Кэролайн Черри - Иноземец

Манадги присел, зажав руки между коленями, и подождал — он надеялся, что существо знает, как себе помочь. Да, в эту минуту оно вряд ли кого-нибудь напугало бы, оно, похоже, задыхается, словно жизни его угрожает неотвратимая опасность… Он вытащил свою флягу с водой и протянул существу, надеясь, что вода поможет.

Лунный человек глянул на него страдающим взглядом, потом открыл флягу и вылил немного воды себе в ладонь — наверное, хочет убедиться, что это действительно вода, подумал Манадги, — а потом обтер себе лицо мокрой рукой. Затем налил еще немного в окровавленную ладонь и выпил глоток. Кажется, это помогло ему унять кашель.

Но тут же, едва пришло в норму дыхание, лунный человек снова забормотал — вот странное создание!

Не уродливое, не страшное существо, решил Манадги, вот только эта кровь, размазанная по бледному лицу. Не страшное — но настолько странное, что его мутило при одной мысли, что надо прикоснуться к нему — или когда-нибудь снова воспользоваться своей флягой… но все равно ему было очень совестно, что он причинил вред этому созданию — только кто же мог знать, какое оно слабое…

Тем не менее, насколько он понимал, ассоциаты[6] лунного человека пустили по следу одно из заводных чудовищ.

— Встань, — сказал Манадги, используя точно то же слово, что и раньше. — Встань!

Лунный человек немедленно попытался сделать то, о чем его просили, и показывать жестом не потребовалось, значит, существо действительно поняло это слово. Он поднялся на ноги, сунув флягу под мышку, словно хотел оставить ее себе, и снова все время говорил на ходу — только теперь тонким, неуверенным голосом, без всякой твердости.

Они миновали поваленный камень праматери. Оставили позади ободранную догола землю и пошли по участку, заросшему густой травой с мелкими колючками, которая цеплялась за штаны и заплетала ноги. Дальше, у подножия холма, есть ручей, вспомнил Манадги, по другую сторону крутого откоса, за густыми папоротниками, тот самый ручей со сброшенным в воду плоским камнем. Вот это ему и нужно было — холодный, чистый ручей и возможность передохнуть немного в хорошо укрытом месте, куда заводная машина так просто не доберется.

— Осторожно! — предупредил он существо, потянув за синий рукав, и оно оглянулось на него, бледное, с окровавленным и испуганным лицом — и тут же лунный человек поскользнулся и свалился вниз под грохот камней и треск папоротника.

Свалился — но даже не вскрикнул. Шлепнулся задом наполовину в воду, наполовину на берег, опрокинулся на спину и остался лежать без движения, пока Манадги в страхе и ужасе торопливо съезжал вниз.

Он подумал, уж не переломало это хилое существо кости. Оно лежало тихо и неподвижно, а он мог думать только о том, что если злая судьба нашла способ вмешаться в их встречу, то он, возможно, только что погубил и себя, и айчжи — ему жутко было даже коснуться этого существа, но что другое оставалось делать, кто ему тут поможет?

Манадги за руку и плечо вытащил лунного человека из воды — а тот посмотрел на него странными затуманенными глазами, и все продолжал смотреть, словно испытывал такое же замешательство, как он сам, словно его восприятие своей вселенной было опустошено и разрушено точно так же, как у Манадги.

Тогда он отпустил существо, а оно присело у воды и начало мыть лицо и шею, и кровь стекала в чистую воду, будто предзнаменование событий, которых он так опасался.

Но теперь Манадги ясно понимал, что тащил и гнал это существо с безрассудной и безумной скоростью, оно совершенно лишилось сил, чувствовало себя отчаянно плохо — и все-таки не протестовало.

В целом оно представлялось ему достаточно смелым созданием, и совсем не агрессивным, и проявляло искреннее желание выполнить все, о чем просил Манадги. Он обрадовался, когда увидел, что оно восстановило дыхание и как будто не пострадало слишком сильно от падения. Затем оно посмотрело на него, словно бы ожидая, что сейчас опять придется продолжить эту безумную гонку. Только глазами могло оно спросить, кто он такой, чего хочет и куда они идут, задать все вопросы, которые задал бы любой нормальный человек, так почему бы и ему это не спросить? Разве не спросил бы любой человек, чего от него хотят и почему он должен куда-то идти?

И в самом деле, зачем лунный человек пошел с ним, когда намного безопаснее было бы остаться в этих страшных зданиях, и что он делал один на холме, и зачем ему было убегать от своих, этому странному существу, которое сидело и пересчитывало стебельки травы?

Может быть, Фортуна так велела, а лунный человек чувствовал это и не стал противиться.

А если это так, если это так, то осмелится ли он, Манадги, потерять то, что послал ему в руки благоприятный случай, или рискнуть безопасностью этого существа, заставляя его напрягаться сверх сил?

Он заговорил спокойно, вполголоса, даже осмелился мягко тронуть лунного человека за колено, опустившись рядом с ним на берегу ручья, он старался, чтобы голос звучал тихо и успокаивал:

— Отдохни, отдохни тут, отдышись. Все хорошо. Пей.

Можно предположить, что обычно это существо пьет нормальную воду, а не какую-то эфирную субстанцию. Он согнул ладонь ковшиком, зачерпнул воды из ручья и напился сам, и снова сказал: «Пей», чтобы оно поняло и запомнило это слово — и лунный человек повторил его, пусть нечетко и слабо.

Мало того, глаза человека на мгновение стали ясными, из них исчез испуг (если Манадги правильно оценивал выражение этого лица), они красноречиво говорили об интересе к нему — и даже благодарности.

— Иан, — сказал лунный человек, показывая на себя, и повторил еще раз.

Манадги был почти уверен, что это имя. И назвал собственное имя, повторив жест существа:

— Манадги.

— Иан, — сказал лунный человек и протянул руку, словно ожидая, что тот сделает точно так же.

— Манадги.

Он протянул руку в ответ, готовый показаться дураком, а существо схватило ее и начало энергично трясти.

— Иан, Манадги, — сказало существо, словно испытывало восторг от своего открытия. Они сидели, тряся друг другу руки, как два дурака, одинаково напуганные, одинаково испытывающие облегчение, одинаково смущенные своими различиями.

Манадги не имел представления, каковы у них обычаи и чего они могут ждать. А это существо не имело никакого представления о его обычаях и ожиданиях. Но все равно можно было держать себя цивилизованно, и он считал, что вполне правильно быть любезным с таким существом, сколь ни странно оно, — может быть даже, пришла ему в голову поразительная мысль, установить отношения ассоциации с их определенно могущественным сообществом, обладающим неизвестной силой, с существами, искусными в самых удивительных делах.