Уильям Моррисон - Рассказы

— Так, значит, они на свободе? — я задумчиво ощупал свои волосы. Что ж, это не было неожиданностью. — Их много?

Он пожал плечами.

— Не знаю. Когда в Австралии выпустили первую партию кроликов, разве можно было сказать, сколько их будет поколений через двадцать?

Я присвистнул. Минни просунула голову в дверь и хихикнула. Я отмахнулся от неё.

— Вот ей бы твои демоны пригодились, — заметил я. — Иногда я думаю, что она держится слишком молодо для женщины, которой стукнуло не меньше шестидесяти.

Греко захохотал сумасшедшим смехом.

— Минни? Она работает у меня год. Когда я её нанимал, ей было восемьдесят пять!

— Не могу поверить!

— Тогда начинай тренироваться.

Это было трудно, очень трудно. Но я поверил. И теперь речь шла уже не о миллионе долларов в год.

Теперь меня подгоняла мысль, что мне придётся кончить свои дни беззубым пищащим младенцем — а то и похуже! Чтобы предотвратить это, я готов был заставлять свои мозги работать до изнурения.

Первым делом надо было учиться — выучить всё о так называемых «странных частицах». Вы о них когда-нибудь слыхали? Это не мой термин — так их называют физики. Позитроны. Нейтрино. Пи-мезоны и мю-мезоны, плюс и минус, лямбда-частицы, К-мезоны — положительные и отрицательные, антипротоны, антинейтрино, сигма-частицы — положительные, отрицательные, нейтральные, ну и ещё…

Ладно. Хватит и этого. Однако физика порядочно продвинулась с тех пор, когда я прогуливал лекции в Огле-могле. И появилось много нового, что нужно было постичь.

Дело в том, что некоторые из этих «странных частиц» оказались куда более странными, чем думало большинство физиков. Некоторые из них в определённых комбинациях и были «демонами» Греко.

Мы покупали животных — мышей, кроликов, морских свинок, даже собак. Мы заражали молодые особи теми демонами, которые сидели в нас самих. Это было просто, до ужаса просто: нам нужно было всего лишь несколько раз потрогать их. А затем мы наблюдали, что получается.

Они умирали. Умирали от помолодения.

Тот или иной жизненно важный орган регрессировал до эмбрионального состояния, и зверьки умирали — той же смертью, какой должны были умереть мы с Греко, если не найдём противоядия. Такой же смертью, какая грозила всему миру. Было ли это лучше, чем возвращение в эмбриональное состояние, а потом и в безжизненную зародышевую клетку? Этого я не мог решить. Всё равно — умирать; когда эмбриональному сердцу или печени приходится обслуживать взрослый организм, результат может быть только один — смерть.

Но и после смерти демоны продолжали действовать. Собака, которую мы кормили останками морских свинок, последовала за ними в небытие за какие-то несколько недель.

Интересным случаем была Минни.

Энергия, с которой она исполняла свои обязанности, возрастала день от дня, и провалиться мне на месте, если однажды за спиной Греко я не поймал на себе её взгляд, отдававший Мэрилин Монро.

— Может быть, мы её уволим? — спросил я у Эль Греко, рассказав ему об этом.

— За что?

— Она мешает работе!

— Эта работа и так ни черта не стоит, — сказал он угрюмо. — У нас ничего не получается, Вирджи. Если бы ещё процесс развивался равномерно, в предсказуемом темпе. Но посмотри на неё. Она набирает скорость! Она сбросила пять лет за последние две недели.

— Ну, ей это не повредит, — сказал я сердито.

Он пожал плечами.

— В зависимости от того — где. Её нос? Он стал маленьким, как у пятнадцатилетней девочки. Волосы на лице? Они почти исчезли. Кожа? Ну, я полагаю, слишком молодой кожи не существует, не говоря, конечно, об оболочке зародыша, но… Погоди-ка!

Он уставился в открытую дверь.

Там стояла Минни и хихикала.

— Пойдите сюда! — скомандовал он громовым голосом. — Пойдите сюда, слышите! Вирджи, смотри на её нос!

Я посмотрел.

— Брр! — сказал я про себя.

— Да нет же! — закричал Греко. — Вирджи, разве ты не видишь её носа?

— Что за чушь. Конечно, я его видел. Длинный, крючковатый.

И тут я действительно увидел.

— Он удлинился! — прошептал я.

— Правильно, милый! Правильно! По крайней мере один изгиб восстановился. Видишь, Вирджи?

Я кивнул.

— Она… Она снова начинает стареть.

— Лучше! Гораздо лучше, — торжествовал он. — Это быстрее нормального старения, Вирджи. Значит, существуют и демоны, вызывающие старение!

Луч надежды!

Но он тут же погас. Конечно, Грек прав, но что толку было от его правоты!

Демоны старения действительно существовали. Мы изолировали их в некоторых из наших подопытных животных. До этого нам пришлось долго уламывать Минни, но в конце концов она согласилась и стояла смирно, пока Греко, ужасно ругаясь, брал у неё биопсию; Минни это совсем не нравилось и только вознаграждение в сто долларов смягчило её упрямство. Твёрдая углекислота заморозила кожу на её носу, а потом Греко скальпелем отделил тонкий лоскуток ткани от самого кончика. Грек немного поколдовал над лоскутком и к концу дня мы испытали его действие на некоторых мышах.

Мыши умерли.

Что ж, в некотором отношении опыт можно было назвать удачным: они умерли от старости. Но ведь всё-таки умерли. Действие препарата сказалось только через три дня, но зато оно было очень эффектным. Вначале это были молодые мыши, в полном расцвете мышиной силы. Когда же за них принялись новые демоны, они мгновенно стали дряхлыми и облезлыми — похожими на старых бездомных бродяг из Бауэри [район нью-йоркских трущоб], над которыми сказочная фея махнула по ошибке не той палочкой. А через два дня они были мертвы.

— Я считаю, что мы кое-чего добились, — задумчиво сказал Греко.

Но я этого не считал, и был прав. Смерть — это смерть. Мы могли убивать животных, делая их слишком молодыми. Мы могли убивать животных, делая их слишком старыми. Но сохранить их жизнь, раз уж демоны вселились в них, мы не могли.

У Греко появилась идея смешать оба вида демонов! Взять какое-нибудь животное, в котором уже есть демоны омоложения, и добавить к ним демонов, работающих в обратном направлении.

Одно время казалось, что из его идеи выйдет толк, — но только одно время. Недели через две та или другая разновидность демонов обязательно брала верх. И животные умирали.

С мышами это происходило быстро, с людьми — медленнее. Минни ещё жила, однако её нос становился всё длиннее и на лице опять появилась растительность. Однако цвет лица у неё стал прекрасным, а сгорбленная спина выпрямилась.

И тогда впервые за всё время мы начали читать газеты.

«Странная эпидемия в Элджине!» — вопила «Чикаго трибюн», а дальше описывалось, что в пригородах Элджина в Иллинойсе свирепствует неизвестная доныне болезнь, симптомом которой было помолодение.