Клиффорд Саймак - Туда и обратно

— Это моя работа.

— Друг или враг?

— Друг, — ответила она.

Он повернул голову и внимательно посмотрел на нее. Девушка сгорбилась на сиденье, и была маленькой девчонкой… только на ней не было передничка и она не нервничала.

— Не думаю, что есть смысл вас расспрашивать.

Она покачала головой.

— А если бы я начал, вы бы, наверное, мне солгали.

— Если бы я захотела.

— Я мог бы выбить из вас правду.

— Могли бы, но не сделаете этого. Понимаете, Аш, я вас очень хорошо знаю.

— Вы меня только вчера встретили.

— Да, это так, но я изучала вас двадцать лет.

Саттон захохотал.

— Вы обо мне вовсе не думали. Вы просто…

— Я. Аш…

— Да?

— Я думаю, что вы замечательный.

Он бросил на нее быстрый взгляд. Ева все время сидела в углу сиденья, и ветер перебирал пряди ее волос, тело ее было мягким, лицо светилось.

«И все же, — подумал Ашер, — и все же…»

— Это очень мило с вашей стороны. Я мог бы вас за это поцеловать?

— Вы можете поцеловать меня, Аш, когда захотите.

Удивившись на секунду, он притормозил машину и поцеловал ее.

12

Сундук прибыл утром, когда Саттон заканчивал завтрак.

Сундук был стар и потрепан, древняя обивка из сыромятной кожи висела клочьями, обнажая скелет из испорченной стали, тут и там покрытой ржавчиной. Ключ оказался в замке, и ремни крепления были развязаны. Мыши совсем съели кожу на одном конце.

Саттон вспомнил его: это тот самый сундук, который стоял в дальнем углу чердака еще во время его детства, и мальчишкой он ходил туда играть, когда лил дождь.

Саттон аккуратно взял сложенный номер «Галактик Пресс», который принесли за завтраком, и развернул его.

Статья, которую он искал, была на первой странице, третьим пунктом в колонке известий Земли:

«Мистер Джефри Бентон убит прошлой ночью на неофициальной дуэли в одном из центров развлечений в районе университета. Победителем оказался Ашер Саттон, только вчера возвратившийся из полета к 61 Лебедя».

Последнее предложение было самым позорным из того, что можно было написать о дуэлянте:

«Мистер Бентон выстрелил первым и промахнулся».

Саттон снова сложил газету и положил ее на стол. Он зажег сигарету.

«Я думал, что погибну, — сказал он себе, — я никогда раньше не стрелял из такого оружия… едва знал, что такое существует, хотя читал о нем. Но я не интересовался дуэлями, а только дуэлянты, коллекционеры и антиквары знают о древнем оружии. Конечно, не я на самом деле убил его, Бентон сделал это сам».

Если бы он не промахнулся, а причины промахнуться у него не было, статья читалась бы совсем по-другому:

«Мистер Ашер Саттон убит прошлой ночью на дуэли…»

Саттону вспомнились и вчерашние слова девушки: «Мы устроим славный вечерок. (А она могла об этом знать!) Мы поужинаем и организуем приятный вечерок, и Джефри Бентон убьет тебя в ДОМЕ ЗАГА».

«Да, — подумал Аш, — она могла знать. Она знает слишком много. Например, о ловушках-шпионах в моей комнате. И о ком-то, кто заставил Бентона вызвать меня и попытаться убить. Она ответила «друг», когда я спросил ее «друг» или «враг». Но слово легко произнести, и невозможно узнать, правдиво ли оно.

Девушка сказала, что изучала меня двадцать лет, это, конечно, ложь, потому что двадцать лет назад я отправился к 61 Лебедя, и ни для кого, ровным счетом ни для кого на Земле я не представлял особого интереса. Просто шестеренка огромной машины. И до сих пор моя жизнь важна только для меня и для осуществления той великой идеи, о которой ни один человек на этой планете не может ничего знать. Даже если рукопись сфотографирована — это не имеет значения, так как прочесть ее никто не сумеет.

Она сказала «друг» и знала, что Бентона заставили вызвать меня и убить, но позвала меня и назначила сражение за обедом.

Слова-то произносить легко. Но, кроме слов, существуют и другие вещи, которые не так легко исказить, сделать правдоподобными. Например, ее губы были такими нежными под моими губами, а кончики пальцев так ласково скользили вдоль моей щеки.

Он ткнул сигарету в пепельницу, поднялся и подошел к сундуку. Замок заржавел, и ключ повертывался с трудом, но в конце концов он открыл его и поднял крышку.

Сундук был наполовину заполнен очень аккуратно сложенными бумагами. Глядя на них, Саттон хмыкнул. Бастер оказался довольно методичным. Ну да, если уж на то пошло, все роботы методичны. Такова их природа. Методичны… и что там Херкимер сказал? Упрямы вот что. Методичны и упрямы.

Саттон присел на корточки около сундука и осмотрел его содержимое. Старые письма, аккуратно связанные в пачки. Его старая тетрадка времен колледжа. Связки скрепленных вместе документов, которые, вне всякого сомнения, устарели. Альбом для наклеивания с лежащими в беспорядке вырезками, которые так и не были никогда приклеены. Наполовину заполненный альбом с дешевой коллекцией марок.

Саттон откинулся на пятки и стал любовно перевертывать страницы альбома, чувствуя, как возвращается детство. Марки дешевые, потому что у него не было денег купить получше… Марки кричащие — они его притягивали. Большинство в плачевном состоянии, но было время, когда они казались чудесными.

Мрачное сумасшествие, вспомнил он, продолжалось два года, самое большее три. Он сидел над каталогами, заключал сделки, покупал дешевые пакеты, научился странному жаргону этого хобби: перфорированные, неперфорированные, тени, водяные знаки, глубокая печать…

Ашер тихо улыбнулся, вспоминая то счастье. Были такие марки, которые он хотел, но никогда не мог купить, и он изучал их изображение до тех пор, пока не узнавал каждую наизусть. Он поднял голову и уперся взглядом в стену, пытаясь вспомнить, на что некоторые из них похожи. Но воспоминания не приходили. То, что было когда-то самым важным, оказалось похороненным под более чем пятьюдесятью годами других, более важных дел.

Он отложил альбом в сторону и снова принялся за сундук.

Еще тетради и письма. Отдельные вырезки. Странно выглядевший гаечный ключ. Хорошо обглоданная кость, которая, наверное, когда-нибудь была собственностью и утешением какой-нибудь горячо любимой, а сейчас забытой семейной собаки.

«Мусор, — подумал Саттон. — Бастер мог сэкономить кучу времени, если бы просто сжег это».

Пара старых газет. Вымпел. Объемистое письмо, которое никогда не было распечатано.

Саттон бросил его сверху на остальной мусор, который он вынул из сундука, потом помедлил, протянул руку и взял его.

Марка выглядела странно, особенно поражал ее цвет.