Василий Головачев - Непредвиденные встречи

Грехов даже привстал с сиденья, всматриваясь в серую пелену дождя. Потом рассердился на себя и сел. После своей временной смерти… каково звучит, а?! — после смерти!.. Что ж, он мог сказать так с полным правом. После смерти он стал более впечатлительным, возбудимым, и, откровенно говоря, ему это открытие не нравилось.

В девятом часу утра рядом с его аппаратом опустился наконец чей-то оранжевый галион. Громоздкая фигура выбралась из него, и Грехов вздохнул одновременно радостно и огорченно — сердце ждало другого посетителя. Это был Сташевский, начальник второго отдела Управления аварийно-спасательной службы, его друг и непосредственный руководитель.

— Здравствуй, отшельник, — проворчал он, забираясь в кабину. — Что не весел? Не рад? Не здоров?

— И рад, и здоров. — Грехов с удовольствием рассматривал коричневое от загара лицо друга. — Настроение паршивое. Чариане не выпускают из санатория, понавешали на меня кучу датчиков…

Грехов умолк и привычно оглядел небосвод и стену леса на склонах холма. Что-то изменилось там, ничего угрожающего, конечно, но обостренное чувство опасности не раз спасало ему если не жизнь, то целость шкуры, и пренебрегать интуицией он не имел права. И не хотел пренебрегать.

— Желтый туман, — пояснил Сташевский, наблюдая за ним.

— Ну, естественно, — с облегчением сказал он, — желтый туман. А ты здорово разбираешься в особенностях чарианской атмосферы.

Сташевский засмеялся.

— Просто я узнал это от диспетчера медцентра. К тому же по всей территории заповедника лечебные туманы выпускаются регулярно два раза в сутки. Пора бы знать.

— Ты и это узнал от диспетчера?

— Нет. — Сташевский помрачнел. — Когда-то я тоже отдыхал здесь… после болезни. Дело прошлое… Так ты здоров, говоришь?

— Вполне.

— Ну и отлично! Сегодня с тебя снимут ненавистные датчики, и ты свободен. Честно говоря, я не верил в твое… в общем, ты понял. Они волшебники — чариане, особенно старший врач! Не хмурься, эта женщина спасла тебе не только жизнь, но и здоровье. К тому же, говорят, она отдавала тебе времени даже больше, чем следовало.

— Возможно, — нехотя согласился Грехов. — Как это свежо и оригинально — любовь землянина и инопланетянки… Хотя какие чариане инопланетяне — первопоселенцы.

Сарказм в его голосе заставил Сташевского нахмуриться, но Грехов положил руку ему на плечо и, отвернувшись, пробормотал:

— Ты же знаешь, Святослав, ты все отлично знаешь…

— Что я знаю? — хмуро ответил Сташевский вопросом на вопрос. — Ничего я не знаю. Полина извелась вся, прозрачная стала… Ведь ты ей не сообщал, что желаешь видеть, а она ждала… Поехали.

— Не сообщал, — с трудом сказал Грехов. — Таких сообщений не ждут, летят сразу, если знают куда… А если она знает и не… Куда поехали?

— К кораблю.

— Так сразу?

— А тебе что, парадной формы не хватает? Э-э, дружище, видимо, не совсем ты еще здоров: растерялся, побледнел… Может, останешься еще на пару недель?

— Ладно смеяться. — Грехов включил двигатель, и они взмыли в воздух. — Куда лететь-то? Надо же предупредить в медцентре, датчики снять.

— Это минутное дело, а на корабле тебя осмотрят медики УАСС как живой экспонат. Не возражаешь?

Грехов не возражал.

— Но я еще не все сказал, — прищурился Сташевский. — Я тоже думаю, как и чарианка твоя, что ты здоров. Поэтому скажу сразу — вылетаем мы в район туманности Черная Роза, звезда Тина, планета Тартар. По каналам управления объявлена тревога: планета смертельно опасна для человека, необходимо наше вмешательство. Код тревоги — жизнь людей! И учти — там будет очень несладко!

«А где бывает сладко? — подумал Грехов. — Там, куда посылают нас, всегда горько и трудно. И опасно. К чему он это все говорит? Сомневается в ответе? Ждет, что откажусь? Глупо».

— Я выбрал тебя, — продолжал Сташевский, — потому что… в общем, потому что знаю. Правда, посмотрев на тебя, нас могут неправильно понять. В научном центре же не знают, что тебе уже двадцать девять, а не пятнадцать лет, на которые ты выглядишь.

— Старо, Святослав. Ты можешь сказать толком, что нам предстоит?

Сташевский пожал плечами.

— Обычный спасательный рейд… ну, не совсем обычный, конечно. Потерпи, на базе все узнаешь. Давай-ка побыстрей…

Дождь перестал, стало заметно светлее, и над лесом, над сплошным морем желтого тумана блеснул в дымке шпиль лечебного центра.

В районе тэты Лиры, на промежуточной станции, корабль принял на борт группу спасателей, возглавлял которую, к великой радости Грехова, Диего Вирт. Они проговорили все три часа подготовки и полета спейсера к Тартару, поэтому, когда Сташевский зашел в каюту и осведомился, знаком ли Грехов с информантом по Тине и ее единственной планете, тот только виновато опустил голову.

— Та-ак, — протянул Сташевский, взглянул на часы и ледяным тоном напомнил ему точное значение слова «дисциплина». Уходя, он забрал с собой подмигивающего Диего, а Грехов пристроил кристалл информанта в свой инфор и стал торопливо «перелистывать» записи, надеясь за полчаса до финиша разобраться в материалах хотя бы в общих чертах.

Тартар был открыт случайно в сто семьдесят четвертом году, то есть год назад, печально известной экспедицией к ядру Галактики, ее головным кораблем «Спир» с командиром Ярославом Грантом… Грехов перестал воспринимать текст, прослушал несколько фраз, не поняв их смысла, и тут только вспомнил, откуда ему знакомо имя командира — Грант. Чарианский санаторий… мокрый от дождя лес… две фигуры, неторопливо бредущие по густой траве. Седой мужчина и хрупкая женщина… Вот кто, оказывается, открыл Тартар — Ярослав Грант! Судьба мимоходом свела их и развела, а сейчас Грехову предстоит спасательный рейд на открытой Грантом планете. Опасной планете…

Какое-то время он сидел, бездумно включая и выключая инфор, потом вздохнул и стал слушать дальше. Из скороговорки читающего автомата он понял, что экипаж корабля почти весь погиб (вот она, травма Гранта), спасая людей со звездолета «Могиканин», неведомо как оказавшегося на планете. Они спасли двоих, но погибли сами… «Что ж, я понимаю тебя, Грант, это тяжело. Но ты обвинил себя в их гибели, и в этом я с тобой не согласен. Ты был командиром, а когда в тебе заговорил просто человек, ты забыл, что командир, что боль свою он обязан прятать в себе. Впрочем, не знаю, выдержал бы я…»

Грехов вдруг понял, что не слушает запись, и разозлился. Торопливо прокрутив запись назад, пустил ее снова.

— …Атмосфера: водород — семьдесят три процента, гелий — пятнадцать, азот, неон, аргон… (наверное, уже данные по планете). Породы материка… (это потом). Океаны… (это потом). Так, вот оно, главное… Образования предположительно искусственного типа, названные Городами. Активная жизнь в насыщенной радиацией атмосфере. Гипотеза универсалиста Сергиенко: негуманоидная цивилизация. Гипотеза универсалиста Гилковского: сообщество гнотобионтов — организмов или колоний организмов, живущих в полностью известных и контролируемых условиях…