Валерий Большаков - Другие правила

Неудобно присев на краешек дивана, Антон начал охрипшим голосом:

— Лида Мазуренко, вы учили ее…

— Ну, как же! — радостно воскликнул учитель Строев. — Очень и очень самостоятельная молодая особа! И очень славная!

— В эту очень славную я как раз и втюрился… — признался Антон.

— Не говорите так, мой мальчик, — покачал головой учитель, — не огрубляйте свое чувство. Зачем? Получается, что вы, боясь показаться смешным, нарочно принижаете его! И ее тоже… Вы любите Лидочку?

— Да, — покраснел Антон, — я… люблю ее. Кажется… Но Лиде нужен другой…

Учитель сочувственно посмотрел на него.

— Это не вы ли мой тезка будете? — поинтересовался он.

— Ох, простите, — сконфузился Антон, — совсем забыл! Антон Родин! А откуда…

— Рад познакомиться, Антон, — ласково сказал учитель Строев. — Не другой ей нужен, а другой вы — иначе она бы не беспокоилась… Лида гостила у меня на прошлой неделе. Жаловалась на вас — и все-то вы не делаете, и ничего-то вам неинтересно, и учиться вы не желаете…

Антон потерянно молчал. Почему-то всплыло в памяти, как Лида упрашивала его показать гулянку , как он все отнекивался, и как все-таки сдался и привел ее, и как Лида рассматривала с холма гульбище под Врадиевкой, долго-долго, словно выискивала кого-то на чиненных-перечиненных электрокарах, у латаных-перелатаных тентов, среди бродящих, сидящих, лежащих вповалку простецов — босых, в штанах и юбках из домотканой материи, немытых, нечесанных, болбочущих на пиджин-рашен… И как она с невыразимым презрением сказала: «Болото… Вонь земная…»

— Разве я виноват, — начал оправдываться Антон, — что чуть ли не вся работа перепала киберам? Попробовал бы я раньше дома посидеть! Как же! Я тогда бы водителем пошел или там сварщиком каким-нибудь… ну, не знаю… да хоть кем! А теперь — все! Теперь куда ни сунься — везде одни киберы! Киберводители, киберпастухи, киберофицианты, киберуборщики… Да вообще, что толку работать, когда и так все есть?! Какой в этом смысл? А и захочешь поработать, то что? Пойди сначала и выучись — на инженера там или на кого еще. А я, может, не хочу?!

— Но вы же вроде поступали куда-то?

— Ой, да… — Антон сморщился и махнул рукой. — Поступал… вспоминать тошно. Через год после школы подался в МГУ. Хватило ж ума! Не готовился ведь совсем, вот так вот, собрался и поехал! Вот же ж…

— Провалились? — участливо спросил учитель.

— На первом же экзамене… — уныло подтвердил Антон. — Нет чтобы куда попроще попытаться, в тот же Николаевский политэн. Давно бы уже отучился…

— Хм… А мне Лида рассказывала, вы в киберах разбираетесь…

— Это смотря в каких… — осторожно сказал Антон. — В домашних — да. В грузовых, в транспортных — в таких вот.

Из-за двери донеслись чьи-то веселые голоса и женский смех. Антон Иванович оживился.

— Это Глеб возвращается со своей девушкой. Тоже мой ученик, — сказал учитель с гордостью. — Глеб Жилин. Слыхали, может?

— Жилин?! — изумился Антон. — Чемпион по субаксу?!

— Он самый! — рассмеялся учитель Строев. — Вот видите, что вам запомнилось! А ведь Глеб еще и кибернетист известный, кандидат наук, воентехник… — Учитель примолк и остро глянул на Антона. — Знаете что… А ведь это для вас самый лучший выход! Глеб уходит в проект «Марс»… Упросите его, чтобы он и вас с собой взял!

— Я… — задохнулся Антон.

— Вам нужна работа? — прямо спросил учитель Строев.

— Да, конечно! Но… вы думаете… он возьмет?

— А я его сильно попрошу! — подмигнул учитель.

Двери разъехались, и в комнату вошел высокий, крепкий человек с быстрыми движениями и жестким, уверенным взглядом. Он был одет по-простому — черные джинсы, серая рубашка — и вел за руку роскошную девочку.

— Учитель, — оживленно заговорила девочка, — у вас тут как на курорте! Правда-правда! А молоко какое — прелесть!

Она обратила внимание на Антона, отметила его цветоволосы и равнодушно кивнула — Антон готов был снять с себя прическу вместе со скальпом.

— А вы бы видели нашу конюшню, Мариночка! — похвастался учитель. — Попросите Глеба, пусть бы вас покатал!

— В следующий раз, учитель, — мягко сказал Глеб, — нам надо еще к ее маме слетать, в Санта-Фе и обратно. Поздно уже.

— Ой, как жалко… — с огорчением сказала Марина, — я так лошадей люблю!..

— Глеб… — проговорил учитель просительно. — Тут один молодой человек рвется на Марс (Антон сглотнул всухую)… Антон, подойдите. Его зовут Антон Родин. Ему нужно помочь.

— Мне очень нужна работа, — осмелился сказать Антон, Ответом ему был холодный взгляд.

— Да?

— Да… — еле выговорил Антон. — Я немножко кибернетист, немножко оператор… Правда, у меня нет образования… Но я буду учиться заочно! — выкрутился он. — Просто… Понимаете, если я не позвоню сегодня… одному человеку, что выхожу на работу, я могу этого… эту девушку потерять…

Марина задумчиво, чуть приподняв брови, разглядывала Антона. Жилин посмотрел на учителя Строева. Учитель кивнул.

— Хорошо, — твердо сказал Жилин, — я беру вас (у Антона захолонуло в груди). Но учтите: поблажек от меня не будет (Антон истово закивал головой, еще не веря сбывшемуся)! Ясно? В Москве, в Управлении космофлота… Нет, езжайте вы сразу в Звездный городок — пройдете медкомиссию там. Дадут врачи «добро» — быстренько на космодром Фидониси, шестой посадочный сектор. На Спу-1 сделаете пересадку на рейсовый «Бора». И что это у вас на голове творится? Чтоб я этого больше не видел. Все поняли?

— Да, конечно! — сказал с восторгом Антон. — Спасибо большое! До свидания!

Он неловко поклонился и выбежал вон.

Намотавшись по пенатам, наведавшись к своим учителям, нагостившись у обеих мам, Глеб с Мариной до смерти устали и, отужинав в платном ресторанчике на Прусской, подались домой к Марине — к ней было ближе.

Ночной Новгород даже близко не походил на Новгород, освещенный солнцем. Он искушал, он манил, он обольстительно и порочно улыбался, суля все мыслимые и немыслимые услады и даруя их, не скупясь.

Ярко светились прозрачные и полупрозрачные стены и ярусы. Мерно плыли в воздухе огненные буквы реклам, озаряя толпы нарядных людей. Разноцветные блики скользили по фидерам движущихся тротуаров. Все бары-автоматы и даже кафе с табличками «У нас платят» были переполнены. Народ толокся на межъярусных эскалаторах, поднимался по роскошным пандусам, кружил на спиральных спусках — спокойный, раскованный, доброжелательный народ.

— И перед старою столицей, — пробормотал Жилин, — померкла младшая Москва…

— Ты что-то сказал? — лениво спросила Марина.