Дэвид Вебер - Испытание адом

– Здесь, – продолжила Трумэн, указывая световым лучом, – перед вами боевая единица класса «Сорокопут». Масса этой жестянки составляет двадцать тысяч тонн, а ее внешние особенности, – луч переметнулся от носа к корме, – наверняка уже бросились вам в глаза. Стандартные хвостовые и носовые оконечности отсутствуют по той простой причине, что энергетическое вооружение смонтировано главным образом вот здесь.

Луч указки переместился к заостренному корабельному носу.

– Это устройство, имеющее полтора метра в диаметре, оснащено новейшими гравитационными линзами и представляет собой не обычный лазер, а гразер, примерно такой же, какие устанавливаются на линейных крейсерах класса «Гомер».

Трумэн внимательно следила за реакцией слушателей, и когда Гирман приглушенно охнул, ее это ничуть не удивило. Погонное оружие всегда было самым мощным в арсенале любого корабля, но упомянутый ею гразер имел апертуру на сорок шесть процентов больше, чем у погонных установок, какими оснащалось большинство легких крейсеров, превосходивших «Сорокопут» по тоннажу в добрых шесть раз. В каждой группе новичков кто-нибудь непременно выражал свое изумление возгласом или вздохом – которые Элис, само собой, оставляла без внимания.

– Размещение столь мощного оружия, – продолжила она все тем же лекторским тоном, – стало возможным постольку, поскольку энергетические наступательные средства ЛАКа данным гразером и исчерпываются, ракетное вооружение значительно облегчено, масса импеллерных узлов уменьшена на сорок семь процентов, а численность команды, в сравнении с обычными ЛАКами, сокращена. Экипаж насчитывает всего десять человек, что, соответственно, заметно снижает размеры и вес системы жизнеобеспечения. Ну и, наконец, сказывается отсутствие запаса реакторной массы.

Трумэн выдержала паузу и перехватила недоумевающий взгляд Гирмана. Она промолчала. Лейтенант, покачав головой, все же решился спросить:

– Прошу прощения, мэм, мне показалось, будто вы сказали, что реакторная масса отсутствует....

– Именно так. Разумеется, кроме необходимой для реактивных двигателей, – подтвердила она.

– Но... – Гирман заколебался, но все же задал мучивший его вопрос. – Но как же, в таком случае, работает его термоядерная установка?

– А у него ее нет. «Сорокопут» использует ядерный реактор.

Три пары бровей поползли вверх, и Трумэн едва заметно улыбнулась. После создания надежных термоядерных реакторов человечество отказалось от атомных силовых установок. Помимо того, что реакция синтеза таила в себе меньшую радиационную угрозу, водород являлся несравненно более дешевым и безопасным в обращении топливом, чем расщепляющиеся материалы. Трумэн знала, что неолуддиты, яростные противники технического прогресса со Старой Земли, еще до того как человечество овладело энергией термоядерного синтеза, выступали с остервенелыми нападками на атомные электростанции, объявляя их адскими порождениями и предвестницами скорого Апокалипсиса. Конечно, они поносили любые достижения цивилизации, но по большей части их пафос канул в забвение, а вот негативное отношение к атомной энергетике прочно укоренилось в общественном сознании. Для историков и журналистов оно считалось само собой разумеющимся, к тому же пересматривать оценку устаревшей, давно не применяющейся технологии было просто незачем. Таким образом, для человечества сами понятия «атомный реактор» или «радиоактивные материалы» представлялись чем-то вредным, опасным, но, к счастью, давно забытым.

– Да-да, вы не ослышались, – с усмешкой подтвердила Трумэн. – Именно атомный реактор. Это одно из тех нововведений, которые наш флот позаимствовал у грейсонцев. Из всех миров Альянса только на Грейсоне до сих пор используют реакторы на расщепляющихся материалах, хотя за последние тридцать-сорок лет постепенно переходят на более современные источники энергии. Дело в том, что на Грейсоне, не говоря уж об астероидных поясах Ельцина, находятся богатейшие залежи тяжелых металлов и расщепляющихся материалов. Радиоактивное топливо лежит у них буквально под ногами. Неудивительно, что, в то время как другие отказались от атомной энергетики в пользу термоядерной, грейсонцы продолжали совершенствовать реакторы на расщепляющихся материалах. Им удалось достигнуть чрезвычайно высокой эффективности, а с помощью наших новейших композитов, легких и непроницаемых для радиации, мы построили установку гораздо более компактную и мощную, чем любые существовавшие прежде. Конечно, я не думаю, что такие реакторы в обозримом будущем займут видное место в планетарной энергетике. Да и на тяжелых кораблях они вряд ли вытеснят традиционные установки. Однако один такой новый реактор полностью удовлетворяет потребности «Сорокопута» в энергии. И вы можете не вспоминать про злобные призраки ядерных выбросов и кошмары утилизации радиоактивных отходов. Никаких осложнений не предвидится: наш реактор планируется использовать в глубоком космосе, и отработанные материалы мы всегда сможем, не ломая голову, сбросить на любую подвернувшуюся звезду. А вот реакторной массы атомная установка, в отличие от термоядерной, не требует: по нашим расчетам, начального запаса ядерного топлива на каждом «Сорокопуте» должно хватить на восемнадцать стандартных лет. Иными словами, автономность корабля этого класса ограничивается лишь системами жизнеобеспечения.

Гирман поджал губы и присвистнул. Одним из основных недостатков легких атакующих кораблей являлось как раз то, что их малый размер не позволял произвести загрузку необходимой для обычных военных кораблей реакторной массы. Полной загрузки линейному крейсеру Королевского флота хватало на четыре месяца, но такие корабли предназначались для дальних рейдов или сопровождения межзвездных конвоев. ЛАК мог принять на борт лишь трехнедельный запас водорода, что весьма ограничивало возможности применения легких кораблей. Но возможность запастись топливом сразу на восемнадцать лет меняла ситуацию коренным образом.

– Это звучит весьма впечатляюще, мэм, – подал голос Гирман, – однако боюсь, я ничего не смыслю в энергетических установках, работающих на расщепляющихся материалах.

– Ничуть в этом не сомневаюсь, лейтенант. В них никто ничего не смыслит, кроме, конечно, самих грейсонцев и немногочисленных наших проектировщиков, работающих с ними в тесном контакте. В настоящий момент мы располагаем обученным персоналом только для десяти-двенадцати ЛАКов, а остальным придется осваивать атомную премудрость здесь, на борту «Минотавра», или на базе «Ханкок». К счастью, у нас имеются необходимые тренажеры, а освоить их помогут инструкторы – специалисты из картеля Янковского. Лёту до Ханкока три недели; думаю, толковый инженер способен за это время разобраться в силовой установке. Разумеется, в общих чертах – возможность для детального знакомства с новым оборудованием будет предоставлена на базе. На это вам и вашим коллегам-инженерам отпускается три месяца, потом начнутся летные испытания.