Кирилл Кудряшов - Холод

Второго удара дверь не выдержала, и тварь, подбадриваемая испуганными криками сторожа, ворвалась внутрь, окутанная клубами снежной трухи. Теперь Тимофеев мог в деталях рассмотреть ее широкую морду с вытянутой вперед челюстью и блестящими в тусклом свете лампочки Ильича длинными клыками.

— Изыди! — в ужасе закричал он, замахиваясь прикладом «Калаша», но зверь, смерив оценивающим взглядом хлипкую фигуру сторожа и зажатое в его руках оружие, вместо того чтобы уйти, сделал молниеносный шаг вперед. Всего один шаг, и зубы буранника сомкнулись на горле сторожа. Предсмертный хрип человека убедил тварь в том, что ожидать сопротивления больше не приходится, и, встряхнув для верности уже мертвое тело, буранник отшвырнул его в угол, словно тряпичную куклу.

Неторопливо оглядев сторожку и не найдя в ней ничего примечательного, тварь вышла на улицу и гортанно заворчала, сообщая остальным что опасности больше нет. Трое буранников ответили утробным ревом, и, отряхнувшись от облепившего их снега, сбежали вниз по склону, к воде, замерев там в тени раскидистой ивы. Четвертый последовал их примеру, секунду спустя присоединившись к товарищам. Буранники ждали прихода поезда. И поезд не заставил себя долго ждать, следуя практически по расписанию…

Время от времени обмениваясь взглядами и низким гортанным ворчанием буранники равнодушно наблюдали за тем, как электричка, в последний момент все же попытавшись затормозить перед поврежденным мостом, но так и не сумев этого сделать, снося металлические переборки и увлекая за собой лавину обломков обрушилась вниз, на лед Бердского залива.

Земля вздрогнула и испуганно загудела, когда махина электропоезда, тащившая за собой десяток вагонов, сошла с рельс и стала бороздить их своим днищем. Мост, еще секунду назад казавшийся таким крепким и надежным, содрогнулся и, не сумев удержать поезд, будто бы раздвинул свои перекрытия, позволяя стальной змее упасть вниз, дабы сохранить хоть часть своего железобетонного тела.

Несколько металлических балок многотонными стрелами понеслись вниз и, пробив лед, ушли под воду, кое где выставив на поверхность свои торцы, словно бы указывая поезду на то, что глубина залива здесь не превышает четырех метров и нырять здесь все же не стоило бы.

Но поезд, потеряв контроль над собственным механическим телом, медленно заваливался вниз, увлекая за собой цепочку вагонов, будто бы и в самом деле собираясь нырнуть. Со звоном и скрежетом локомотив первым сорвался с моста, облегченно вздохнувшего всей своей конструкцией, и как-то совсем по-человечески, «солдатиком» нырнул в воду, проломив толщу льда столь же легко, как человек крошит ледовую корку на осенних лужах.

За грохотом и лязгом железа, за гулом земли и треском льда никто не смог бы услышать вопли насмерть перепуганных людей, которых швыряло по вагонам словно дрова в кузове грузовика. Люди, еще недавно чувствовавшие себя хозяевами положения, в тепле и комфорте несшиеся мимо Обского моря в чреве поезда, в диком ужасе бросались наружу из окон, вышибая их головами тех, кто оказался впереди. Может быть в глубине сознания, затемненного безудержным страхом, каждый из них и понимал, что прыжок с высоты моста из падающего поезда — это верная смерть. Но в любом случае верной смертью было и секундное промедление, чреватое падением с десятиметровой высоты вместе с вагонами, вдруг переставшими быть надежными и проживающими свой век ради того, чтобы служить создавшим их людям.

Хвостовой вагон отчего-то остался на мосту, наполовину свесившись вниз и словно бы в последний момент передумавший оканчивать жизнь самоубийством. Теперь, когда внизу, под мостом, высилась гора покореженного и окровавленного металла, когда стих лязг и скрежет, в общей какофонии звуков можно было разобрать отдельные стоны раненных и зажатых в железных тисках людей, а также крики о помощи тех, кто остался в единственном уцелевшем вагоне, покачивавшемся над пропастью и раздумывая, стоит ли последовать за своими собратьями.

Взгляды четырех буранников были прикованы именно к нему, к хвостовому вагону, из окон которых, обращенных к мосту, уже стали выбираться люди. Обменявшись понимающими взглядами буранники метнулись вверх по почти отвесному склону насыпи с невероятной для существ такого размера быстротой и грацией. Десяток метров, отделявший их от вагона они покрыли в несколько прыжков, делая их практически синхронно, от чего в белесой мгле людям, успевшим выбраться из вагонов, могло показаться что из бурана на них несется желтоватая полутораметровая стена.

Буранники неслись по шпалам, словно не замечая промежутков между ними, и того, что под ними раскинулось поле искореженного и залитого человеческой кровью металла. Их прыжок слился в одно движение, и доли секунды спустя восемь громадных когтистых лап почти одновременно нанесли удар по стене вагона, давая ему дополнительный толчок и лишая возможности выбора. Стальной махине не оставалось ничего иного кроме как обрушиться вниз, подминая под собой выживших…

Шесть человек, четверо мужчин и одна женщина, прижимавшая к груди девочку лет пяти, стояли на путях, с ужасом глядя на замерших перед ними чудовищ. Взгляды буранников скользили по ним, не то оценивая возможности каждого из них, не то выбирая жертву. Короткое ворчание, похожее на равномерный рокот идеально работающего мотора, и все четверо бросились вперед, каждый на свою намеченную жертву. В этом броске чувствовалась четкость и слаженность, умение работать в команде. Как несколько снайперов, засевших в укрытии предварительно выбирают себе цели, чтобы не тратить две пули на одну жертву, так и эти твари посоветовавшись каким-то неведомым человеку способом, распределили цели между собой.

Рослый мужчина, приволакивая поврежденную ногу бросился, было, бежать, но тут же оступился и неминуемо рухнул бы с моста, но челюсти буранника сомкнулись на его плече раньше, чем он успел окончательно потерять равновесие. Тварь сжала челюсти, дробя кости человека словно гидравлическим прессом, а затем, когда человек закричал от боли, вдруг резко выпустила свою жертву… Но только для того, чтобы вцепиться в горло.

Молодой парень в длинном строгом пальто, ухитрившийся даже во время катастрофы не выпустить из рук кожаный портфель, попытался ударить надвигающегося на него буранника этим самым портфелем, но секунду спустя страшный удар когтистой лапы просто смел его с моста. Но он уже не ощущал полета, и не почувствовал, как его тело погрузилось в воду — одним ударом буранник проломил ему череп, будто яичную скорлупу.

Третий даже не пытался бежать — он так и стоял, оторопело глядя на приближающуюся смерть. И смерть пришла. Быстрая и милосердная. Буранник повалил его на шпалы и, прижав к ним всем своим весом, разорвал человеку горло, оросив свою бело-желтую морду алым фонтаном.