Игорь Забелин - Пояс жизни

- Давай айран пить.

Виктор выпил освежающее кислое молоко и съел лепешку. Уйти сразу после обеда было неудобно, и он решил дождаться, когда тувинцы приступят к работе. Неловкое положение, в которое он попал, раздражало его. Он думал, что все сложилось как-то неожиданно и странно. В век могучей техники, когда спутники вращаются вокруг Земли, атомоходы бороздят океаны, а звездные корабли готовятся вновь уйти в межпланетные пространства, ему, Виктору, приходится долбить киркой породу на заброшенном руднике! Уж нет ли тут какого-нибудь подвоха? И рабочие ведут себя как-то подозрительно...

Виктор так и не успел ничего решить. Таклама сказал "ча", и они поднялись. Виктор тоже встал и вдруг, несмотря на все свои рассуждения, несмотря на совершенно ясное приказание Травина работать полдня, он понял, что не может уйти, что в глазах Такламы и Паира это будет бегством. "Какое мне дело до них? Пусть думают что хотят!", - зло подумал Виктор, но все-таки никуда не пошел. Он лгал себе - ему было до них дело и он дорожил их благожелательным отношением, потому что заслужил его собственным горбом. Пусть летают звездные корабли и спутники, пусть плавают атомоходы, вгрызаются в землю термобуры, сверхмощные экскаваторы. Но разве не самое ценное в жизни - вот такие хорошие человеческие отношения?

Виктор трудился честно, не жалея сил, но к концу дня все-таки сильно отстал от тувинцев...

Вечером он и не вспомнил о вчерашних страхах, наскоро обмыл соленое, пахнущее потом тело в ручье, наспех перекусил и замертво повалился на топчан.

Проснулся он поздно. Тело ломило, на ладонях вздулись волдыри.

После завтрака Виктор перебинтовал себе руки и вышел из избы. "А что если Таклама и Паир, не заходя за мной, пошли работать?" - подумал он.

Таклама и Паир действительно работали. Виктор показал им перебинтованные руки, и они сочувственно поцокали языками. Потом Таклама что-то сказал, они оба засмеялись и взялись за лопаты, не обращая больше внимания на Виктора.

"Надо мной смеются!" - подумал он. Ему вдруг стало жарко, и два взаимоисключающих желания с одинаковой силой вспыхнули в нем: вскочить и уйти или схватить кайло и доказать им, что он может работать. Сбросив куртку, Виктор взял кайло. Таклама и Паир, не переставая работать, следили за ним...

Виктор не смог бы сказать, на какой день, - четвертый пятый или шестой, - он обрел новые силы. Но он обрел их и однажды заметил, что не так уж сильно отстает от рабочих. В тот день они пригласили его к себе и угостили соленым кок-чаем с молоком, тарой и каймаком - сливками с топленого молока.

Тувинцы жили неподалеку от обогатительной фабрики, и Виктор не раз заходил к ним. Он больше не боялся тайги и не казался самому себе беспомощным. Вместе с твердыми бугорками мозолей на ладонях к нему пришла уверенность в собственных силах.

Однажды под вечер дали затянуло серой пасмурью, а низкие дымные облака, цепляясь за вершины сопок, наползли на рудник. Начал накрапывать дождичек. Был он таким мелким и тихим, что Виктор сперва заметил коричневатые крапинки на посветлевшей сухой земле и только потом почувствовал его нежное ласковое прикосновение. Через час дождик немного разошелся, зашелестел, зашевелился в кедрах, во мху... Из-за дождя стемнело быстрее, чем обычно.

Виктор, минуя старые выработки, шел от магистральной канавы к своему жилищу, когда неожиданно услышал доносившуюся откуда-то издалека, из-под горы песню.

Ошибиться было невозможно, он тотчас узнал голос: Светлана!

В эти дни Виктор много думал о ней, и ему очень хотелось, чтобы Светлана увидела, как он работает. Иногда он злился, что не может совладать с собой и думает об этой девчонке. Светлана была неведомо где, а он слышал ее голос, видел улыбку...

Виктор поборол в себе желание броситься навстречу и спрятался за кедром. Он не знал, зачем так сделал, но был рад, что Дерюгин и Светлана проехали мимо, не заметив его.

Виктор видел, как они скрылись за поворотом, слышал, как спрыгнули с коней и распахнули тугую дверь в его жилище.

Потом Виктор спустился, но не к дому, а к ручью. Дождь кончился так же незаметно, как и начался; в просветах между облаками показались первые бледные звезды. Виктор разделся и вошел в воду; он намылил шею, руки и мылся долго, тщательно. Обычно ледяная вода заставляла его подпрыгивать, ежиться, фыркать, но сейчас он все проделывал спокойно, тихо, словно тело утратило всякую чувствительность к холоду.

Когда Виктор подошел к дому, в окнах горел свет, и он заглянул в окно.

Светлана и Дерюгин сидели рядом, и Дерюгин что-то говорил, - должно быть, ласковое и теплое. Так по крайней мере заключил Виктор по выражению его лица; Светлана слушала, улыбалась, но сама то и дело поглядывала на дверь.

"Боится, что я войду, - подумал Виктор. - Влюбленные!" Что ж, он не будет мешать... Вся усталость, когда-либо испытанная им в жизни, стекла в ноги; тяжелые, противно подгибающиеся, они почти не слушались, когда он, спотыкаясь, торопливо уходил в темноту. Миновав последние постройки, он полез в гору, продираясь сквозь ветви кедров и лиственниц, оступаясь в колдобины. Ему даже не пришло в голову защитить лицо от жгучих уколов хвои, и лишь позднее он ощутил, как саднит исцарапанную кожу. Устав, он упал грудью на землю и долго лежал так.

Тучи разогнало, но была пора новолуния, и ночи стояли темные. Тоненький, бледный месяц с трудом выбрался из-за далеких гор и по неопытности запутался в ветвях дальних лиственниц.

Но потом он выскользнул из ветвей на простор звездного неба, и звезды нехотя посторонились, уступая ему дорогу. Теперь было видно, что к повернутым на север острым рожкам месяца припаян тоненький серебряный обруч, и месяц стал похож на акробата, катящегося по небу в серебряном колесе.

Виктор смотрел на месяц, на светлые точки звезд. Там, на Луне, уже побывали Батыгин и Джефферс. Он тотчас представил себе светящийся шар Земли, черные космические пространства и множество других светящихся и несветящихся шаров, летающих там. И представил себя, Виктора Строганова, на звездолете парящим между планетами... Но что же общего между его столь жалким положением и покорением космоса?.. Будущий покоритель космических пространств лежит, словно придавленный к земле, поверженный - и почему? потому что девчонка влюбилась в другого парня, а не в него! Смешно! Виктор попытался засмеяться, но не смог.

И все-таки он встал и сказал себе: "Главное - полететь с Батыгиным".

Он давно слышал крики Светланы и Дерюгина и теперь отозвался.

Первой встретила его Светлана.

- Где же ты пропадал? - тихо спросила она. - Я... мы ждали тебя! - и тотчас, отпрянув, громко крикнула: - Юра, вот он! А мы-то боялись, что с ним случилось что-нибудь.