Ярослав Веров - Завхоз Вселенной

Фархад повесил нос, засопел и вдруг, совсем другим голосом, глухо взмолился:

– Не убивай, Ильич. Аллахом клянусь…

– Убивать мне тебя нельзя. А жаль. Евреи из страны не выпустят, или в Иордании перехватят через их полицию, как преступников. Нам криминал ни к чему. Но я в этих краях ещё буду. Сосчитаемся.

– Ты знаешь, я никогда…

– Все когда-то никогда. А потом… Понимаешь, какое дело, инфа серьёзная прошла из Москвы. Заложили нас соратнички. На таможне еврейской как-то легко пропустили, как-то без проблем нас за туристов принимают. Пасут нас, братец. Так что, и к тебе придут. Ты поезжай в Газу. Погости у своих палестинских товарищей. Прямо сейчас и поезжай. Мы туда, а ты сюда. Дольше проживешь, дружище Фархад.

Голос Володи, и без того не знавший оттенков жалости или доброжелательности, стал совсем ледяным. Фархад лишь молчал и блымал глазами.

– Всё. Что хотел – сказал. Мы уходим, – попрощался Володя.

Серый широко улыбнулся арабу и крепко хлопнул его по плечу.

На улице Володя счёл нужным пояснить Игорьку:

– На самом деле, он самый надёжный из здешних козлов. У него, по крайней мере, прослушки нет, и не кинется стучать семитским братьям. В Газу, конечно, не поедет. Будет ждать здесь. У него же семья в Америке, не может он опустить бледнолицых так нагло. Хочет проскочить между двух огней. Может, я его и не трону. Лучшего всё равно не найти.

Подкатил потрёпанный форд. Водитель в «арафатке», человек Фархада, молча кивнул – садитесь.

Володя не ошибся. Ближе к вечеру Фархада посетили двое из Моссада. Сперва его долго били, молча. Наконец, спросили, куда поехали русские. Фархад ответил, что к такому-то курду. Спросили, с кем ещё должны встретиться русские. Фархад стал божиться сперва аллахом, затем мамой и детьми, что не знает. Его снова долго били. Злобились: почему, сволочь, не сообщил сразу, куда и к кому направились русские? Почему ждал, когда придут и спросят?

Фархад плевался кровью, стонал и хрипел. На прошание контрразведчики пообещали его кастрировать, если ещё раз такое выкинет. "Знай своё место, свинья арабская", – напутствовали и ушли.

В это время форд уже въезжал в иорданский городок Эз-Зарку. Там, на главной улице располагалась гостиница Камаля, двухэтажное здание. Заведение сонное, об успехах цивилизации в нём говорили лишь стеклянные входные двери, да кондиционеры на окнах.

Володя, перейдя на английский язык, спросил грустного портье в галабии, где хозяин. Портье вяло глянул, и пробормотал нечто невнятное.

– Ты мне это брось, – ответил по-русски Володя и продублировал по-арабски и, наверное, что-то ещё добавил, потому что с портье слетела вялость, а взгляд сделался удивлённым.

Портье поднялся из кресла, поклонился и предложил следовать за ним. Серёга подмигнул Игорьку:

– Видал?

Игорёк кивнул. В этом походе от Игорька ничего не зависело, он по-прежнему ощущал себя туристом: привезли, накормили, поселили; завтра повезут на экскурсию. Едешь, слушаешь музыку в плейере и ни о чём не думаешь. Израильские пейзажи не впечатлили: зелёные холмы, сплошные оливы и апельсиновые рощи, аккуратные, неизменно белые, городки с одинаковыми коттеджами, Иудейские горы и Иудейская пустыня за Иерусалимом – каменистая земля безжизненных холмов и скал.

На иорданской таможне оказался смешливый офицер: разглядывая визитку, которую дал Фархад, спросил вдруг, нет ли шоколадных конфет. И, узнав, что нет, весело посоветовал:

– На обратном пути обязательно везите.

Володя сунул ему бакшиш – пятьдесят долларов, и дело было кончено.

Портье привёл их на второй этаж. Там лежали ковры, воздух был свеж – работали кондиционеры. Перед деревянной с резными излишествами, модными в начале двадцатого века, дверью, сделал знак подождать, а сам вошёл.

Из-за двери они расслышали отчётливо произнесённое «инглези». Затем кто-то, должно быть сам Камаль, загудел густым баритоном. Портье вернулся в коридор и мотнул головой, мол, входите.

Володя сунул ему в руку десять динар.

Камаль оказался грузным дядькой, каких можно сколь угодно много видеть на наших рынках, с той лишь разницей, что этот был дома и чувствовал себя не завоевателем, а хозяином. Он сидел, развалившись в офисном кресле, с гримасой презрения на лице; курил сигару и пускал в потолок дым.

– Хочу снять трехместный люкс, – сказал по-русски Володя. – С видом на горы.

Выражение лица хозяина мгновенно изменилось.

– Э, какие горы, дорогой, – ответил по-русски Камаль. – Люкс выходит на торговую улицу.

– Вот, значит, ты какой, товарищ Камаль, – поздоровался Володя.

Камаль широким жестом указал на стоявшие вдоль стены стулья.

– Холодно в Москве? – спросил он.

– Тепло. Весна.

– Эх, – мечтательно вздохнул Камаль. – Какие у вас шлюхи! Боже мой, какие женщины!

– А сюда, значит, ещё не завезли? – спросил Володя.

Камаль фыркнул.

– Где учился? – продолжил Володя.

– В Ростове, на медика. Я – гинеколог! Большой человек. Но теперь – семейный бизнес, эта гостиница. Какой муж пустит жену к гинекологу-мужчине, а? – Камаль расхохотался. – Хотел жениться на русской. Они все шлюхи у вас. Зря не женился. Я – христианин, я могу жениться на русской. Почему не женился, а? Дурак потому что. Здесь ей к кому бегать? Ни к кому! Дурак!

Камаль хорошенько затянулся сигарой. И отложил её в пепельницу.

– Скажи, весёлый человек Камаль, да? – спросил он Володю. – Тебя как зовут?

– Ильич.

– О, знаю Ильича. Ходил в мавзолей. Сухой лежит, жёлтый. Лежит, а как страну держит! – снова расхохотался Камаль, ему, видно, нравилось шутить на русском языке. – Привёз, что надо?

Володя молча раскрыл портмоне, достал кредитную карточку, положил перед Камалем.

Тот повертел её перед глазами.

– Швейцария. Дрянная страна. Мелкая. Почему не Германия?

– В Германии проблемы. Евро, стагнация и полицейщина в банках.

– У немцев – порядок. Надо знать – какой бакшиш дать. Какой – кому.

– Это твои проблемы.

– О! Русские. Неправильно у вас ведут дела. Что надо от Камаля? Много надо от Камаля или совсем чуть-чуть надо? На кредитке не написано – сколько.

– То, что прилагается к карточке – после дела.

– И не доверяют. Зачем так? Коммунисты доверяли и проверяли! Я – коммунист! Я за социализм и свободный Курдистан! Я турков ненавижу. Я их могу резать, как баранов. Понял?

– Я тоже умею резать, – заметил Володя, и Камаль мигом угомонился.

– Слушай, дорогой, Камаль всё подготовил. Камаль умеет дела делать. Смотри.

Он нехотя выбрался из кресла, подошёл к сейфу, долго сопел над замком. Наконец, достал кинжал в украшенных сканью кожаных ножнах. Широкий и кривой. И сложенный гармошкой лист бумаги.