Эрик Рассел - Ниточка к сердцу

– Сочувствую, но с этим все кончено.

"Tрррах!" - снова заработали ракеты. Меня швырнуло назад, а его скрючило, как будто от боли в животе. Там, в носовой рубке, кто-то - или Мак-Нолти, или Эл Стоу - время от времени запускал двигатели. Никакого смысла в этом я не видел.

– Это зачем? - спросил агроном, разогнувшись.

– Да просто так, ребята балуются, - ответил я.

Сопя от возмущения, он пошел к себе. Типичный эмигрант с Земли - сильный, здоровый и мужественный, - он был не столько встревожен, сколько раздражен.

Полчаса спустя по всему кораблю зажужжал сигнал общего сбора. Это был стояночный сигнал, в полете им никогда не пользовались - по этому сигналу вся команда и все, кто находился на корабле, должны были собраться в рубке. Предстояло что-то небывалое в истории космических полетов - может быть, прощальное слово Мак-Нолти?

Я так и думал, что во время этого последнего обряда председательствовать будет шкипер, и не удивился, увидев его стоящим на небольшом возвышении в углу рубки. Его пухлые губы скорчились в гримасу, но когда вползли марсиане и кто-то из них изобразил, будто увертывается от акулы, гримаса превратилась в некое подобие улыбки. Эл Стоу, который стоял вытянувшись около капитана с ничего не выражающим, как обычно, лицом, посмотрел на этого марсианина, словно сквозь стекло, а потом лениво перевел свои странно светящиеся глаза куда-то в сторону, будто в жизни не видал ничего более нудного. И то сказать, эта шутка с плаванием нам порядком приелась.

– Люди и ведрас, - начал Мак-Нолти ("ведрас" по-марсиански означает "взрослые" - еще одна марсианская шуточка), - я не вижу смысла распространяться о том своеобразном положении, в котором мы находимся.

Вот умел человек выбирать слова! "Своеобразное положение"!

– Мы уже находимся ближе к Солнцу, чем любой корабль за всю историю космических полетов…

– Комических полетов, - с бестактной усмешкой пробормотал Кли Янг.

– Шутки шутить будете позже, - заметил Эл Стоу таким ледяным тоном, что Кли Янг притих. Лицо капитана снова исказила гримаса.

– Мы движемся к Солнцу, - продолжал он, - быстрее, чем когда-либо двигался любой космический корабль. Грубо говоря, у нас примерно один шанс из десяти тысяч.

Он бросил на Кли Янга вызывающий взгляд, но тот совсем затих.

– Тем не менее такой шанс существует, и мы попытаемся им воспользоваться.

Мы уставились на него, не понимая, что он такое придумал. Каждый из нас знал, что развернуться, миновав Солнце, абсолютно невозможно, так же как и повернуть назад, преодолевая его могучее притяжение. Оставалось только нестись вперед и вперед - до тех пор, пока последняя ослепительная вспышка не рассеет по всей округе молекулы, из которых мы состоим.

– Мы предлагаем пройти по кометной орбите, - продолжал Мак-Нолти. - Мы с Элом, и вот астровычислители тоже, - мы считаем, что ничтожная вероятность удачи существует.

Все стало ясно. Это теоретическая штука, которую часто обсуждают математики и астронавигаторы и еще чаще используют в своих рассказах писатели. Но на этот раз все было взаправду. Соль здесь вот в чем: выжать из двигателей все, что можно, набрать огромную скорость и выйти на вытянутую орбиту, как у кометы. Теоретически корабль при этом может проскочить мимо Солнца так быстро, что, как маятник, вылетит далеко на другой конец орбиты. Очень мило, но сможем ли мы это проделать?

– Расчеты показывают, что при нашем нынешнем положении есть небольшой шанс на успех, - сказал Мак-Нолти. - Мощность двигателей достаточная, и горючего хватит, чтобы набрать нужную скорость, взять нужный курс и достаточно долго идти с этой скоростью. Единственное, в чем я серьезно сомневаюсь, - это сможем ли мы выдержать момент максимального приближения к Солнцу.

Он вытер пот, как будто бессознательно подчеркивая трудность предстоявшего нам испытания.

– Будем называть вещи своими именами - нам придется чертовски жарко!

– Мы готовы, капитан, - сказал кто-то, и в рубке послышались возгласы одобрения. Кли Янг встал, взмахнул одновременно четырьмя щупальцами, прося слова, и прочирикал:

– Это идея! Это прекрасно! Я, Кли Янг, от имени своих сопланетников ее поддерживаю. Вероятно, мы все заберемся в холодильник, пока будем пролетать мимо Солнца?

Мак-Нолти кивнул и сказал:

– Все будут находиться в охлаждаемом отсеке и терпеть, сколько можно.

– Вот именно, - сказал Кли. - Конечно. Но мы не можем управлять кораблем, сидя в холодильнике, как сорок порций клубничного мороженого. Кто-то должен быть и в носовой рубке. Чтобы корабль шел по курсу, нужен человек - пока он не изжарится. Так что кому-то придется выступить в роли жаркого.

Он взмахнул щупальцем, упиваясь своим красноречием.

– И поскольку нельзя отрицать, что мы, марсиане, значительно легче переносим повышение температуры, я предлагаю…

– Чепуха! - сказал Мак-Нолти. Но его резкий тон никого не обманул. Марсиане - немножко зануды, но до чего прекрасные ребята!

– Ну, хорошо, - недовольно чирикнул Кли, - а кто же тогда будет котлетой?

– Может быть, я. А может, и нет, - сказал Эл Стоу. Он произнес это как-то странно - как будто он был такой явный кандидат, что только слепой мог этого не видеть.

А ведь он был прав! Он как раз подходил для этого дела. Если кто и мог бы вынести тот жар, который будет вливаться через носовые иллюминаторы, так это был Эл. Он был силен и вынослив. Он мог многое, чего не мог никто из нас. И, в конце концов, он числился запасным пилотом.

Но мне все равно было не по себе. Я представил себе, как он сидит там, впереди, один-одинешенек, и от того, сколько он продержится, зависит наша жизнь, а огненное Солнце протягивает свои пламенеющие пальцы…

– Ты?! - воскликнул Кли, сердито уставив выпуклые глаза на две молчаливые фигуры, громоздившиеся на возвышении. - Ну конечно! Только я собрался поставить тебе мат в четыре хода, как ты придумал этот фокус, чтобы убежать от меня.

– В шесть, - равнодушно возразил Эл. - Меньше чем в шесть ходов у тебя ничего не получится.

– В четыре! - завопил Кли. - И в такой момент ты…

Мак-Нолти не выдержал. Он побагровел, как будто его вот-вот хватит удар, и повернулся к размахивавшему щупальцами Кли.

– Пропадите вы пропадом с вашими проклятыми шахматами! - заревел он. - Все по местам! Приготовиться к разгону! Я дам сигнал общей тревоги, когда нужно будет укрыться, и тогда вы все должны перейти в холодильник.

Он огляделся. Краска понемногу сходила с его лица.

– Все, кроме Эла.

Когда ракеты дали полный ход, все стало совсем как раньше. Двигатели протяжно ревели, и мы неслись вперед, волоча за собой хвост грома. Внутри корабля становилось все жарче и жарче - влага сверкала на металлических стенах и текла у каждого по спине. Каково было в носовой рубке, я не знал, да и не хотел знать. Марсиане пока чувствовали себя прекрасно - вот когда можно было позавидовать их нелепому устройству!