность смехотворной: ведь, на пляже она загорала голышом. Но правила приличия в отношении одежды никогда не отличались разумностью, хотя каждое из них в отдельности вроде бы имело смысл.

Патриция не выглядела смущенной, хотя наверняка отдавала себе отчет, как мало на ней надето и как ненадежно застегнуто это немногое. Карфакс был не способен не думать об этом: он никогда не мог сдержать возбуждения при виде хорошенькой девушки в мини-юбке. Так что он прожил долгие годы в состоянии сплошного сексуального возбуждения.

Однако Патриция — его двоюродная сестра, и мысль об этом должна охладить его пыл. Должна, подумалось ему, однако не охлаждает. Особенно если учесть, что табу на инцест неуклонно отмирало в течение последних пятнадцати лет.

Лучше бы ему об этом не думать. С тем же успехом можно посоветовать морю не обращать внимания на притяжение луны.

Она закурила сигарету, затянулась несколько раз и посмотрела на Карфакса сквозь дымовую завесу.

— Не хочешь рассказать, что произошло у Вестерна?

Он рассказал ей все, что считал стоящим упоминания. По окончании рассказа он понял, что рассердил ее. Длинные медлительные затяжки сменились быстрыми, короткими. Но он ошибался. Ни Вестерн, ни он сам не были объектами ее гнева.

— Ну зачем он солгал о своем изобретении? — воскликнула она. — Зачем? Да что с ним стряслось? Неужели он даже мертвый не может постоять за себя?

— Не понимаю, — растерялся Карфакс. — Да он всегда был мягкотелым! Попросту бесхребетным!

Он был готов сделать что угодно, лишь бы на него не сердились. Не выносил чужого гнева. Стоило мне только скорчить зверскую рожу, и я тут же добивалась своего! Мне было легко заполучить желаемое — кроме одной вещи, которую я так хотела и все равно не могла добиться!

Книги полны описаний женщин, которых гнев делает только прекраснее. Патриция была определенно не из их числа.

Стервоза в запале, подумалось Карфаксу.

— И чего же ты так хотела и не смогла добиться? — спросил он, ибо Патриция явно ожидала этого вопроса.

— А ты как думаешь?

— Ты хотела, чтобы он оказал сопротивление.

Она сперва удивилась, а потом обрадовалась: — Ты очень проницателен. Мне это нравится.

— Чтобы понять такое, большого ума не нужно, — возразил он и наклонился вперед. — Честно говоря, Патриция, патологический страх твоего отца перед гневом не имеет значения. Теперь-то у него нет причин для лжи. Он мертв, и никто на свете не может причинить ему зло, и он, конечно, хотел бы прославить себя изобретением МЕДИУМа. Если только…

— Если только?..

— Вот я и опять говорю так, словно это создание и впрямь твой отец, улыбнулся он. — Трудно, однако, удержаться от мысли, что это и в самом деле покойники.

— Гордон, я не желаю спорить с тобой об этом. Я знаю, что папа изобрел машину для разговора с умершими, и это в самом деле умершие! Мне противно соглашаться с Вестерном, ведь он убил моего отца. Но когда он говорит, для чего предназначен МЕДИУМ, он прав! И ты сам сказал, что голос был папин. Интересно, не обладает ли Вестерн большей властью, чем хочет признать. Я имею в виду, что он, возможно, не только говорит с мертвыми и встречается с ними, но и может каким-то образом их контролировать. Причинять боль тем, кто ему не подчиняется.

— Каким образом?

— Откуда я знаю? — сердито спросила она. — Ты мне говорил, что на них воздействует энергия. Может, он поливает их энергией, и им больно.

— А может быть…

— Да?

Она наклонилась, чтобы, затушить сигарету, и треугольный щит отъехал в сторону. У нее были красивые полные груди, не слишком большие и не слишком маленькие — совсем как у незадачливой Эдвины Бут в первоначальной версии "Торговца Хорна".

— Мои рассуждения бездоказательны. Но, может быть, Вестерн пообещал что-то твоему отцу, и поэтому он солгал.

— Зачем ему лгать? — спросила она. Ее смягчившееся было лицо вновь исказилось.

— Не знаю, — пожал плечами Карфакс. — Может, Вестерн обманывает твоего отца — например, сулит возможность покинуть место, где он находится. Если это и есть загробная жизнь, на рай она не похожа. Да что я такое говорю! Опять я о них как о покойниках.

— А чем тебе эта мысль так не нравится?

— Только не играй со мной в психиатра, — предостерег он.

Она немного помолчала, потом открыла рот, но тут же закрыла: из дверного динамика раздались три коротких свистка.

Карфакс встал, подошел к двери, посмотрел в глазок и произнес кодовое слово, отпирающее дверь. В комнату вкатилась куполообразная «черепашка». По приказу Карфакса она остановилась, и купол откинулся. Карфакс вынул поднос с кружками и тарелками и велел «черепашке» удалиться. Распахнулась дверь, и «черепашка» укатилась. Патриция так накинулась на еду, словно несколько дней не ела. У Карфакса от этого зрелища разыгрался аппетит, и он помог ей съесть все блюда и столовые приборы, кроме ложечки. Гостиничная прислуга позабыла наполнить заново бутылочку с растворителем, и на ложечку его не хватило.

— Все равно она вишневая, — заметил он, поворачивая ложечку, чтобы разглядеть на просвет буквы на ее черенке. — Никогда не любил синтетическую вишню. Хотя домашний вишневый пирог мне нравится.